После обеда из-под лавки был вытащен короб с одеждой и с самого дна она достала платье из неокрашенного полотна с длинными широкими рукавами и длинным подолом. По подолу, низу рукавов, плечам и горловине шел рунический рисунок, сделанный красной краской.

Платье мне предстояло вскорости надеть. Сияна усадила меня на табурет посреди комнаты лицом к выходу. Деревянная дверь была распахнута и я лениво и сыто наблюдала медленно скользящую тень, которую отбрасывал дом, игру глиняной пыли на границе света и тени, играющую детвору, слушала далекий шелест крон и крики птиц.

Сияна неспешно распустила мне волосы и размеренно бормоча заговоры, тщательно расчесывала мою гриву. Мне было очень приятно и я будто в транс погрузилась.

Я ощущала гармонию их маленького закрытого для чужаков мира. Меня к себя приняла очень добрая семья, и дом у них такой же ворчун-бормотун, как и эта мягкая женщина. Дети любопытные и добрые, очень любят с отцом в лес ходить на раздобытки. Приносить и дичь, и ягоды с грибами да травами. Любят купаться в реке неподалеку и прыгать в небольшое, но очень глубокое озеро, только далековато оно.

Вдруг почувствовала Дема. Он, из своего огромного рюкзака, доставал фрукты и клал в большую корзину, а один большой и круглый, мне незнакомый, отложил в сторону. Он чувствовал уверенность, радость и волнение с предвкушением. А иногда он чувствовал неукротимую радостную надежду, вспыхивающую ярким пламенем в душе и тут же остывающую под ледяным дождем неверия. Эти ощущения чувствовались клубком, который взрывался изнутри неверием и снова завязывался узлом надежды. Я каким-то образом чувствовала, что мужчина отодвигает странные думы, вызывающие этот коктейль эмоций, но они снова и снова завладевают разумом.

Рядом с Демом присел старец и оба они одинаково сели друг напротив друга, скрестив ноги, а между ними огонь в чаше.

— Усмири свой огонь. — произнес старец скрипучим голосом. — успокой свой дождь.

Они долго сидели, и, казалось, я вместе с ними смотрю на огонек. Мыслей не стало, а если они и были, то текли где-то далеко и неспешно, ни коем образом не беспокоя меня. Внутри разливалось умиротворенное спокойствие, в душе необыкновенное тепло и нежная радость. Все казалось простым и понятным, путь жизни правильным и прямым. Прошлое нужным и с легкой горчинкой, а будущее светлым и моим. Не знаю сколько времени меня завораживал огонек.

— Вы с братьями уже идете своей дорогой, выбор сделан и он ваш. Путей множество, ваш хороший. Не давай сомнениям охлаждать душу, поступь твоя должна быть твердой. Ступай, твое время пришло.

— Вставай, твое время пришло. — услышала я как издалека голос женщины.

Встрепенулась, неужели я заснула или это мой дар раскрывается и развивается. Ответов я не знала.

Встала, женщина подошла ко мне с венком из цветов и, когда я наклонилась, одела поверх распущенных волос. Подала мне сверток:

— Это от твоего мужчины. — так поняла ее слова, а развернув убедилась: мне дали нижнее белье.

Когда примеряла невесомое, очень нежное кремовое чудо, которое то тут, то там поблескивало мелкими камушками, сначала впала в недоумение, а потом усмехнулась. Дело в том, что трусики оказались с секретом. Там где собственно трусиками принято прикрывать междуножье, было два параллельно пришитых слоя ткани, и похоже при необходимости можно и не снимать такое белье, а просто чуть раздвинуть в стороны кружева и ву а ля, женщина вся твоя. Округлость попы подчеркивали, а не прикрывали достаточно широкие полосы кружева. Бюстье в виде топа, тоже было очень красиво и совершенно прозрачно, как и трусики. Ткань приятно прилегала к телу. В общем целом я оказалась в восторге от комплекта, изящного и соблазнительного, Я смотрелась в нем не то феей, не то еще каким неземным существом.

Когда снова вышла к Сияне на мне уже было платье, подвязанное красным кушаком. Из украшений нить на запястье и кольцо. Все, что просили не снимать с предыдущих обрядов.

В дом вошел Дем, впереди на вытянутых руках он нес крупный, круглый фрукт, тот что отложил в сторону, когда доставал из рюкзака. Неужели видение, сон, вовсе не видение или сон, а реальность. Он подал фрукт хозяину этого дома, Керану, а мужчина отдал его своей жене, которая недавно заботливо причесывала меня. После этого Дем молча вывел меня за руку на улицу. Дем испытывал легкое волнение, сильное желание обладать мной, не только как доступной женщиной, но и более полно, всеобъемлюще. И это его острое чувство напугало, удивило и колючим током прошлось от руки по всему телу. Передернула плечами, стряхивая ненужные сейчас эмоции и страхи. Позже подумаю.

Глава 25. Ночь с Демьяном.

Какие странные манипуляции с фруктами. Мне показалось это действо ритуалом, молчаливым и многозначительным. Было любопытно узнать, что это значило, но я благоразумно лишних вопросов не задавала.

Ничего не понимая, шла за Демом. Мой дар наверное за день утомился, и теперь я пребывала в темноте. Сейчас закат и дома наверняка приобрели потрясающе красивую окраску. Здесь быстро станет темно, горы слишком близко.

Мы шли не очень долго, я услышала шум воды.

— Ты не против искупаться в местной речке. Прохладно, но после той дорожной пыли очень хочется.

— Да и мне. Только я ничего не вижу, совсем.

— Буду рад помочь тебе. — мужчина стоял очень близко и говорил тихо, спокойно и нежно.

Тепло его ладони коснулось моего лица, огненной дорожкой спустилось по шее к груди. Он снял венок и платье, оставив паутинку белья. Легко приподнял меня, подхватив под колени и спину, занес в воду. Только там, позволил опуститься в прохладную воду, скользя по телу. Мы тесно прижимались друг к другу, поливали спины, плечи, руки руками. Дем приподнял мои волосы собрав в одну руку, другой омывал спину. Плеск воды, кожа пупырышками от холода, горячие ладони вдоль тела и его теплое дыхание на моих губах. Сегодня это была наша прелюдия, музыка прикосновений, песнь воды. Так чувствовала я.

Он стал мне близок всего за несколько часов. Самый закрытый из всех братьев. Самый спокойный и самый взрывной.

Похоже у нас не было ни мыльных принадлежностей, ни полотенец. Потому как после символической помывки Дем обмакнул меня своей рубахой. И накинув платье, снова подхватил на руки, прижав замерзшую, но посвежевшую даже после такого чувственного купания, меня к своему крепкому и теплому телу.

Вскоре почувствовала, что нахожусь в помещении. Кроватью была широкая лежанка. Мне, привыкшей спать в мягких кроватях, было твердовато, и ткань казалась жесткой. Но рядом горячий мужчина с интересными намерениями и все неудобства уходят в небытие.

— Закрой глаза, сниму повязку, хочу видеть твое лицо. Ты очень красивая. Мне хочется запечатлеть тебя на холсте, порой руки так и чешутся взять в руки уголек.

— Ты рисуешь? — изумилась я.

— Редко, в детстве часто рисовал, отец заметил и потом у меня был очень хороший учитель. Как поступили в универ, почти не брал грифель и карандаши, про кисти с красками и говорить нечего.

— А я совсем не умею рисовать. — мы говорили тихо, и рисовали узоры пальцами на коже, воспламеняя ее, утоньшая грань меж нами.

— А я петь не умею, как говорят братья — реву медведем, а не пою. Зато Рей и Перс отлично научились владеть голосами и поют весьма и весьма.

— А Гай?

— А Гай собирает модели самолетов, яхт, домов, замков. И прочие деревянные поделки, начиная от кубиков и заканчивая сложными моделями конструкторов. А еще он затанцует любую партнершу, даже самую деревянную сделает звездой танцпола.

— Здорово! Восхищаюсь вашей семьей и ее сплоченностью.

— Нас во многом спаяла общая беда. — голос стал грустным, он вздохнул. — Но не будем об этом, кажется мы нашли наш ключик. — теперь в голосе звучала улыбка. — Поговорим теперь об этом.

И он поцеловал. Сначала игриво, нежно, но быстро поцелуй стал всепоглощающим, зажигающим звезды.

— Мечтаю любоваться тобой без повязки, смотреть тебе в глаза, видеть отражение души. А чего хочешь ты?