Вера невероятная, иначе разве можно обычной логикой понять, что Бог отдает Сына на такую страшную, лютую смерть, на поругание? Вера неудобна, потому что от многого надо отказаться. Христианство – это аскеза, отсечение, высокая самодисциплина, тот же пост. Но вместе с аскезой неразрывно связано и чудо – от «чути», от слышания, от умения слышать слово Божье.
Чудо – это всегда Христос, потому что большего чуда на свете быть не может. И когда у меня спрашивают, как я отношусь к чуду, то могу ответить так: «Для христианина чудо – это, как говорят военные, штатная ситуация».
Перед его глазами – пример горячей веры его предка-земляка апостола Варфоломея, ученика Христа. Он был распят за проповедь у подножия Девичьей башни. В древние языческие времена Баку был центром идолопоклонничества.
В.И.: Девичья башня – такая вот архитектурная доминанта города Баку (скажем, как в Париже Эйфелева башня), на самом деле, это семипланетный зороастрийский храм. Там из земли выходил огонь. Представляете, с апостола Варфоломея кожу с живого снимали, скальпировали, а он продолжал проповедовать на перевернутом по его желанию кресте.
Вот это проповедь, раз мы говорим о миссионерстве. И, чтобы он умолк, ему отсекли его честную главу.
Василию Ирзабекову нередко задают вопрос о земляках. О том, нет ли обиды за то, что он принял не их веру. Выбрал христианство, а не ислам?
В.И.: Никого не хочу обидеть, хотя очень часто, наверное, все-таки обижаю. Дело в том, что меня это вообще не волнует. Скажу даже больше – и никогда не волновало. Представьте, вот две величины, это если говорить языком математики: земляки, даже самые дорогие, и Христос. Это же несопоставимо. Как говорил Скалозуб в известной комедии Грибоедова «Горе от ума», дистанция огромного размера. Разве можно их сопоставлять?
Впрочем, Василий Ирзабеков уверен, обижаться землякам и не на что. Он никого не предавал, а всего лишь вернулся домой, к вере своих предков.
В.И.: Получается, что предки мои крестились, по сути, за семь веков до того, как крестилась Русь, и полтысячелетия они были христианами. А потом было арабское нашествие, кровавое, жесточайшее нашествие. Знание этого факта тоже мне очень помогло, укрепило меня в моем выборе.
То есть, по сути, я вернулся домой. Когда мне говорят: «Вы приняли другую веру», – это неправда. Я вернулся к себе домой, вот и все.
В свой родной Баку он, впрочем, так и не вернулся. После семи переездов наконец приобрел с женой небольшую однушку в Москве, а после смерти супруги, чтобы хоть как-то отвлечься, погрузился с головой в работу, ездит по стране с лекциями о русском языке. Потеря самого близкого человека в жизни сильно подкосила его здоровье. Помимо проблем с сердцем врачи выявили у Василия Давыдовича диабет. Несмотря на заболевание, он по-прежнему постится.
В.И.: Слава Богу, что есть лекарства. А то ведь люди воюют где-то, а у них и лекарств нет. Мне делают небольшое снисхождение, насколько это возможно. Пост – это испытание. Мы часто говорим: «Вот пост, надо это поприще пройти». Это все так. Но вот самое интересное, я часто задаю вопрос своим слушателям, говорю: «А когда был самый первый пост?» Хорошо, если некоторые вспоминают.
Самый первый пост был в раю, когда Господь сказал: «Вкушайте от всех деревьев, а вот от этого до времени не вкушайте». Представляете, какое там было обилие плодов, да? Это и был первый пост, самоограничение.
В.И.: Другое дело, что из-за болезни, конечно, бывает очень сложно придерживаться поста, потому что все, что раньше тебя кормило в пост – картофель, рис, сладости, можно было чай пить с финиками, я так их люблю – все это теперь нельзя, увы. Нельзя все, что тогда выручало.
На столе из постного – яблоко. Василий Давыдович разрезает его на дольки и протягивает мне с улыбкой:
В.И.: «Яблоко есть можно, даже угощать им можно. Когда-то женщина угостила мужчину яблоком – это было опасно, а если мужчина угощает женщину – ничего страшного».
Несмотря на недуги, Василий Израбеков на жизнь не жалуется, а благодарит за испытания.
В.И.: Моя бабушка всегда говорила, что все должно созреть, как плод. Когда он недозрелый, это видно всегда. Например, у нас продают фрукты на рынке, откуда-то из дальних стран привозят, их там срывают еще зелеными, прямо чувствуешь, что он искусственно как-то дозрел. А перезревший – тоже мало удовольствия.
Вот все хорошо, когда оно вызревает как следует, поэтому надо ко всему вызревать. И я благодарен Господу за то, что, помимо всего прочего, Он так мудро отсекал от меня благополучие и вовремя посылал болезни.
Единственный вопрос, который его долго мучил и на который он долго не находил ответа: «А что станет с теми, кто не познал Христа? Какова будет участь его предков?»
В.И.: Я спросил у духовника, какой будет судьба моих предков, моей любимой бабушки. Она же просто не знала Христа. И батюшка мне сказал: «Ну ты же читал Евангелие?» – «Ну да, конечно». Понимаете, какое дело? Нас, христиан, будут судить по Евангелию, а тех, кто не крещен, будут судить по закону совести. Кому труднее придется? Кому? Кому много дано, с того много и спросится. Моя бабушка любила одну поговорку, все время ее повторяла: «Insaf Et Yarim Yarisidir», – что в переводе «совесть – это половина веры». То есть, если человек совестливый, просто совестливый, то он уже наполовину верующий, потому что совесть – это такое присутствие таинственное Божие в человеке.
В какой-то период своей жизни он понял, что, пока человек не умер, ничего определенного о его загробной участи говорить нельзя, потому что никто не знает, кто и как будет умирать. В этом смысле самый показательный для него пример – смерть Вольтера. Некогда любимый философ умирал так страшно, что его сиделка сказала: «Ни за какие деньги мира я не соглашусь больше быть у постели безбожника».
В.И.: Разбойник покаялся на кресте, уже будучи казненным. Я когда-то так сильно об этом задумался, меня поразило: тот, что справа от Христа, – он ведь покаялся после того, как его прибили к кресту, уже казнили. Он еще немножко продолжал жить, да? То есть, знаете, какая мысль? Оказывается, некоторым людям, чтобы прийти ко Христу, надо быть распятыми. Тот разбойник – он успел покаяться. Представляете, вот его уже прибили, а он же душегуб, все, закончилась его история. Его поймали, приговорили и казнили. Казалось бы, вот он, финал. Но оказалось – не все, он еще не умер, он покаялся.
Получается, что эти последние мгновения жизни могут решить твою загробную участь. Я не знаю, как я буду умирать, дай Бог, мужественно. Понимаете?
Рай
Василий Ирзабеков читает вслух отрывок из V главы Евангелия от Матфея:
«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5: 1–12).
В.И.: Знаете, почему, помимо всего прочего, я люблю этот фрагмент? Потому что я когда-то, много лет назад, обратил внимание, что Господь говорит эти Заповеди блаженства (если так перевести на мирской язык) для того, чтоб мы знали, как надо жить, каковы правила жизни в этом мире, чтобы потом перейти в вечный мир и быть с Ним.
