- Значит у вас, молокососов, решимости больше чем у ваших отцов? Не поверю.

  - Это решение Джерка. Но, думою его подтолкнули.

  Услышав имя старого знакомого, она ухмыльнулась. Но в той ухмылке была и толика страха.

  - Скорее заставили.

  - Всё приходит в движение. - дотянувшись до одного из белых маркеров, весящих по сторонам изваяния, Рассел обновил своё имя, несколько раз перечёркнутое несколькими другими. - Вам нужно готовиться.

  - Давно началось?

  - Час, от силы два.

  - Значит времени у нас до вечера. - в пол тона, себе под нос. - Ох, не вовремя вы начали. На полгода раньше или на месяц позже. Да что уж теперь. - достав жестяной портсигар, она скинула с головы капюшон и хотела было закурить, он в последний момент передумав, отложила самокрутку за ухо. - Не бери её с собой. Иди только со своими.

  Риса резко и коротко оскалилась, зол кхыкнув сквозь зубы.

  - Почему? - спускаясь по ступеням.

  - Я знаю и ценю твои приоритеты. Она, нет. У неё лишь один. Она бросит тебя, когда ваши пути разойдутся. В ней живёт любовь, столь же сильная, что и безразличие.

  Он взглянул на спутницу. Девушка не отрицала, лишь молча сверлила взглядом старую знакомую.

  - За последние годы, я несколько раз встречала её отца, и точно знаю. Лучше с ним за один стол не садиться. Если члены семи действуют по отдельности, то ставки очень высоки.

  - Дохляк. - подтвердила дочь.

  - Я бы посоветовала тебе не ввязываться в это, но знаю, ты не послушаешь. Знаю, что ты несёшь на плечах. - приблизившись она протянула ему небольшую деревянную фигурку. - Тут может помочь лишь удача.

  На его двух метрового бугая отразилось облегчение. Взяв фигурку, он оглядел её. Немного меньше пальца, тонкая, грубо вырезанная, но с множеством деталей, она изображала безликого человека с игральной костью в руке и множеством лучей нарисованных на спине. Протянув руку, Рассел поймал один из колышимых сквозняком маркеров и, нарисовав на кубе четыре точки, замер в раздумьях, а затем добавил и пятую, после чего бросил фигурку в тлеющие угли.

  - Ставка велика, пусть таким же будет и выигрыш.

  - Пусть. - кивнул мужчина, погрузившись в мысли.

  Небольшая, укрытая среди развалин дверь, закрылись за спиной. Узкая уложенная камнем тропа среди густых зарослей, затёртые до блеска поручни, фонарный столб с тусклой, горящей даже днём лампой.

  - Ты уже бывала у них. - не спросил, но утвердил, желая услышать пояснения.

  Поморщившись, она втянула руку в рукав и, отвернувшись, пошла вперёд. Хруст бетонной крошки под ногами, щебет не подозревающих о грядущем птиц, старые одноэтажные дома, разговор на повышенных тонах за закрытыми ставнями, стук молотков.

  - Другая. Извлечь. Дурман. - всё же ответив, когда они удалились на достаточное расстояние.

  Он ждал продолжения, но того не последовало. Вскоре, мысли перешли к более насущным проблемам, и он оставил чужое прошлое запертым в шкафу.

  - Тебя отправили помочь. Но ты знаешь, чему предстоит помогать?

  Она повращала рукой, неоднозначно прищурив глаз.

  - В общих чертах. Бригада с десятого поста отвечает за главный отвлекающий манёвр. Это важнейшая из задач. Хоть от неё и не зависит успех штурма, она во многом решит общий исход. Задача моей группы, прикрытие и отход. Твоя, прикрывать меня.

  Два скептичных взгляда встретились и отскочили друг от друга.

  С улыбкой похлопав себя по груди. - Хотя бы, не попорти то, что есть.

  Восьмиэтажные громады, покрытые следами давно минувших сражений. Чёрные, мазутные пятна, там, где некогда горели машины. Придорожные канавы, со сваленными в них обломками, после расчистки улиц. Брёвна и балки, подпирающие стены бетонных ангаров. Не закопанные ямы коллекторов, вскрытых для выкуривания партизан. Затопленные улицы с мостками, сколоченными из подручных материалов, поверх наполненных землёй топливных бочек и снарядных ящиков.

  - Я знаю, что спрашиваю тебя больше для моего самоуспокоения... Но может, ты смогла бы мне кое с чем помочь?

  Вопросительно заурчав, она приблизилась.

  - Если всё выгорит... Да даже если и нет, мне и моим людям придётся уйти. Придётся оставить почти всё, забрав только самое нужное. Но я не... Правильно ли мы поступаем? Мы собираемся пройтись по головам. Головам слабых, не желающих войны, приспособившихся... Как мне вести в бой, зная, цену нашей победы?

  - Семья. - она рубанула ладонью, отделяв одно от другого, а затем взяв часть, указала в сторону.

  - Все они, моя семья. - с грустью в голосе и снисходительной улыбкой на устах. - Проклятье. Чем больше думою, тем большим безумием мне всё кажется. Через год или два после конца, не спорю. Но сейчас? Большая часть моих людей, глупые дети, выросшие на рассказах о героических отцах и бесчестной победе оккупантов, воспитанные теми кто в своё время не выступил против... Ну вот предположим они победят, и что потом...? Всех с собой не взять. - с чистым отчаяньем и толикой паники. - Те, кто останутся, могут выдать тех, кто сбежит. Беглецы, потеряют всё кроме жизни, оставшись на выжженной земле. С кем остаться!? Где я буду нужнее...!?

  Заметив её недовольный, даже суровый взгляд, мужчина осёкся, представив себе, как выглядит со стороны. Двухметровый громила, взволнованно треплющийся о своих проблемах. Только эти проблемы касались не его одного. Осознание того, что ещё можно свернуть, изменить решение, возможно отвратив великую беду, свербило в затылке. И чем ближе был Рубикон, тем сильнее страх скручивал кишки, грозя безразмерным бедствием.