Фестралы — кони отчаяния. Невидимые для того, кто ещё не познал скорби от утраты ближнего.
Джейн Доракс тоже видит коней. Но не поднимает руки. Ей очень не хочется быть восьмой в списке. Не хочется сочувственных взглядов одноклассниц, назойливых вопросов: «А у тебя кто?» Не хочется окунаться в воспоминания пронзительно-яркого летнего дня, который мог бы стать самым счастливым днём её каникул между вторым и третьим классом.
Мог. А стал самым страшным и горьким в её маленькой жизни. В тот день у неё на глазах утонул в море младший брат.
Лучше просто не видеть этих тощих, драконоподобных, плотоядных лошадей…
Жеребец высоко поднимает сухую голову. Косит опаловым глазом. Жемчужный зрачок почти незаметен на фоне сияющей белизной склеры. Холодный взгляд мистического коня встречает взгляд третьеклассницы. В висках стучит — как в тот день, когда она опрометью неслась босиком по песчаной косе, навстречу старой рыбачьей лодке со спущенным парусом. Неслась, уже отчётливо видя тело одиннадцатилетнего брата, безжизненно обмякшее на «банке» — грубой, мокрой деревянной скамье для гребцов. В том году Денни тоже должен был поехать в школу — впервые…
И, как тогда, равнодушное лиловое небо опрокидывается ей навстречу.
— Доракс! Джейн Доракс! Очнитесь!
— Не волнуйтесь, профессор, это просто обморок. Сильное волнение и только. Девочка уже приходит в себя, а через пару часов будет в полном порядке.
Она открывает глаза на узенькой жёсткой кушетке в приёмной у миссис Помфри. Принимает успокоительного. Слушает дежурные слова сочувствия. Кивком благодарит. Сжав в кулаке записку об освобождении от уроков на следующий день, плетётся в невыносимо тёплую, золотистую гостиную родного факультета. Чтобы, промаявшись ночь без сна под сочувственные вздохи подруг, наутро снова прийти в школьный медицинский блок.
— Я хочу записаться к вам на практикум, миссис Помфри. Я решила, что после школы буду поступать учиться на колдомедика.
Тогда, в третьем классе, став самой юной среди учеников школьной целительницы, она мечтала когда-нибудь предотвратить чью-то смерть.
* * *
02.05.1998. Госпиталь св. Мунго
Сухой хлопок аппарации в длинном коридоре второго этажа госпиталя Святого Мунго вырвал дежурного ординатора Джейн Доракс из потока воспоминаний.
Искрящаяся межпространственная воронка выплюнула прямо на паркет перед рецепшн комок испятнанного кровью лазоревого шелка и тяжёлую чёрную тень.
Высокая белокурая женщина в съехавшем с плеча строгом голубом платье для верховой езды откинула полу чёрной мантии, накрывшую в полёте бледное до синевы лицо распростёртого на паркете мужчины. По его худой щеке до самой скулы расползалось вспухшее, отвратительное багрово-синее пятно.
— Мисс, что вы смотрите, Мордред вас возьми! Скорее!!!
Утопив в стол кнопку экстренного вызова реанимационной бригады, Джейн подскочила к лежащему. Не узнать было невозможно...
Снейп. Учитель зельеварения из Хогвартса, с недавних пор директор школы. В своё время ученица Хаффлпаффа Джейн Доракс вжималась в стену, когда этот резкий, некрасивый человек без возраста стремительными шагами проносился по нижним этажам в свою полуподвальную лабораторию…
Ивовая палочка целительницы заскользила над растерзанными, окровавленными одеждами. На ординаторском столе ожило прыткопишущее перо, заполняя под диктовку Джейн учётный эпикриз.
— Политравма: рвано-размозжённая рана шеи с дефектом m. sternocleidomastoideus и scaleni anterior, перелом левой ключицы с отрывом акромиона, раневой дефект m. deltoideus, открытый перелом левой локтевой и лучевой кости, обширные отеки, кровотечение, гиповолемия, интоксикация… Первая помощь оказана неквалифицированно, пациент без сознания. Предположительно, нападение неизвестного ядовитого животного.
— Очень даже известного, — пробормотала нависшая над телом растрёпанная дама в голубом. — Нагайна. Слышали о такой?..
— Змея Того-кого-не-зовут-по-имени?..
«Но змеи только пробивают ядовитым зубом кожу, а не вырывают мускулы целыми клочьями, сокрушая кости!»
— Спокойно, дамы! — загремел над головой надтреснутый басок Руперта Остина, ведущего реаниматора. — У нас года полтора-два назад лежал Уизли, министерский чиновник, которого эта тварь примерно так же отделала. Выжил… И этого, Мерлин даст, откачаем, если до сих пор не кончился... На носилки его, ребята! Левитировать в пятую палату, там разберёмся. Джейн, вызовите токсикологов, без них не обойдёмся.
— Северус… Держись!
Дама в голубом бессильно опустилась на пол. Замерла в оцепенении, провожая взглядом плывущие по коридору носилки. На красивом бледном лице жили только глаза. Два горных озера, промёрзшие до дна.
— Вы тоже пострадали? Помощь нужна? Я могу вас осмотреть, пойдёмте…
Не удостоив медиковедьму даже кивком, она подняла руку.
— Хогсмид, Воющая хижина!
В последний миг из тугого сверкающего смерча аппарационной воронки к ногам Джейн Доракс вылетела палисандровая палочка с резной рукоятью. И с лёгким стуком покатилась по паркету.
* * *
02.05.1998. Портри
В мае промозглая погода приносила с собой ветер и густые туманы, которые накрывали маленький рыболовецкий городок Портри и оседали на лицах прохожих невесомыми каплями. Тоскливые вскрики медленно бредущих по прибрежным камням чаек, плеск холодной солёной воды, промозглая сырость, ангина и горечь прописываемых семейным врачом микстур — вот с чем ассоциировался у неё этот месяц. Нет, Мэри Макдональд с детства терпеть не могла май.
Она боготворила август за его волшебные преображения. На исходе лета зацветал вереск, и весь остров Скай из изумрудного становился фиолетово-розовым. Для девочки тогда не было лучшей забавы, чем долгие прогулки по окрестным пологим холмам. Иногда, шутки ради, она пыталась найти в вересковых зарослях веточки с белыми, как иней, цветами — на счастье. Однако, сколько ни пыталась, удачу подманить так и не удалось. Может быть, она плохо старалась? Но разочарование было мимолётным, а ощущение полноты жизни, пульсирующего в груди тепла — почти постоянным. Разноцветная дымка струилась под ногами, ноздри щекотал сладкий запах мёда и нагретой солнцем земли.
Мэри любила забраться на холм повыше, повернуться лицом к виднеющемуся вдали океану и раскинуть руки. В такие минуты она остро жалела о том, что не родилась птицей, чтобы взлететь к плывущим по небу грудам облаков и оттуда посмотреть на остров. А потом, поймав воздушный поток, свободно парить в нём, наслаждаться лёгкостью, чтобы в следующий миг резко устремиться вниз, к покрытой барашками пены поверхности воды, и коснуться её крыльями…
В августе, перед школой, Мэри вместе с родителями частенько навещала бабушку, жившую в уютной деревеньке Элишадер с разбросанными тут и там каменными, построенными на века одноэтажными домами с высокими трубами на черепичных крышах. С ухоженными, словно игрушечными, палисадниками, где росли неприхотливые, привыкшие к суровой земле цветы.
От деревеньки было рукой подать до водопада Килт-Рок, где Мэри особенно любила бывать. Серебряная нитка ручья вытекала из озера неподалёку и заканчивала свой короткий путь у края отвесных базальтовых скал. С головокружительной высоты она обрушивалась на узкую, мокрую от набегающих волн каменистую полоску берега, спеша слиться с океаническим прибоем наперекор ветрам, стремящимся во что бы то ни стало разлучить их. Время от времени это им всё-таки удавалось, и тогда тонкие струи разлетались в разные стороны, взрываясь и превращаясь в сверкающую пыль. Но будто в насмешку над негодующими ветрами, в солнечную погоду над Килт-Роком вспыхивала и выгибалась мостом радуга, словно говоря о тщетности всех попыток помешать стремлению падающей воды соединиться с родной стихией.
…Миссис Макдональд открыла глаза, выныривая из воспоминаний. Кружка с чаем, которую она держала в руках, была едва тёплой, и Мэри со вздохом поставила её на блюдце. Она уже давно не та маленькая девочка, которая не любила май только из-за сырости и частых простуд. Если бы и сейчас можно было предъявить ему эти смешные претензии! И всё-таки это ненавистный ей месяц, который подавляет её унынием и накрывает депрессией. Особенно сейчас, во время вынужденного рабочего простоя, когда госпиталь временно распустил своих магглорождённых сотрудников по домам, чтобы уберечь их от нападений Пожирателей смерти.
