– Поглядите как город восстанавливается!

– Так это всего лишь Кронштадт, – удивился Салтыков, – Санкт-Петербург дальше по заливу?

– Все это раньше до потопа было одним городом, большим и огромным, построенным на едином каменном основании, а по другому вероятно и нельзя, – сказал Петр, и кстати имя его Петербург получено не от моего имени, а от греческого слова Петрос37, так что скорее я свой титул от камня то получил. И Петропавловская крепость выше значительно стояла на Заячьем острове с крутыми берегами.

Александро-Невская лавра.

– С чего начали восстановление, – поинтересовался Салтыков.

– Знамо дело с Александро-Невской лавры, под руководством архитектора Доменико Терзини, который много зданий отремонтировал в нашей столице. Ориентирована она своим центральным фасадом на Ольденбург – управляющий центр всей Ганзы38 и в данном архитектурном ансамбле гармонично размещаются производства: кирпича, досок, стали, гвоздей, литье чугуна и камня, медных шин, известкового раствора, кровельного железа, паркета и мебели – всего того, что необходимо для обустройства города, а также монахи принимали активнейшее участие в обустройстве Невского проспекта достроив его до половины.

– Воистину Вы Великий человек и руководитель, объединив в одном комплексе и производственные, и духовное развитие.

– Одного без другого не существует, – согласился Петр, – а все попытки адаптировать вероучение под посещение церкви в выходной день есть лукавство.

– Мне сейчас некогда, необходимо отбыть к мысу Гангут, там пробивается наш галерный флот Апраксина к Аландским островам, – произнес Петр, мыслями видимо находящийся уже далеко отсюда, – а Вас мой друг попрошу командовать линейными кораблями которые Вы приобрели заграницей, никто лучше Вас все равно их не знает, а то друг мой Корнелиус Крюйс занемог внезапно и не может командовать сейчас эскадрою.

«Вот так и попал из огня, да в полымя», – решил Николай Бурлаков, хотел просто пожить в строящейся столице, да пособирать отзывы капитанов о происходящем на море. Где байка, где нет, но отчет подготовить и дело в шляпе, а тут на сильный шведский флот лезть надо.

– Не дрейфь Салтыков, – Петр похлопал по плечу, – кораблям надлежит только продемонстрировать свое присутствие, а нежели шведы погонятся за Вами, то уходите под форты Кронштадта, бой не принимайте, а наш 15 тысячный десант высадится на Аландские острова и дело в шляпе. Поставим Карлу шах и мат.

Что оставалось делать Николаю Бурлакову? У Петра Великого все решалось быстро и споро. Видел в человеке призвание, ясный ум и рвение к службе и использовал данные качества по полной. Умение руководителя в том и заключается, чтобы подбирать людей, ставить их на ключевые места и поручать посильные задания, для того чтобы выполнили да не сломались.

Подбоченившись и наблюдая спину удаляющегося государя, Николай обернулся к стоявшим рядом офицерам и обратился к ним и Сиверсу, капитану «Леферма»:

– Сейчас всем командам грузить припасы и запасы, все что найдете в Кронштадте несите на корабли, скажите я так велел, вечером командам отдыхать, а капитанам ко мне на «Твердый» совет военный держать будем, утром выступаем, дабы волю государеву выполнить.

Все присутствующие подивились такой метаморфозе, произошедшей в Салтыкове, когда простой чиновник, внезапно наделенный властью, преобразился до уверенного адмирала, недаром приписывают царю Петру колдовские умения, но никто вслух конечно это не говорит, на дыбу никому не охота.

Бурлаков тем временем решил навестить Корнелиуса Крюйса в его роскошном доме находящимся между Адмиралтейством и летним дворцом Петра Великого.

Корнелиус Крюйс и типичная русская галера, скопированной с голландской.

Усевшись в поданный экипаж на больших и тонких колесах, Николай с удивлением обнаружил в полу ручку управления похожую на посох с красивой с каменьями набалдашником.

– Зачем эта ручка спросил он у средних лет драгуна, сидевшего на козлах, выполнявшего при эскадре роль кучера.

– Знамо дело, держаться, а то ненароком куда тарантас накрениться, и господин ушибиться может, – надменно произнес солдат, хорохорясь своей лихостью, да удалью.

– Ну-ка братец отпряги своих кобыл, сейчас поглядим что за механизм, – Бурлаков понял, что здесь такое, только осталось разобраться работает система или вся разрядилась.

К счастью, посох с радием остался цел и невредим, его не затронул природный катаклизм, и чуть утопив его в коробочку с магнитными муфтами, услышал знакомое клокотание и повизгивание и оставив открывшего рот драгуна с двумя клячами стоять на пыльной, еще не уложенной булыжником мостовой, направился в дом вице-адмирала еще резвее, чем это было на конной тяге.

Корнелиус сам встретить дорогого гостя не смог, это сделал одетый с иголочки слуга, и Николаю пришлось еще около получаса ждать, когда знаменитый адмирал соблаговолит собраться и выйти. Но вид у него и вправду был больной, когда Корнелиус чихая и кашляя наконец-то вышел из своих покоев.

– Чем обязан визиту спальника самого Петра Великого? – съязвил норвежец, – смотрю с устройством самодвижущейся повозки разобрались, я давно вдалбливал этим азиатам, как надо на ней передвигаться, а они все лошадей туда впрягают.

«А дядечка то ничего, умен и опытен», – подумал Бурлаков, – как не навестить столь почетного адмирала, ведь меня Петр поставил командовать пока Вы не выздоровеете всеми кораблями и фрегатами на Балтике, чтобы прикрыть наступление шхерного флота Апраксина к островам, что находятся между Финляндией и Швецией.

– Бедные мои кораблики, – наигранно запричитал Крюйс, – что же Вам посоветовать мой друг, раз уж Вы за ним пришли. Постройте корабли в линию, как поступили шведы в сражении с Датчанами в сражении у Кёге39 четыре года назад, навалитесь на головной корабль, подожгите его, и быстро улепетывайте, победа40 Вам обеспечена.

– Как шведы и поступили с «Даннеборогом», – задумчиво произнес Салтыков, обстоятельства боя были ему хорошо знакомы, но хотелось оказать Петру неоценимую услугу, но самое главное проверить в бое «Леферм», чтобы затем «Граду» предоставить так необходимый отчет, и получить бонусные баллы.

– О чем задумались молодой человек? – кашляя спросил Крюйс, – о печальной участи моряка, у которого горит деревянный корабль, от попадания раскаленных ядер противника, где дым и смрад перемежаются с огнем, который сжигает и водой, которая также несет смерть от переохлаждения или гигантских морских чудовищ.

Горящий «Даннеборог» и Гигантский осьминог, нападающий на морское судно. Гравюра Этьена Клода Войсара по акварели Пьера-Дени де Монфора из 2 тома «Естественной истории» (Париж, 1801).

– Так назвали датчане корабль в честь своего красного флага с белым крестом и загорелся он алым пламенем, – рассудительно проговорил Салтыков, – поставила судьба не нем крест, поиграла с ним.

– Но и сами шведы потеряли при отходе два корабля:  84-пушечный «Принцесса Ульрика» и 96-пушечный «Три Короны», читать шведские названия кораблей написанные английскими буквами по правилам русского языка легко и просто, сели на мель южнее Драгера и были сожжены своими экипажами, так что победа то пиррова, – назидательно словно учитель выговаривал нерадивому ученику больной адмирал, – если Вас постигнет та же участь Петр Великий по головке не погладит. Величие зиждется на крови и костях, в том числе и подданных.