И казалось диким, что сейчас в это молчаливое, птичье, солнечное утро мы должны прятаться под окнами дома, в котором живет бандит, и хватать его, если он выпрыгнет из окна, и стрелять, если он начнет отстреливаться.
Славка долго прислушивался к тому, что было в доме. Он стоял, приложив ухо к двери, упершись руками в косяк. Потом осторожно поманил меня пальцем, я на цыпочках поднялся к нему, он налег плечом на дверь, и она, пронзительно скрипнув, отворилась. В деревнях не запирают дверей на ночь. Славка стремительно проскочил сени и распахнул дверь, которая вела в комнаты. На большой кровати, укрытый красным ватным одеялом, спал Длинный. Он улыбался во сне. На печке взметнулась старуха и молча схватилась руками за побелевшие, морщинистые щеки.
Славка ринулся через комнату к кровати, на которой спал Длинный, схватил его за шею, рванул на себя и сжал обе его руки своими железными пальцами.
- Где пистолет? - спросил он.
- В комоде, - быстро ответил Длинный, побледнев так же, как и старуха на печке:
со щек - книзу.
- А вещи из магазина?
- В сарае, - так же быстро ответил тот, сглотнув слюну, и острый кадык черканул его горло. Славка отпустил парня и сказал:
- Одевайся, деятель. Сейчас поедем.
Длинный вдруг изогнулся, запустил руку под матрац и ринулся на Славку с финкой.
Но он запутался в одеяле и неловко упал на дощатый пол, ударившись лбом о стул.
Славка засмеялся и наступил ногой на финку. Парень взвыл:
- Суки, суки! Ненавижу вас...
- Думаешь, я тебя обожаю? - усмехнулся Славка - Я тебя тоже ненавижу. Хватит выть, не пес. Одевайся.
Старуха слезла с печки и, беззвучно плача, подошла к Славке.
- Снова чего натворил? - спросила она. - Ирод проклятый, паразит...
- Натворил, мать, - ответил Славка. - Натворил.
- Эх ты, - сказала старуха, - на кого ж мать кидаешь? Зубов-то у меня нет, скрошилися, кто кормить станет?
- Замолчи, - сказал Длинный. - Прижми язык.
Оперативник достал из комода "ТТ" и передал его Славке. Славка вытащил обойму, пересчитал патроны, завернул их в тряпочку, и все это - обойму, пистолет и патроны - сунул в карман пиджака.
Длинный открыл шкаф, достал синий бостоновый костюм и драповое, новое пальто. Он надел костюм, повязал галстук, набросил на шею кашне и стал надевать пальто.
- Снимай барахло, - сказал Славка.
- Это мое, а не ворованное.
- Снимай, снимай, герой-одиночка. Матери оставь - продаст.
- Пущай об ней власть позаботится, - сказал Длинный, - у нас власть добрая.
- Ах ты, паразит, паразит, - тихо плакала старуха, - чего же тебе в жизни не хватает, ирод окаянный? Всего тебе было в жизни... Всего...
- Ну! - крикнул Славка, покраснев. - Я что сказал! Длинный дрогнул лицом, усмехнулся и стал снимать пальто, а потом синий бостоновый костюм.
- Мамаша, ватник ему принесите, - сказал Славка, - и старые брюки.
Пришел второй опер и доложил:
- Вещи в порядке, все цело, под дровами в сарае.
- Хорошо. Сиди здесь, я пришлю машину - заберут.
Когда Длинного увели, Славка задержался на минуту в доме и обратился к хозяйке:
- Мамаша, водички дайте, пожалуйста.
- Сейчас, сынок, - ответила старуха.
Она, плача, смотрела, как Славка пьет воду.
- Сынок, - сказала старуха. - За что ж мне мука такая?
Славка обнял старуху за плечи. Меня поразило его лицо - скорбное и мгновенно постаревшее, и в то же время удивленно-обиженное, словно у младенца, который в первый раз столкнулся со злом и неправдой.
Мы вели Длинного по широкой, нескончаемо протяженной деревенской улице, к нашей оперативной машине. В сараях надрывно мычали коровы. Голосили петухи. Из труб валили дымы - штопорящиеся, прозрачные. По шоссе, что шло неподалеку, проносились машины и красные автобусы. Из домов выбегали ребятишки с портфелями.
Было слышно - откуда-то издалека по радио транслировали урок гимнастики. И через этот утренний, прекрасный покой шел жулик по кличке Длинный, подняв острые плечи и глубоко засунув руки в карманы старых брюк.
Возле машины Славка остановил Длинного и сказал:
- Обернись, парень.
Тот обернулся.
- Посмотри, что ты потерял. Посмотри на все это. Посмотри как следует.
Длинный молчал.
- Ты можешь все это вернуть, - сказал Славка. - Можешь. Только для этого надо стать человеком.
