Стряпуха – низенькая толстушка, бойкая и смешливая – готовила, стирала и убирала, видя, кажется, в том свое предназначение на земле и охотно принимая его. Анну она всегда привечала ласково, но не из духа противоречия, а в силу своего покладистого, добродушного нрава, да еще почитая в той существо иного, более высокого рода – хозяйку. Спать Стряпуха ложилась сразу же после девяти вечера, спала как мертвая, вставала с петухами и тут же принималась хлопотать по дому, стараясь, однако, лишний раз не грюкнуть сковородой или ведром.

Хозяева спали наверху, хотя и в разных комнатах. Садовник и Стряпуха – внизу.

Имелся, впрочем, и пятый обитатель дачи – свирепого вида пес афганской породы по кличке Леонард, огромный, как теленок, и лохматый, как медведь, – вполне подходящая особь на роль собаки Баскервилей. Всю ночь он носился по участку, возникая в самых неожиданных уголках и злобно рыча на запоздалых прохожих.

Глава четвертая. ПОРЯДКИ В ДОМЕ

Однажды я подсмотрел в свой бинокль любопытную сценку.

Поздним вечером некий пьянчуга остановился у решетки ухватовской дачи и принялся водить по металлическим прутьям какой-то железкой. Прыжки Леонарда, похоже, доставляли «музыканту» истинное удовольствие.

На шум вышел Садовник. Он, видимо, попросил пьяного убираться прочь подобру-поздорову, но тот все хорохорился. Садовник ушел в дом и через минуту вернулся с ружьем, вид которого лишь раззадорил выпивоху. Тогда Садовник повесил ружье на сук и спокойно вышел за калитку. Причем Леонарда с собой не взял, хотя тот так и рвался на улицу. Пьянчуга оказался агрессивным и принялся грозно размахивать кулаками. Садовник, однако, ничуть не стушевался и ловко заломил тому руку за спину, затем вытолкал его к противоположному углу перекрестка, резким ударом в челюсть уложил в кусты, а сам как ни в чем не бывало вернулся на участок. Пострадавший, замечу, поднялся лишь через пару часов, заметно протрезвев и притихнув.

Этот случай показал мне, что Садовник – человек серьезный. И еще: в доме имелось оружие, которым, вероятно, Садовник умел пользоваться.

Не скажу, что эти выводы меня обрадовали. Но и не огорчили. Я ведь не собирался решать это дело силой. Ну какой из меня гладиатор?! Смешно! Я рассчитывал взять другим, а пока продолжил свои наблюдения.

Ухватов вел совершенно беспорядочный образ жизни, домочадцы же вынуждены были подстраиваться под его непредсказуемый режим.

Например, иной раз он выезжал по делам в семь утра, а иногда спал до полудня. Возвращался тоже по-разному – то в шесть вечера, то после двух ночи. Все субботы и многие воскресенья были у него рабочими, но иной будний день он целиком проводил дома. Примерно раз в неделю, обычно вечером, но иногда и с полудня, он принимал гостей. Собирались, как правило, мужчины его круга: трое-четверо-пятеро. Иногда гости приезжали с дамами. Какие-то лица мелькали постоянно, другие появлялись эпизодически. Стол обычно накрывали на улице. Чаще готовили шашлыки, но иногда подавали плов или пельмени. Нередко угощению предшествовала баня. Тогда Садовник перевоплощался в банщика и хлестал парящихся веничком, разминал хозяину косточки, сгонял с того жирок. Иногда Садовника тоже приглашали к столу, но это не было правилом. А вот Стряпуха за общий стол не садилась никогда, хотя ее, кажется, тоже приглашали. Из напитков Ухватов отдавал предпочтение пиву и в целом знал меру, но иногда под настроение да под шашлычки мог один осушить бутылку-другую водки. Без особых для себя последствий. Разве что назавтра, выезжая в город, глотал «Антиполицай». Своих гостей Ухватов, непременно водил на озеро, иногда дважды, а то и трижды за вечер.

Вообще же купание в водах озера было для него неким ритуалом, настоящим священнодействием.

Вот что еще чрезвычайно важно для понимания последующих событий. Весь наряд Ухватова, отправляющегося из дома на озеро, состоял из узких плавок, разношенных сандалий и широкополой соломенной шляпы. В таком виде он передвигался и по поселку, никого не стесняясь. Он вообще, едва добравшись из города до дачи, первым делом сбрасывал с себя всю одежду и облачался в свой пляжный комплект. Если в гости ожидались одни мужчины, то он и встречал их так. Если приезжали с дамами, то ради приличия он надевал спортивные брюки и легкую безрукавку, но после третьей рюмки сбрасывал все это с шутками и прибаутками.

Вместе с тем – вот странность – он всячески избегал солнца, держась в тени деревьев, а на озере норовил расположиться где-нибудь под сосной, да и соломенную шляпу не снимал, днем даже плавал в ней. Поэтому его все еще мощное, но уже заметно погрузневшее, оплывающее тело было белым, как у какой-нибудь затворницы, и резко выделялось своей белизной среди прочих загорающих. Думаю, именно из-за этой солнцебоязни он отдавал предпочтение вечерним и даже ночным купаниям. И вообще, каким бы поздним не было его возвращение из города, пусть даже часы показывали два или три ночи, Ухватов, поручив машину заботам Садовника, тут же раздевался и спешил на озеро. Соломенную шляпу по ночам он не надевал, но брал полотенце, которое вешал на шею или обматывал вокруг головы на манер чалмы, и обязательно прихватывал с собой две бутылки пива, одну из которых выпивал по дороге на озеро, а вторую – на обратном пути.

Именно эта его привычка и легла вскоре в основу моего плана отмщения.

Вас, наверное, интересует, а как же вел себя Ухватов по отношению к жене при гостях?

Грубо вел. Грубо и подло.

Притом, как мне показалось, мужчины из числа постоянных гостей Ухватова имели предубеждение против Анны. Порой разыгрывались некрасивые сценки. Анна просто выбегала из-за стола. В бинокль я видел, как она рыдает в своей комнате. Затем она выжидала, пока компания не уйдет на озеро, после чего одевалась и спешила на электричку, иногда самую последнюю.

Я еще коснусь этих ее странных отлучек, но сейчас не хотелось бы нарушать хронологию событий.

Глава пятая. ОЗАРЕНИЕ

Однажды я возвращался в Васильки из города, куда ездил ненадолго по неотложным делам. В электричке купил от скуки бульварную газетку и начал машинально перелистывать ее, думая о своем. А мысли мои были те же самые: как наказать подлеца, как доказать ему, что в мире есть, есть высшая справедливость?!

Я смотрел в некую коротенькую заметку в несколько строк и видел вместо букв самодовольного, сытого Ухватова, фланирующего в своих плавках по пляжу, видел его отвратительные жировые складки, его отталкивающей белизны кожу…

Но вот виртуальный образ ненавистного ловкача и циника задрожал и рассеялся, а буквы сложились в слова. Я вдумчиво – раз и другой – перечитал заметку, которую можно было целиком прикрыть не то что сигаретной пачкой – спичечным коробком!

Это было озарение! Да, озарение! В одну секунду я понял, как наказать того, кто не имел права ходить по земле!

Всё оставшееся до Васильков время я не переставал всматриваться в крошечную публикацию, размышляя о том, что, вероятно, тысячи людей прочитали эти строки, слегка подивились приведенному факту и тут же забыли о нем. Но во мне описанный случай замкнул некий важный контакт. Мой мозг, уже давно фильтровавший массу вариантов, в мгновение ока определил оптимальную схему. Абсолютно ясно я увидел, какими средствами мне добиться торжества высшей справедливости. Причем, извините за цветастый слог, я был избавлен от необходимости обагрять свои руки чужой кровью, пускай бы это даже была кровь преступника и мерзавца . Я ведь не палач. И уж тем более не убийца.

От меня требовалось лишь смоделировать некие условия… А дальше – дальше все зависело от воли провидения. От судьбы. От рока. От участи и доли. Причем Ухватов имел все шансы уцелеть. Такая вот русская, или, если угодно, питерская рулетка, извините за некоторую натяжку…

Вот что еще важно: озарившая меня идея гармонично накладывалась на тот факт, что Ухватов передвигался по поселку практически без одежды. Значит, не случайно все так сошлось, да? Значит, тут действительно проявилась высшая воля…