Усевшись, я, подождав, пока рядовой скроется за одной из дверей, надорвал пакет. Всю дорогу меня
раздирало любопытство, но при людях полковника, я как-то не хотел проявлять свою заинтересованность в деле, мне хотелось до конца сохранить свою нейтральную позицию. Подцепив один из листков, я прочитал жирные буквы оглавления. Секретно. Кто бы мог подумать, что будет как-то иначе. Текст документов был на немецком. Занимаясь археологией я больше задавался целью понимать языки древних культур, но три года на военном поприще заставили меня выучить и этот довольно грубый язык.
Оказать всякое содействие в подготовки и техники спецотряду СС 47-Т. До особого распоряжения командовать отрядом будет оберфюрер СС Алекс Клоц…”. Я перевернул лист, но больше ничего на нём не было. Да не густо. Задумавшись, я перевернул лист обратно. Буква Т после порядкового номера отряда, уж больно она мне что-то напоминала. Может Т сокращение от Totenkopf – Мёртвая голова, уж больно фашисты любили это словечко взять хотя бы третью танковую дивизию СС.
Прерывая мои раздумья, послышался шум открываемой двери, подняв глаза, я увидел высокого человека с нашивками лейтенанта. Убрав листок в конверт, я поднялся.
– Лейтенант Сколз?
– Так точно, а вы майор Пол Мэклтон, полковник предупредил, что вы прибудете, – лейтенант,
скользнув взглядом по моему потрёпанному костюму, чуть задержался на конверте. – Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату.
Пройдя по коридору до конца, мы спустились по лестнице вниз. Миновав небольшой тамбур, мы
очутились в ещё одном коридоре – гораздо шире и длиннее чем, на верху. Остановившись напротив двустворчатых дверей, лейтенант указал на них рукой.
– Тут столовая, ужин будет в восемь, а это, – он показал пальцем на крайнюю дверь справа. – Это
ваши апартаменты. Располагайтесь, я зайду к вам перед ужином.
Не говоря более ни слова, он развернулся и скрылся на лестнице, оставляя меня в одиночестве. За те несколько лет, что я работал на полковника, я уже приучил себя к такому обращению к своей персоне. Те с кем я работал, были людьми дела не привыкшими к сентиментальностям. Дождавшись пока лейтенант не скроется в тамбуре, я неторопливо направился к указанной им двери.
Слово апартаменты были тут также уместны, как и анекдоты на похоронах: комната два на два
метра, напоминала более тюремную камеру, чем место, где можно было спокойно отдохнуть; железная кровать, заправленная шерстяным одеялом, тумбочка и лампа под потолком. Завалившись на кровать, я философски заключил, что не всё так плохо, пусть это не гостиничные апартаменты, но ужин-то от меня никуда не денется.
Вытащив из конверта ещё пару листов, я бегло пробежался по ним глазами; это были по большей части указания по размещению, техническом оснащении и численном составе этого загадочного 47-Т. Отбросив их в сторону, я, порывшись, вытащил из конверта, скреплённые скрепкой листы, по-видимому, это были письма или отрывки дневника.
Многочисленные пробелы в нём свидетельствовали, что документ из которого они были извлечены был сильно попорчен. Доктор Штайдер утверждает, что последний эксперимент № 783-S выявили явный прогресс в развитии подвида, они могут двигаться, пока неосознанно, но они явно проявляют признаки агрессии, осталось только закрепить это и направить её в нужное русло. – далее шёл довольно большой пробел. Я перевернул лист. – Доктор Краус не может поддерживать мозговую и сердечную деятельность подвида слишком долго, максимум, что мы добились это две недели, затем наступает смерть или полный выход из под контроля. 12.06.44 подвиды А-4 и А-23 полностью вышли из под нашего контроля, сумели прорвать заградительный барьер и успели убить несколько наших солдат из элитного спец. подразделения Зевс, так же были убиты три человека из обслуживающего персонала и тяжело ранены ещё четверо включая офицера. Лишь силами 47-Т удалось загнать их обратно за барьер, они использовали огнемёты, это по моему единственное, чего боятся подвиды. Операция Возрождение находиться ещё в стадии зародыша, но уже видны обнадёживающие результаты. Отряд 47-Т прибыл и уже работает на объекте. Клоц привёз всё необходимое оборудование и материалы, и теперь уже только вопрос времени решает судьбу прототипа Гефест, мы ещё не проводили полевых испытаний, но многочисленные тесты указывают на то, что этот дьявольский механизм действительно работает и может выполнять то, о чём заручался Клоц, при его разработке.
Далее шёл приказ под номером 12766-Z об открытие новой лаборатории Убер близ Кёльна, цель и задачи её не указывались. Я открыл последний лист, пробелов на нём практически не было, но, так же, как и ничего полезного для меня – какая-то галиматья про оживших мертвецов и древние захоронения тевтонских рыцарей, найденных недавно под фундаментом замка Гойденштрозе. Наморщив лоб, я перебрал в памяти все известные мне замки в Германии, но название этого я слышал впервые.
Вздохнув, я отбросил листки в сторону, положив ноги на спинку кровати, закурил. В этой истории мне было ясно лишь одно – я ничего не понимаю! Докурив сигарету, я прикрыл глаза и незаметно для себя уснул.
19:58 спец. Авиабаза Британских ВВС 27 июля 1944.
Меня разбудил стук в дверь. Это был лейтенант. Глянув на меня, он растянул губы в улыбке. Видимо я являл собой не очень героическое зрелище после так некстати прерванного им сна.
– Который сейчас час?
– Без двух восемь! Сегодня на ужин котлеты и свежие булочки – лейтенант, как-то безрадостно
посмотрел на меня, развернувшись к двери, добавил. – Видно полковник сегодня заявится.
Столовая являла собой помещение чуть более моей опочивальни: пара столов, каждый человек на десять, длинные лавки и вешалка с отломанными крючками. За одним из столов, спиной к нам сидел человек. Бежевый костюм! Это был тот русский. Кивнув лейтенанту, я, пробравшись вдоль лавки, уселся напротив. Русский, старательно прожёвывая котлету, вопросительно глянул на меня.
– Приятного аппетита!
– Покорно. – Михаил, отломив вилкой очередной кусок, снова принялся
работать челюстями. Появился повар, увидев, что его клиентов прибавилось, молча поставил передо мной тарелку с двумя котлетами покоящихся на верхушке пирамиды из гречневой каши.
Покончив с котлетами, Михаил перешёл к булочке; откусив от неё кусок, он указал ею в мою сторону.
– Читали? – проглотив не дожёванный кусок котлеты, я кивнул.
– Да, но если по честному, это ни как не улучшило
моё понимание вопроса, – русский ещё раз надкусил булочку, но уже с другого конца, видимо разыскивая в ней варенье.
– Вы читали отрывок дневника? – я кивнул. – Ничего странного?
– Странного хоть отбавляй, но я бы назвал это бредом! – Михаил, перестав жевать, как-то странно
глянул на меня, в его взгляде одновременно сквозила враждебность и недоумение; сунув руку во внутренний карман пиджака, он выудил из него несколько фотографий, немного повертев в руках, передал их мне. Краем глаза я успел заметить, что под пиджаком у него находиться люгер, спрятанный в наплечной кобуре.
На одной из фотографий был изображён голый мужчина, он стоял, держа руки по швам напротив
какого-то аппарата напоминающего капсулу с множеством проводов и трубок ответвляющихся от неё. Далее шла фотография того же мужчины, но уже лежащего на полу с прострелянной головой; на фотографии отчётливо было видно, как из развороченного пулей затылка растекается огромная лужа крови. Я непонимающе глянул на Михаила, но тот лишь поднял палец, призывая смотреть дальше. Дальше шла фотография, где мужчина с наспех намотанной повязкой лежит в капсуле; пара толстых трубок скрываются в его раскрытом рте, ещё несколько подведены к сердцу и животу; подложив фотографию под низ, я глянул на последнюю. Глаза мои должно быть поползли вверх, ибо Михаил довольно громко хмыкнул. На фотографии был всё тот же мужчина, повязка была снята, открывая ужасное ранение, но ни смотря на это мужчина стоял и улыбался; этого не могло попросту быть, но тем не менее он был снова жив!
