— Деньги я давал не ректору, а мужчине по имени Борис. Кому он их дал, мне неведомо, — категорически заявил Волошко. — Договор был таков: я даю деньги, и сын будет зачислен в институт.

Передачу денег Бассу подтвердила и жена Волошко — Клавдия Федоровна.

Когда я предъявил Станиславу Волошко его заявление о приеме в институт, он категорически отрицал свою подпись и сам текст. Но заявление мог составить от имени Волошко сам Басс. Так оно и было.

Я вынес постановление о задержании Басса. Дома его не оказалось. Уехал в Москву пробивать вопросы снабжения колхоза лесом. Ехать за ним в Москву не было смысла. Мы предупредили руководство колхоза — о появлении его немедленно сообщить нам.

Задержали Басса у его любовницы в Черновцах. Приметы этого человека я знал из показаний свидетелей, и если бы он встретился на улице, я бы узнал его: плотный, среднего роста, лет за пятьдесят.

— Разрешите сесть, — смело, с широкой улыбкой спросил Басс.

— Садитесь.

— Товарищ следователь, произошло какое-то недоразумение, — смущенно произнес он. — Меня задержали по вашему постановлению. Я думаю — ошибка.

— Никаких ошибок. Все законно.

— Я в Москве, в Госснабе был… Выбивал запчасти для автомашин, — начал Басс, переменив тему разговора.

— Ну и как?

— Хо, там, где я берусь, во! — улыбнулся Басс, показывая большой палец.

— По нарядам достали? — уточнил я.

— По нарядам?! — раскрыл широко глаза Басс.

— Дружки помогли?

— Да, лучше имей сто друзей, чем сто рублей… Как сказал нам дорогой Аркадий…

— Ладно. Хватит. Ближе к делу, — перебил я его.

Басс насторожился, притих, в глазах мелькнуло беспокойство, но он, стараясь скрыть его, улыбнулся:

— Может, анекдотик?.. Московский, свежий?

— Анекдоты потом. В камере будете рассказывать, — парировал я.

— В камере? За что? Это недоразумение! — удивленно, наигранно произнес Басс, но увидев, что я заполняю протокол о допросе его в качестве подозреваемого, сразу замолчал и насупился, стал рыться в карманах. Вскоре вытащил валидол, дрожащими руками, тоже наигранно, отломил полтаблетки, положил под язык, скривился.

— Можно? — спросил он, показывая на графин с водой.

— Да-да, пожалуйста.

Он встал, потянулся к графину.

— В последнее время что-то пошаливает. А сейчас…

— Может, доктора пригласить?

— Упаси бог! — махнул рукой Басс. — Есть тут у меня сосед. Коновал. Мою жену залечил. — Запив таблетку водой, Басс продолжал стоять.

— Садитесь, — велел я ему.

— Ничего, я постою. Может, отпустите, — слукавил Басс. — Пожалеете больного человека. Сердечника!

— Нет, Борис Михайлович, разговор у нас будет неприятным и долгим. Сегодня выясним общие вопросы, а завтра начнем по эпизодам…

— Эпизодам? Да что же это такое? Я ничего не делал, ничего не знаю, а меня камерой запугивают, эпизодами…

— Вы же сами когда-то говорили: «Если рисковать, так на большую сумму!»

— Товарищ, я удивляюсь, — Басс решил сыграть на моих чувствах. — Вы, кажись, следователь по важнейшим делам. О! Это большой человек! Знаем, ошибаются и по важнейшим. Меня уже раз так заграбастали. За что вы думаете? За простые анекдоты, маленькие шедевры народного творчества, так сказать.

— Нет, вас судили за — антисоветскую агитацию и пропаганду — за государственное преступление. В деле есть справка о вашей судимости, вот она.

Басс задумался, обмяк, побледнел. Улыбка с его лица сошла, он опустил голову.

В кабинете воцарилась тишина.

Я в это время стал записывать в протокол анкетные данные подозреваемого.

— Ваша профессия?

— Я все могу, для себя и для других, — пытался улыбнуться Басс.

— Образование?

— Не высшее и не среднее. Ушел со второго курса мукомольного техникума.

— Соцпроисхождение?

— Из ремесленников. Отец в период нэпа держал сапожную мастерскую.

— Семейное положение?

— Имею жену и двух дочерей — Беллу и Эмму.

— Последнее место работы?

— Экспедитор колхоза. До этого работал в связи и много сделал для Черновиц. Телебашню достал и к ней начинку. — Басс улыбнулся. — Без меня они бы до сих пор на дохлых кошек смотрели.

В действительности, как было установлено позже, Басс и здесь нагрел руки, принимая самое непосредственное участие в приобретении за взятки аппаратуры для телевидения.

— Расскажите подробно, когда и какие суммы денег вам давали родители за содействие в приеме их детей в медицинские институты?

— Это ложь, — буркнул Басс. — Другое дело телебашня. Там пришлось раскошелиться.

— Но и здесь вы платили не свои деньги, а государственные?

— Правильно. Представил акт на закупку агрегатов на рынке, и мне вернули все сполна. Еще бы, вышка-то стоит. Как памятник мне.

— Не рисуйтесь, Басс. Вы оставили после себя память другую, черную, — перебил я его.

— Ошибаетесь, товарищ по важнейшим, — недовольно буркнул Басс. — Я ведь достал…

— Документы подделывали. Чужие деньги получали.

— Подумаешь! Мелочь!

— За эту мелочь вас и уволили?

— Ну кого я надул?! Ну было такое, исправлял дату в билетах. Иголкой лишнюю дырочку проколол. Так это же ради общего дела. Все на телебашню шло, — выпрямился, гордо поднял голову. — Я им и художественную самодеятельность организовал… Мастером слова прозвали меня… Грамоты и денежную премию получал. А это какая память?

— Рассыпалась ваша самодеятельность. Кончились и ваши похождения.

Связи с Гием Басс категорически отрицал:

— К науке я не успел добраться.

Вскоре мы установили, что Басс организовал Гию пошив костюмов, платьев жене и дочерям у закройщика Замялова. Деньги за материал и пошив, как показал закройщик, платил лично Басс.

Было также установлено, что Басс для семьи Гия приобрел у спекулянтки по фамилии Машева импортные товары: кожаное пальто, каракулевую шубу, костюмы, и для примерки возил туда Гия, его жену и детей. И тут за все товары деньги платил Басс.

Помимо этого, Басс неоднократно снабжал Гия и его семью билетами на концерты московских артистов и в цирк.

Тесные связи Гия и Басса подтвердили, кроме Замялова, Машева и другие свидетели.

Клубок преступлений начал разматываться. Но Басс все отрицал. По всему видно было — за спиной у него большой груз преступлений. Как потом показало следствие, так оно и было.

Особое внимание мы по-прежнему уделяли выявлению взяткодателей. Проверялись в первую очередь лица, у которых оценки в контрольных работах были явно завышены.

Допросы Басса мы умышленно прекратили. Пусть побудет в неведении.

Прошла неделя. Басс не выдержал, написал мне заявление и попросил о встрече. Я поехал в тюрьму. За это время он осунулся. Подолгу молчал. Пытался разузнать, чем располагает следствие. Под конец попросил у меня чистый лист бумаги. На вопрос, зачем ему бумага, ответил:

— Представлю повинную, дабы ускорить расследование и заслужить снисхождение.

Прошло несколько дней, и Басс направил прокурору республики заявление, в котором признался, что дважды передавал Гию взятки, в первый раз — от Волошко, во второй — от зубного техника Гробмана.

Встал вопрос о привлечении к уголовной ответственности Гия. Было принято решение перед задержанием произвести у него дома и на работе обыск, который я проводил совместно со следователем по особо важным делам Слесарем. Мы изъяли у Гия три ружья, из них одно — ТОЗ-34 с инкрустацией золотом и серебром стоимостью свыше тысячи рублей, три кинокамеры, фотоаппарат японской фирмы «Сопоп», транзисторные радиоприемники иностранной марки, серебряный вьетнамский сервиз и много изделий из золота, всего на сумму свыше десяти тысяч рублей.

Кроме того, было изъято наличных денег и облигаций трехпроцентного займа на сумму свыше пяти тысяч рублей, сберегательные книжки на имя Гия с остатком вкладов свыше пятидесяти восьми тысяч рублей и на имя жены — Гий Лидии Ивановны с остатком вклада свыше семнадцати тысяч рублей. Описано имущество на сумму около тридцати тысяч рублей, в том числе: автомашина «Волга», кооперативный гараж, моторная лодка, румынский гарнитур стоимостью пять тысяч семьсот рублей и многое другое.