Мальчишка непонимающе заморгал. Дар вздохнул.

– Ежегодная премия Дарвина присуждается тому, кто окажет величайшее благодеяние человеческой расе, избавив генофонд человечества от своей ДНК.

Парень медленно кивнул, явно недопонимая, в чем соль. Камерон хохотнул.

– Кто гробанется самым дурацким образом, – перевел он и поглядел на Дара. – В прошлом году, кажется, получил парень из Сакраменто, который так тряс автомат с пепси, что тот рухнул и раздавил его.

– Это в позапрошлом году, – уточнил Дар. – А в прошлом – фермер из Орегона, который побоялся ремонтировать крышу сарая без страховки. Он обвязался веревкой, перебросил второй конец через конек крыши и попросил своего взрослого сына привязать его к чему-нибудь тяжелому. Тому самым тяжелым показался задний бампер их пикапа.

– Ага, а потом из дома вышла жена, – засмеялся Камерон, – села за руль и поехала в город. Интересно, вдове выдали страховку за несчастный случай, связанный с автотранспортом?

– Пришлось, – ответил Дар. – Он же действительно был с ним связан.

Патрульный Элрой выдавил элвисовскую улыбку, но, видимо, соль прикола до него так и не дошла.

– Так ты возьмешься за это дело или как? – спросил Камерон.

Дар потер лоб.

– Уже есть какие-то теории по этому поводу?

– Следователи считают, что это повздорили наркодельцы.

– Ага, – радостно поддакнул Элрой. – Ну, вы понимаете. «Эль-Камино» был в грузовом отсеке одного из этих… больших военных самолетов…

– «С-130»? – уточнил Дар.

– Ага, – усмехнулся Элрой. – Эти подонки перессорились и выпихнули его… И вот результат!

И эффектным жестом указал на воронку, как заправский метрдотель, приглашающий за столик важных персон.

– Неплохая теория, – кивнул Дар. – Вот только откуда наркодельцы взяли «Локхид С-130» «Геркулес»? И зачем затащили в него «Эль-Камино»? И почему выбросили его оттуда? И почему машина взорвалась и сгорела?

– А разве машины не взрываются, когда падают с высоты на камни? – удивился Элрой, и его торжествующая улыбка увяла.

– Только в кино, Микки, – сказал Камерон и повернулся к Дару. – Ну что? Начнешь сейчас, пока солнце еще не припекает?

– Только при двух условиях, – кивнул Дар.

Камерон вздернул свои косматые брови.

– Ты доставишь меня вниз, к моей машине, и дашь свою рацию.

Дар повел «Акуру» по дороге в пустыню, остановился и огляделся.

Проехал еще немного, снова огляделся и наконец вернулся к месту первой остановки. Он поставил машину у небольшой насыпи, вышел и прогулялся, собирая в карман камешки и какую-то дребедень. После чего он сделал несколько снимков деревьев Джошуа и песчаных холмов, вернулся к машине и заснял асфальтовую дорогу.

Стояло раннее утро, и движение на шоссе еще не было оживленным – мимо проехало лишь несколько грузовиков и трейлеров, – поэтому у входа в каньон, где одну полосу заняли патрульные машины, не поставили знака объезда. Но, несмотря на ранний час, в пустыне температура воздуха поднялась до 80 градусов по Фаренгейту.[5] Дарвин сбросил пиджак и, включив кондиционер, забрался на заднее сиденье своей черной «Акуры», которая продолжала работать на холостом ходу.

Дарвин включил свой ноутбук IBM, загрузил на диск снимки с «Хитачи» и некоторое время пристально их изучал. Затем запустил короткие видеоролики, которые он успел снять. Он достал калькулятор и углубился в расчеты, оторвавшись от них всего раз, чтобы запустить диск с картами и устройство GPS – систему глобального позиционирования, которое он всегда держал при себе, на всякий случай.

Перепроверив все расстояния, углы наклона и прочее, Дар покончил с арифметикой, захлопнул ноутбук и отложил его в сторону. Затем вызвал Камерона по его же рации. Прошло всего тридцать пять минут с того момента, как Дар спустился с уступа.

Еще через пять минут к машине подлетел бело-зеленый вертолетик и приземлился неподалеку. Пилот остался в кабине, а Камерон спрыгнул на песок, нахлобучил фуражку и подошел к «Акуре NSX».

– А где юный Элвис? – спросил Дар.

– Элрой, – поправил сержант.

– Какая разница?

– Оставил его там. На сегодня ему хватит впечатлений. Кроме того, он вел себя непочтительно по отношению к старшим.

– Правда?

– Когда ты ушел, он сказал, что ты – полный абзац.

– Абзац? – переспросил Дар.

– Извини, Дарвин, – пожал плечами бывший морской пехотинец. – На большее его не хватило. Он же не бывал в армии. Пороху не нюхал, ума не нажил. К тому же он белый. Лингвистически не подкован. Я прошу за него прощения.

– Абзац?

– Что ты мне хотел сказать? – вернулся к главной теме Камерон. Он явно устал и растерял свое веселье, постепенно приближаясь к своей грубой ипостаси.

– А что мне за это будет? – поинтересовался Дар.

– Безграничная благодарность Калифорнийской патрульной службы, – проворчал Пол.

Дар глянул в сторону вертолетика, силуэт которого слегка дрожал в потоках горячего воздуха, поднимающегося над трассой.

– Ладно, деваться некуда. И хотя мне дико не хочется лезть в эту железку снова, нам придется подняться на пару миль вверх, и оттуда я все тебе покажу.

– Место катастрофы, что ли?

– Именно. В каньон я больше не полечу. Скажи пилоту, что он должен следовать моим указаниям и лететь на высоте не более пятисот футов.

Вертолет отлетел на восток от «Акуры», оставшейся стоять у обочины дороги, примерно на полмили.

– Видишь вон те подпалины и рябь на асфальте возле той стоянки? – спросил Дар по переговорнику.

– Да, сейчас вижу. А когда проезжал здесь ночью, то не заметил. И что? Это не самое лучшее шоссе, оно везде поганое. У дорожных рабочих, наверное, руки из задницы растут.

– Возможно, – согласился Дар. – Но этот участок выглядит так, словно асфальт сперва расплавился, а потом снова остыл и затвердел.

– Ну это же пустыня, парень, – пожал плечами Камерон и повернулся к пилоту, который нацепил солнцезащитные очки. – Сколько там уже?

– Сто двадцать по Фаренгейту,[6] – ответил тот, даже не повернув головы в их сторону. Он полностью сосредоточился на приборах и линии горизонта.

– Хорошо, – сказал Дар. – Давайте вернемся обратно к моей машине.

– И это все? – возмутился Камерон.

– Терпение!

Они пролетели над шоссе триста футов. Внизу промчался «универсал», из боковых окон которого высунулись детские мордочки и уставились на вертолет. Сверху «Акура» казалась восковой кляксой от расплавившейся черной свечи.

– Видел вон там отметины на асфальте? – спросил Дар.

– Когда спустились ниже, заметил, – проворчал Камерон. – Тормозной след? Но оттуда до каньона полторы мили. И все две – до места аварии. Ты имеешь в виду, что кто-то не справился с управлением, попытался затормозить, пролетел две мили вперед и двести футов вверх и разгрохался о стену каньона? Шустрый, засранец!

Сержант мрачно усмехнулся.

– Длинный след горелой резины, – заметил Дар, показывая на две параллельные полосы, тянущиеся с востока.

– Мальчишки шины попортили. Такие следы – на каждом километре трассы. Счастье, если завтра эти сопляки не врежутся куда-нибудь.

– Я все подсчитал. Эти следы тянутся тысячу восемьсот тридцать восемь футов, причем не прерываясь. Если это был сопляк на машине, то колеса у него безразмерные. Причем большую часть покрышек он оставил на асфальте. Если это вообще тормозной след…

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Камерон.

– Все дело в коэффициенте трения. Наш «Эль-Камино» пытался остановиться, но не смог. Тормоза сгорели.

Дар выудил из кармана несколько крохотных шариков и кусочков, похожих на оплавившуюся резину, и протянул Полу.

– Тормозные колодки? – спросил Камерон.

– То, что от них осталось, – сказал Дар и передал сержанту несколько металлических горошин. – А это было тормозными цилиндрами. Вдоль этого участка трассы деревья запорошило искрошенной резиной. И оплавленными стальными частичками.