Красной лентой, рассекая бледную кожу, воспоминание о минутной слабости обожгло раскалённым железом. Не первый, но самый сильный, прошедший по краю пропасти, оголивший нерв, порез продолжал кровоточить, толкая на самые крайние меры. Омытые от пыли забвения, воспоминания, зарубцевавшимися шрамами чертили картины былого.

  С разгона уперевшись руками в потемневший от времени, дощатый забор, Фокус оскалился. Упавший на землю взгляд, трепетал и подрагивал. Потеряв опору в виде спутников, готовый упасть на колени, не выдержав ноши, отец задыхался, хватая ртом влажный воздух. Паника подступала всё ближе. Отчаянный замысел, расцвёл радужными цветами безумия. Колени начали подгибаться, спина пошла колесом, руки потянулись к голове, стремясь сжаться в комок. Зарыться в грязь, укрыться в тени, посыпать голову пеплом.

  В последний момент, подставив ногу, сделав следующий шаг к недостижимому, чувствуя как страх падения сменяется новым подъёмом, он с силой оттолкнул опору, продолжив путь. С новым ударом, сердце наполнилось горячей надеждой. Мысли очистились, разум сфокусировался на текущей задаче. На лице расцвета скалящаяся улыбка.

  Далеко позади, там, где пылали пожары, раздалась канонада из множества выстрелов и взрывов. В небо устремились бледные росчерки трассеров. Зверь попался в селки. Прошло не больше двадцати минут, прежде чем из ворот выдвинулись десятки машин, облепленных вооружёнными до зубов бойцами, в чей список умений не входили методы мирного урегулирования.

  Они успели отдалиться от центра города, всего на десяток кварталов, когда по ним открыли огонь сразу с трёх направлений. Боковые улицы оказались перегорожены, дорога впереди, заминирована. Развернувшись, колонны устремились назад, но никто не собирался их отпускать. Вылетая из разбитых окон, из развалин и зарослей, пули били по броне, ища слабые места. Строй постепенно редел, и к тому моменту, как смог вернутся к стенам, составлял не больше трети от изначального.

  Двое ворот не открылись, так как наблюдатели на местах, заметили скопление противника в ближайших домах. Одни, успели закрыться до того, как штурмовые группы сумели проникнуть внутрь. И лишь последние, в карауле которых присутствовало сразу несколько диверсантов, не сомкнулись обратно.

  Обшитые железом, машины ворвались на улицы. Не разбирая ни пола, ни возраста, пули разили всех, кто не был оборван и грязен. Бампера сминали тела, цепи с вплетённой колючей проволокой, срывали плоть, колёса перемалывали кости. Следом за подготовленными и организованными отрядами банд, шли разрозненные массы горожан. Дубинами и ломами, ножами и заточенными лопатами, они довершали начатое.

  Бывшие инженеры, строители, водители, маркетологи, дворники и профессора учебных заведений, оказавшись лишними в новой системе, потреблявшей лишь пушечное мясо для не прекратившихся боевых конфликтов и дешёвую рабочую силу, отказывались превращаться в плесень и пепел. Каждый, кто решился поддержать бунту, зайти за стены, быть запечатлённым бесчисленными глазами камер, знал, что сегодня, последний день, когда его жизнь хоть чего-то стоит. Все они были частью одного порыва, одной идеи. Они хотели вернуть утраченное былое. Блага цивилизации, доступ к знаниям, право решать за себя. Но в тоже время, каждый шёл лишь за своим благом, не думая о незнакомцах идущих подле него.

  - Недостойные! - на потеху толпе, кричал загнанный наверх фонарного столба иностранец. - Всех вас сожгут! Подняли головы. Теперь их отрубят.

  В ответ летели бутылки и мелкие камни, распаляя брехуна.

  - Всех вас внесут в чёрный список! А как отловят, зароют на скотомогильниках. Все вы...

  Отрывистый выстрел откуда-то со сторон одной из банд, и схватившись за грудь, обмякшее тело рухнуло на бетонную мостовую.

  Пронзив кожу, тонкая игла углубилась на несколько сантиметров, остановившись в строго определённой точке. Вместе с другими иглами, она образовывала сеть. Небольшой разряд, и простимулированные, нервные окончания отправили ложный сигнал. У экзекутора ушло несколько попыток, чтобы подобрать разряд правильной силы, понизив его на столько, чтобы вспышка боли не выбивала из сознания. Теперь, поступающий почти не прерывно, он держал на грани забытья. Содрогая ногу беспрерывными спазмами, эмитируя пламя небольшого костра, пытка выполняла поставленную задачу.

  - Где он? - вопрос от стоящего в тени человека.

  - В городе.

  - Что будет делать?

  - Придёт сюда. Чтобы убить тебя.

  Взглянув на детектор лжи, экзекутор кивнул.

  - Как он это сделает?

  - Поднимет весь город и поведёт насмерть.

  Взгляд на детектор. Не дожидаясь ответа, отбросив устройство ударом ноги, человек из тени сделал шаг в перёд и, повернув регулятор напряжения, дал на полную. Зашипев под плотью, раскалённые иглы расплавились, разорвав контакт.

  Улыбаясь, отец двигался вместе с толпой, не подступая к краям, лишь изредка, выкриками о наживе или враге, корректируя её движение.

  Белоснежные рубашки, яркие, откровенные платья, золотые украшения, технологичные цацки, белые зубы и чистая кожа. Не контролируемая ярость, слепая жестокость, жалость к себе, к утерянным годам, здоровью и досугу, жажда наживы. Разбивая стёкла витрин, переворачивая и поджигая машины, проникая в здания и устраивая погромы, бунтовщики растекались по центру, огибая поднятые по тревоге, регулярные части.

  Организовавшись возле здания администрации и управы, на северной площади и у ресторана "Триумф", подразделения выступили на подавления мятежа. Перемалывая горожан и вынуждая отступать организованные группы, отряды двигались к месту прорыва с разных сторон, стремясь заткнуть брешь. С трудом скоординировав действия, бригады атакующих, перешли в контрнаступление, сумев связать врага боем. Вскоре окружённые, малочисленные отряды, были вынуждены остановиться. Не готовые к непрерывному бою, имея недостаток в количестве боеприпасов, не желая умирать за чужие деньги, они попытались сдаться. Всех пленных убивали на месте.