– Да! – истерично поддакнула Лиза. Что-то мне подсказывало именно она инициатор начавшегося цирка. – Ты убил человека!

– Все верно, Елизавета Петровна, – Вишняков вновь примерил на себя роль большого начальника, – Вы, Максим, хладнокровно убили человека. То, что он вернулся к нам, ничего не меняет. Мы посовещались и решили, что такому как вы не место среди цивилизованного общества.

Слушая этот бред, я искоса наблюдал за Машей. После слов Вишнякова девушка едва не взорвалась гневной тирадой, но посмотрев на меня немного успокоилась – я жестом показал ей, чтобы та не вмешивалась.

– Мы будем голосовать! – выступила вперед Лиза.

– Да ты что? – усмехнулся я. – А тебя не смущает, что два человека нашей, как сказал Вишняков, общины сейчас находятся не здесь?

– Это не имеет значения. Итак, кто за то, чтобы этот человек покинул поселение? Поднимите руки.

Естественно Федос, Эдуард и Лиза были за, затем под давящим взглядом Вишнякова к ним присоединилась Эмма. Четверо. Все внимание сосредоточилось на Васе. Бедный парень, он с одной стороны ненавидел Федоса, а с другой дико его боялся, и когда на нем скрестились четыре пары требовательных глаз, Гуляев растерялся и зачем-то поднял руку. Идиот.

– Вот видишь, – елейно улыбнулась Лиза, – остальные и не понадобились.

Да уж, всегда знал, что отвергнутые женщины способны на любую гадость. Лиза удивила. Не ожидал от нее такой злопамятности и, самое главное – глупости. Вероятно, люди еще не до конца осознавали всю глубину той выгребной ямы, в которой мы оказались. Выгнать вполне дееспособного мужчину из-за личной неприязни – верх недальновидности.

Отодвинувшись от дерева, служившего мне опорой, я сделал несколько шагов вперед, после чего обратился к людям:

– Ну что же, раз большинство проголосовало, то конечно надо уходить. Мнение коллектива безусловно важно, вот только ответьте мне на один простой вопрос: с какого такого перепугу вы решили, что у нас тут демократия?!

Подойдя вплотную к Эдуарду, я коротким движением зарядил кулаком ему под дых. Вишняков мешком повалился на землю, ловя ртом воздух. После этого я повернулся к Федосу:

– Что, мразь, может поиграем? Не ты ли говорил, что здесь кто сильный, тот и прав?

– Да я не это имел ввиду, – нервно сглотнул мужчина.

– Что ты говоришь? А я все-таки предлагаю раз и навсегда разобраться с этим вопросом. По пацански, так ты тогда говорил?

– Да ты гонишь, не хочу я с тобой драться.

– А придется, – оскалился я и начал медленно приближаться к Федосу. В памяти всплывали картины, как я десятки раз точно так же наступал на своих врагов в интернате и на улице. Подростки жестоки, а уж те, кто вырос без родителей и подавно. В моей юности все решалось очень просто – либо бьешь ты, либо тебя.

Федос был выше меня на голову и существенно тяжелее, однако он явно не прошел через суровую школу жизни бездомного пацана. Те пьяные драки, в которых участвовал мужчина, мало чему его научили. Едва я подошел на расстояние удара, он попытался широким размахом зарядить мне по лицу, но это было слишком предсказуемо. Отклонившись в сторону, я пробил противнику в печень, заставив того расширить глаза от боли. Следующий удар пришелся в ухо, затем в челюсть.

Через минуту Федос повалился на землю и свернулся в позе эмбриона, прижимая колени к отбитым внутренностям. Меня он так и не достал.

– А меня ты тоже изобьешь? – едва я отошел от Федоса, налетела разъяренная, как кошка, Лиза. – Меня тоже, да?

– Тебя, если надо, я отметелю, – к взбешенной женщине сзади подошла Маша и без лишних церемоний ухватила ее за волосы, задрав голову. – Рот без нужды не открывай, а то все патлы повыдергиваю.

Довод Ершовой оказался весьма действенным, Лиза, поняв, что угроза Маши в ее сторону не являются пустыми словами, тут же притихла.

– Вот и разобрались, – оглядев людей вокруг сказал я. – Давайте раз и навсегда уясним одну простую вещь, мы все здесь в одной лодке и шансов выжить вместе у нас гораздо выше чем по отдельности. Я не собираюсь тянуть на себя одеяло и становиться командиром этого тонущего корабля, мне это нахрен не упало, но то, что творилось сегодня больше не повторится. Федос, надеюсь, ты меня услышал. В следующий раз я отрежу тебе яйца под самый корень.

В ответ прозвучало невнятное мычание. Федос уселся на землю и злобно взглянул на меня.

– Дальше, – продолжил я, – вы, вероятно, уже поняли, что линии на руке означают количество дарованных нам жизней. Не знаю, как это реализовано, но проверять, что произойдет, если потерять последнюю черту, я не хочу.

– У меня теперь две жизни осталось, – сплюнув кровь изо рта, произнес Федос.

– Значит в твоих интересах больше не подставляться. Твоими стараниями Мельников тоже может уйти на перерождение. Следующий момент. К стене мы не добрались. Дорогу охраняет достаточно сильный монстр справиться с которым нам с Марией не удалось – не хватило сил и пришлось бежать. В ближайшее время я собираюсь заняться прокачкой умений. Никого не заставляю идти с собой, но стать сильнее в ваших же интересах. Думайте до завтра. На этом у меня все. Ах да, последнее. Если кто-то из вас решит, что от меня можно избавится, придушив ночью, то напомню – алтарь рядом. Я вернусь и вам это очень не понравится. Разбираться не буду, кончу всех пятерых. Устроили они тут голосование.

Сказав все, что считал нужным, я отошел от костра. Пусть люди поговорят, обсудят новые вводные, им полезно.

– Суров, – возле склада с оружием меня догнала Ершова.

– По-другому нельзя было.

– Возможно, – согласилась девушка, – где так руками махать научился?

– Интернат, улица, секция бокса.

– Обширный список. Ты на счет прокачки серьезно говорил? Если да, то я в деле.

– Абсолютно серьезно. Оружие, умения, несколько жизней каждому. Нас явно к чему-то готовят, следы когтей на стене ты сама видела. По чужим правилам, конечно, играть не хочется, но других вариантов я все равно не вижу.

– Да мог бы и не объяснять, говорю же, я в деле. Как думаешь, остальные к нам присоединятся?

– Утром увидим, – пожал я плечами.

До самой ночи в поселении сохранялась крайне напряженная атмосфера. При моем появлении затихали любые разговоры, а люди отводили глаза. Маша ушла успокаивать Настю, Гуляев заперся у себя в хижине и носа оттуда не показывал, остальные скучковались на противоположном конце деревни и о чем-то совещались.

Пару раз я приходил в хижину, где лежал Мельников, но его состояние не изменилось. Он все так же лежал без сознания, мерно втягивая воздух. Чем помочь боевому деду я не представлял. Оставалось только ждать. Если рана его все-таки доконает, то с ним мы встретимся возле часовни. Хуже будет, если Борис так и останется лежать, не приходя в себя, скорее всего, в этом случае придется его добить. Ухаживать за раненым должным образом мы не имели возможности.

Пожелав Мельникову либо выздоровления, либо легкой смерти, я покинул хижину и отправился к себе. Близилась ночь и мне очень хотелось верить, что Федос и компания не наделают глупостей. У меня не было никакого желания устраивать бойню, если этим идиотам вдруг моча ударит в голову, но коли придется, то обещание свое я сдержу.

Дежурство сегодня по понятным причинам организовать не получилось, поэтому после вечерних гигиенических процедур каждый просто заперся в своем жилище. Причем, уходя к себе, я заметил, что Лиза и Федос заняли одну хижину. Впрочем, никого это особо не удивило.

Настя ночевать одна тоже не захотела и напросилась в хижину к Ершовой. Маша для порядка немного поворчала, но девушку все-таки пустила, понимая ее состояние.

Длинный, наполненный событиями день наконец подошел к концу. Кое как забаррикадировав дверь, я положил возле кровати мачете и постарался выбросить из головы все, произошедшее за день. Эмоций хватило на месяц вперед, вот только меня не покидало ощущение, что все это – лишь начало.