Именно так: Большой босс находится здесь собственной персоной, более бледный, чем испуганная посадочная льдина в Арктике, более мрачный, чем смертный приговор. Он не поленился прибыть из Парижа в Белькомб, чтобы разобраться во всем на месте.

– Но, Антуан, послушай, неужели это?.. – бормочет мама.

– Ужели, мама, это в самом деле Старик. Могу предсказать головомойку, которая войдет в анналы полиции. Мне кажется, что скоро нам с тобой придется покупать галантерейную лавку. Ты будешь сидеть за кассой, а я – отмерять клиентам резинку.

Берю поднимает вверх руки в форме буквы "V". Ему устраивают настоящую овацию. Он элегантно откашливается и начинает:

– Белькомбежцы и белькомбежки... Если я предстаю пред вами по известному вам поводу, то не потому, что я металломай35 . Я считаю, что режим неверия и апатии ни к чему хорошему не приводит и что если с ним смириться, то это не достойно француза.

Публика неистовствует.

– У него не так плохо получается, – улыбается моя нежная, великодушная Фелиция.

Ободренный публикой, Берю еще более усиливает свой голос бродячего торговца рыбой:

– Из-за того, что какой-то недоносок, которого все равно рано или поздно схватит мой шеф, знаменитый комиссар Сан-Антонио, изображает из себя неуловимого злодея, все партии наклали в штаны. Они думают, что представляют французский народ, а сами сразу прячутся в кусты, как только возникает опасность!

Его прерывает шквал оваций. Умеет же он говорить с народом простым и прекрасным языком, этот Верзила! Он находит такие слова и выражения, которые публика заглатывает с ходу.

– Тихо! – гремит Морбле, которому не терпится напомнить о себе. Он наливает стакан вина и подвигает его Берю.

– Держи, друг мой, выпей это!

Берю выпивает стакан одним глотком, и публика достойно приветствует этот подвиг. Войдя в раж, Толстяк хватает бутылку и, потрясая ею, поднимает вверх, словно боевое знамя и символ надежд.

– Вот что движет нашей партией!

Он пьет из горлышка, вытирает губы рукавом и продолжает:

– Я, Берюрье, говорю убийце, если он находится в этом зале, – я жду тебя, приятель, и я не боюсь тебя! Попробуй меня убрать, я к твоим услугам!

Я отказываюсь продолжать описание вызванного этим заявлением восторга собравшихся.

Его Величество продолжает свою речь:

– Если мой приятель Морбле и я создали PAF, то лишь для того, чтобы высказать свою точку зрения на местную проблему...

И шутливо добавляет:

– И даже на проблему столичного департамента! В зале громко смеются. Толстяк в это время приступает ко второй бутылке. По его красной пылающей роже струится пот.

– Белькомбежцы и белькомбежки! Надо смотреть будущему в глаза, а не играть в бирюльки! Нужно принимать неотложные меры, или мерки, как сказал бы мой портной. Сейчас я вам их перечислю по порядку.

Он поднимает большой палец.

– Начнем сначала: рабочий класс.

Раздаются бешеные аплодисменты, поскольку эта формулировка всегда встречает отклик в любой аудитории.

– Вот как мне это все представляется: повышение зарплаты на восемьдесят процентов...

Публика неистовствует. Он успокаивает ее и продолжает:

– Телевизоры на всех заводах. Нет никаких оснований, чтобы бедняги, которые надрываются у сверлильных и токарных станков, не могли посмотреть футбольный матч, если он проходит после обеда! То же самое для регби, пениса, атеизма, пенк-понга36 и тому подобного. Затем обязательный винный перерыв два раза в смену с бесплатной раздачей напитков и дегустацией новых марок...

Публика заходится от восторга.

– После рабочего класса – крестьянский класс! – провозглашает он, выбрасывая вперед указательный палец. – Крестьяне – это же негры и рабы, которые круглый год гробят свое здоровье под солнцем и в непогоду, чтобы вырастить хлеб или картошку. Правильно? Пора с этим покончить. Надо немедленно перейти к бесплатному распределению хлеба и картофеля! Почему бы и нет? А что делать с их землей, скажете вы мне? Так вот, на своей земле они построят стадионы и бассейны, так как всего этого не хватает молодежи.

Толстяк выжидает, пока затихнет ураган аплодисментов. Его средний колбасоподобный палец присоединяется к большому и указательному.

– А сейчас я с вами поговорю о коммерсантах. С ними все просто: больше никаких налогов! Правительство пудрит нам мозги с понижением цен, а само повышает налоги. Это же надо! Если я упраздню налоги, цены сами упадут – это само собой понятно! А если цены понижаются, тут же наступает эпоха изобилия!

Снова раздаются аплодисменты. Он улыбается, довольный тем, что приносит людям столько радости.

– Спасибо, спасибо! Я вижу по вашей редакции37 , что вы согласны с программой PAF, и вы правы: PAF принесет вам счастье и довольство.

– В-четвертых, внутренняя политика. Здесь надо принимать срочные меры: дать анатомию38 Бретани, Савойе, Эльзасу. Все Пиренеи, будь они Верхние, Нижние или Восточные, присоединить к Испании, которая сидит в дерьме. Увеличить дружественную Бельгию, в которой не прекращаются драки, за счет департаментов Сомма, Север, Эна, Мез, Мозель и Мерт-и-Мозель! (Он читает по бумажке, поскольку его память не могла бы удержать подобные детали.) А потом, раз уж мы друзья с фрицами и так как эти бедолаги разрезаны надвое, их надо компенсировать, передав им Лотарингию и Франш-Конте. Но это еще не все. Чтобы избежать раздоров по поводу того, что лучше – туннель под Ламаншем или мост над ним, достаточно отдать Па-де-Кале английцам. Таким образом, Англия перестанет быть изолированной страной, и не будет больше действовать нам на нервы огромная переправа. Только после того, как мы примем эти решения, мы сможем считать, что, наконец, мы, французы, у себя дома, и у нас начнется прекрасная жизнь, поверьте мне!

Его мизинец присоединяется к остальным пальцам.

– Последний пункт моей программы – внешняя политика: содружество со всеми! Можно же есть черную икру и пить виски, так? Зачем набрасываться на китайцев, спрашиваю я вас? Вы что, не любите рис? Я люблю. В плове или мясном рагу домашнего приготовления – это же королевская еда!.. Я ничего не имею против мирного договора с Монако. Я приглашаю Насера приехать провести отпуск в Рамбуйе, чтобы раз и навсегда уладить спор о Суэцком канале. Я проведу нефтепровод из Сахары прямо в особняк Бен Беллы, так как нет никаких оснований, чтобы он кормил компанию «Шелл». Я организую партию в белот между Хрущевым и Кеннеди в пивной «Липп». Я приглашу Его Святейшество Поля VI в Авиньон, правда, от этого у него могут отвалиться руки и ноги, и он превратится в Поль-Трона39 .