Поднявшись по узким ступеням вверх, вышел на уже знакомую мне каменную площадку, с которой открывался столь впечатливший меня в прошлый раз вид на залив. Поднялся и замер, застыл.
У медитационного круга, поджав колени под подбородок и обхватив ноги руками, сидела девушка, одетая в светлые брюки, стоптанные кроссовки и свободно сидящую блузку. Глубоко вздохнув, я присел напротив неё и вышел из Излома.
Ре-е-е-е-е-е-й-г!!!
Разумеется, она не только меня тут же заметила, но и услышала рёв от моего перехода в реальность.
Заметила и увидела, но даже не моргнула, так и продолжила сидеть с открытыми глазами, не шелохнувшись, не вздрогнув от неожиданности. Её взгляд был настолько полон боли и горечи, что не надо быть сенсом, чтобы почувствовать то внутреннее опустошение, которое полностью её поглотило.
Будь на моём месте настоящий Изао, он кинулся бы теребить, расспрашивать, возможно, утешать. Я же поступил совсем иначе. Отзеркалил её позу, также подобрав колени и обхватив их руками, замер. Конечно, по-человечески правильным было бы поднять при этом забрало, но, видимо, я слишком циничен и параноидален, раз не могу открыться даже в такой ситуации. Поэтому просто сидел рядом и молчал. Минуту, пять минут, десять…
Не шелохнулся даже тогда, когда через полчаса почти неслышно появился седой монах и поставил между нами чайный набор. Поставил, молча поклонился и ушёл, оставив нас сидеть, как каменные изваяния.
Ароматный пар от заварочного чайника невысоко поднимался в свежем утреннем воздухе, будто рукотворный лёгкий туман. В моём горле давно пересохло, но сдержал себя и даже не потянулся к оставленным монахам пиалам. Сквозь забрало я смотрел в потерянные невероятно красивые ещё недавно, а сейчас совершенно пустые глаза девушки, в надежде всё же разглядеть в них хоть какой-то огонь жизни.
У меня уже затекли ноги, а пальцы начало сводить судорогой, как сидящую напротив качнуло, и девушка беззвучно завалилась на бок. Едва успел подставить ладонь и поймать её голову, прежде чем она ударилась о камень. Затем уложил потерявшую сознание Майю поудобнее, разместив её голову у себя на коленях, снял перчатку с левой руки и монотонно поглаживая её волосы, принялся напевать единственную известную Изао колыбельную.
Мои пальцы касались её волос, и каждое такое прикосновение отзывалось внутри меня ноющей, тягучей болью. Болью не физической, моральной. Умный человек на моём месте, наверное, что-то сделал бы. Или по крайней мере не тратил бы время зря, а анализировал сегодняшнее утро, прошедшие переговоры с Рыцарями, поступок Крикса, причину отсутствия ту Чонга в стенах обители. Но то умный, а я просто сидел, гладил волосы Майи, и с каждым движением во мне умирала небольшая частичка души из тех, что отвечает за сострадание, сочувствие, прощение…
Течение времени, а точнее, наше восприятие его, довольно странная штука. Иногда минуты тянутся как часы, а бывает, что часы пролетают, будто секунды. Вот и сегодня солнце поднималось всё выше, а я сидел на одном месте, держа голову девушки на коленях, и совершенно не чувствовал полета минут. Спроси у меня кто-то «сколько сейчас времени» и я бы затруднился с ответом, поэтому мне сложно сказать, как долго Майя спала.
Принесённый и поставленный монахом рядом с нами чайник давно остыл, и за всё это время нас больше никто не тревожил, ни один из послушников не поднимался на площадку, не выглядывал из-за изгиба лестницы.
Солнце уже было довольно высоко, когда ресницы Майи дёрнулись. Я убрал ладонь от её волос, в остальном же не изменил своей позы. Девушка ещё пару минут лежала, притворяясь спящей, прежде чем открыла глаза.
В очередной раз за сегодня почувствовал себя бесчувственной сволочью, когда её взгляд вместо моих глаз уткнулся в непроницаемый щиток затемнённого стекла мотошлема. Не правильно это, но ничего не могу поделать со своей паранойей, даже в такой важный момент никак не переступить через неё.
Несколько секунд взгляд Майи скользил по непрозрачному забралу, после чего девушка дёрнулась и резко села. От этого быстрого движения у неё, видимо, свело ногу, что и немудрено, столько времени-то пролежать в не самой удобной позе, да ещё и на камнях. Шипение, сорвавшееся с её губ вследствие неожиданной боли, прогнало остаток сна.
Размяв пальцами щиколотку, девушка поправила волосы и, дёрнув плечом, игнорируя моё присутствие, потянулась к чайнику. Наполнила пиалу холодным чаем и, сделав большой глоток, при этом явно не чувствуя вкуса, встала на ноги и подошла к краю площадки. Порыв морского бриза разметал её причёску, но она этого не заметила, продолжая молча стоять и смотреть на залив.
Я не мешал ей, давая собраться с мыслями. Да и, по правде, все заготовленные фразы куда-то вылетели из моей головы. Взрослый, умудрённый опытом мужчина в облике малолетнего парня просто сидел на камнях и не знал, что сказать. Удивительно, так как ещё несколько минут назад в моей голове рождались десятки вариантов того, как же начать разговор. А сейчас их нет, пусто.
– Спасибо, – простое слово разрушает тишину.
А она всё же молодец. Реально молодец. Сумела взять себя в руки, никакой истерики, никаких обвинений, простое «спасибо». Оценила ситуацию, пришла в себя и заговорила только тогда, когда взяла под контроль свои мысли и чувства. Такой сдержанности нет даже у многих битых жизнью мужиков.
Поднимаюсь на ноги и подхожу к девушке. Всего несколько шагов, а успеваю себя одёрнуть от желания подойти и приобнять её за плечи. Этот жест сейчас будет очень неуместен, он скорее не приободрит, а приведёт к обратному эффекту. В итоге просто встаю рядом в полуметре справа. Безоблачное небо, игра солнечных бликов на морских волнах, белоснежные паруса у горизонта – вся эта красота проходит мимо моего сознания.
Надо что-то сказать, ответить на её «спасибо», понимаю, моё молчание – далеко не лучший выбор в данной ситуации, но всё, что приходит на ум, ещё хуже.
Майя приложила ладонь к своему горлу, а затем спросила.
– Это пройдёт?
– Нет. Полностью никогда. – Не знаешь, что ответить, отвечай честно, и дело тут вовсе не в Слове. – Острота потери притупится, и со временем станет легче дышать. Но иногда, даже через много лет, ты будешь просыпаться в холодном поту, проживая эту ночь раз за разом.
Резкий вздох мне ответом.
– Через много лет… – после ещё одной минуты молчания произносит девушка-Рыцарь. – Я столько не проживу. Да и, наверное, никто из нас не доживёт до старости. – Усмешка, мелькнувшая на губах, вовсе её не портит. Затем она резко поворачивается ко мне. – Как вы догадались искать меня здесь?
– Я не говорил, что искал тебя. – Мой голос спокоен и даже немного отстранён, что усугубляется закрытым шлемом.
Такой ответ явно не то, что она рассчитывала услышать, и на её щеках проявляется румянец смущения. На самом деле подобное переключение эмоций полезно, хотя своими словами я и не рассчитывал на такой результат.
– Ясно… – протяжно, на выдохе, почти шепчет Майя, вновь поворачиваясь к морю. – Не думала, что такому как вы, Маэстро, требуется поддержка Наставника.
– Почему?
– Ну… Вы… – Кажется, мне начинает нравиться вызывать у неё смущение.
– Старый?
– Я этого не говорила! – слишком быстро и почти скороговоркой тут же отвечает Майя, и мне сразу понятно, что именно это она и имела в виду.
Вполне понятно, когда для девушки или юноши восемнадцати лет кто-то, выглядящий за сорок, кажется глубоким стариком. Разумеется, меня совсем не задевают её слова, но я показываю немного иное, тем самым нелепостью сложившейся ситуации переключаю вектор её внимания с недавней трагедии и с переполняющего её чувства потери. Конечно, подобное получается только частично, но даже это уже успех. Правда, успех мимолётный, в следующую секунду на неё вновь накатывает, и лицо девушки бледнеет ещё больше.
– Он же так и не появился, да?
Не знаю, кем был для Майи настоятель данной обители, но явно кем-то большим, чем просто куратором рейгов от клерикалов. Впрочем, о подобном нюансе я догадывался, именно поэтому и пришёл именно сюда.
