– О, прошу прощения. Я, наверное, ошиблась комнатой, – слегка покраснев, сказала Ника.

– Вы хотели видеть Сергея? – невозмутимо спросила Кира. – Он здесь. Сереж, к тебе пришла Ника, – крикнула она вглубь комнаты. – Да проходите, не стесняйтесь, – снова обратилась она к смущенной женщине.

Ника в очередной раз упрекнула себя за импульсивность и начала судорожно придумывать причины для своего прихода. Сергей встал с небольшого пластикового кресла, стоявшего возле тумбочки, на которой за неимением в комнате рабочего стола, высился ноутбук.

– Еще раз здравствуйте, Ника. Рад вас видеть, – произнес он.

– Здравствуйте. Я тут задумалась над выполнением задания и хотела задать вам несколько вопросов, если, конечно, не отвлекаю, – Ника покосилась в сторону невозмутимо стоящей рядом Киры.

– Нет, ну что вы. Я здесь, чтобы оказать нужную помощь, – с улыбкой ответил Сергей.

– Вы знаете, я с детства любила лепить из пластилина, – на ходу выдумывала Ника, – и хотела бы поработать именно с этим материалом.

– Да, конечно, вы не ограничены в выборе.

– Но вот о чем я еще подумала. Мне сложно представить себя в детстве одну. Вокруг всегда были друзья, родные. Можно ли мне вылепить целую сцену из своих воспоминаний?

– Хм… Да, почему бы и нет. Если вы видите себя в детстве только в окружении других людей, значимых для вас, то пусть они присутствуют и в композиции.

– Спасибо… Знаете, что-то еще хотела спросить… Но не могу вспомнить, к сожалению.

– Если вспомните, приходите. Я с радостью помогу, – он продолжал учтиво улыбаться, но в глазах мелькнул какой-то холодок. Видимо, Ника все-таки им помешала.

– Да-да, спасибо.

Ника направилась в сторону двери, но Кира опередила ее и открыла замок, сыграв роль дворецкого, выпроваживающего незваного посетителя.

Когда Ника очутилась на улице, к глазам подступили слезы, но она не дала им скатиться с густо накрашенных тушью ресниц. Она привыкла, что нужно всегда выглядеть великолепно и не позволять эмоциям портить внешний вид. Обида застряла где-то в горле. Ей скоро будет тридцать два. Ни один мужчина из тех, с кем она сегодня познакомилась, не проявил к ней интереса, не дождался ее, чтобы составить компанию вечером. Вокруг есть другие девушки – не такие красивые, как она, но молодые. Неужели ее судьба оставаться разведенкой с ребенком до конца дней?

Она в первый раз в жизни поехала на море одна.      Странно, непривычно. Всегда на курортах одинокие женщины вызывали у нее сочувствие. Хотя нет, это неправильное слово. Правильно будет сказать – презрение. Ведь им не хватило мозгов найти себе хоть какого-нибудь мужика, который свозил бы их на юг. И вот сама стала такая же. Всем знакомым соврала, что полетела в Турцию, – боялась выглядеть глупо. А на самом деле оставила ребенка со свекровью и бывшим мужем, чтобы поехать на тренинг. Бывший муж. Как сложно было произнести это словосочетание. Разве муж может быть бывшим? Разве бывшим может быть сын или отец? Смешно ведь – бывшая мать, а бывшая жена – это норма. Нет, она не будет плакать о прошлом. Игорь ушел, но она найдет себе другого, еще лучше. Того, кто действительно будет ее достоин.

Сама не заметив как, Ника оказалась на террасе. Там было все так же серо и неуютно. Нет, одиночеству в ее жизни места не будет, нужно срочно добавить красок. Взгляд Ники упал на коробку с пластилином. Она потянулась к липким разноцветным пластинкам, которые мгновенно прилипли к великолепному маникюру. Ника уже пожалела, что не смогла придумать иного вопроса, кроме как про этот противный материал. Но отступать было некуда. Она села за стол прямо на террасе, положила перед собой все, что нужно для творчества, и начала лепить. День медленно клонился к вечеру.

***

Саша с Альбертом сидели на берегу моря, прямо на скалистом уступе, и пили вино. Москвич оказался прав: действительно было холодно. Но Саша не расстроился. Накатило какое-то детское ощущение, которое он давно не мог вернуть.

Впервые на черноморское побережье он приехал отдыхать еще школьником в «Орленок», детский лагерь под Туапсе. Его отцу, тогда еще офицеру, выделили путевку. И из далекого военного городка рядом с Новокузнецком он впервые в жизни на самолете полетел к морю. Да еще и один, без родителей, с другими счастливчиками из их области. Были далекие и тяжелые 90-е. Он чувствовал себя безумно счастливым, потому что впервые отдыхал на море, да еще в таком известном месте. Но на этом радость заканчивалась. Он был одним из немногих детей в их отряде, кто попал туда по бесплатной путевке, и это очень бросалось в глаза. Вокруг отдыхали дети богатых родителей, новоявленных бизнесменов, менеджеров и юристов. Там он впервые почувствовал себя бедным. Последние годы денег семье совсем не хватало, но родители всегда старались оберегать его от ощущения нищеты своей заботой. Дружил он в основном с детьми отцовских сослуживцев. И денег у всех было примерно одинаково. То есть практически не было. В «Орленке» же ребята жевали импортные жвачки, носили модные джинсы и обсуждали, что море здесь намного холоднее, чем в Турции или в Тунисе. Хорошо хоть днем все ходили в одной форме, зато вечером он лишний раз не хотел идти на какую-нибудь дискотеку, чтобы не смеялись над его дешевыми футболками и простыми черными брюками. На Черное море с тех пор он не ездил. Как только появились деньги, он начал отдыхать исключительно в Турции или Египте.

– О чем задумался? – спросил Альберт.

Саша только сейчас заметил, что тот очень внимательно на него смотрел. Этот взгляд что-то ему напомнил. Что-то из прошлого. Уже не в первый раз за сегодня он подумал, что Альберт кажется ему смутно знакомым. Но откуда? В памяти так ничего и не всплыло. «Показалось», – вновь подумал он.

– Да так… О детстве вспомнил, – сказал Саша и, улыбнувшись, добавил: – Хорошо сидим.

– Да, хорошо, – вздохнул Альберт. – Даже не хочется о чем-то разговаривать.

– Тоже ушел в себя?

– Есть немного, – ответил Альберт, и, отвернувшись от Саши, внимательно посмотрел в сторону горизонта. Темнело. Солнце уже было низко.

– Странно вот так сидеть рядом с незнакомым человеком, – сказал Саша.

– Эффект попутчика, когда рассказываешь о себе незнакомцу вещи, в которых даже друзьям иной раз не признаешься, потому что знаешь, что путешествие кончится и ты никогда его больше не увидишь, – сказал Альберт. – Часть нашей психотерапии.

– Не, не говори это слово. Неприятно звучит. Чувствуешь себя психом каким-то. Лучше уж – тренинг личностного роста.

– Ох, как! Думаешь, это словосочетание красивее?

– Ну, одна моя знакомая обычно так это называла.

– Знакомая? – в вопросе Альберта мелькнуло напряжение.

– Да, странно, конечно, так про нее теперь говорить.

– Что, неудачная лавстори?

Саше почему-то захотелось выговориться. Возможно, вместо него говорил алкоголь, или вечер на берегу моря располагал к откровенности, но он ответил правду.

– Да, неудачная. Сам дурак. Хотя тогда казалось, что все делаю правильно. Но вдруг сейчас мелькнуло в голове, что она единственная была, с кем я хотел бы сейчас вот так сидеть вечером и смотреть на море. Я все испортил.

– Может, стоит попытаться все вернуть? Поработаешь сейчас над собой и попробуешь все исправить, – Саше на миг показалось, что в голосе Альберта мелькнули нотки сарказма, но он списал это на алкоголь.

– Нет, времени прошло уже много, – ответил он. – Да она и тогда не хотела. Отрубила все телефоны, чтобы я не смог связаться. Она была гордая, а я был идиотом – все пытался ее гордость под себя подмять, показать, кто в доме хозяин.

– Что ж у тебя, и адреса ее не осталось?

– Да нет, куда там. Она ж с Москвы была. Мы познакомились, когда она к нам на работу тренинг приехала проводить. Ради меня перебралась в Воронеж, а я… Нет, не хочу об этом. Хватит. Про себя лучше расскажи. Ты-то почему здесь, один, а не где-нибудь на Кипре?

– А что, москвичи только на Кипре отдыхают?