Но медсестра преувеличивала. Коллега, конечно был явно нетрезв, но весел и активен. Видно, время зря не терял и сумел отпраздновать несмотря на ургентность.
Однако, давать добро на транспортировку консультант не спешил. Придирчиво рассматривал историю болезни, вертел в руках кардиограмму.
Спросил: - Родственники есть? Здесь? Пусть зайдут.
Подошел сын с невесткой.
- Вы сын? Лечащий врач настаивает на переводе в кардиодиспансер...
Зоя поспешила вставить : - Так рекомендует кардиолог.
- Я могу забрать ее для транспортировки, если вы напишите мне расписку.
- Какую расписку? - растерянно спросил сын.
- Расписку, что вы не возражаете против транспортировки и ознакомлены с состоянием больной.
- А какое у не состояние?
- Тяжелое.
Сын вопросительно посмотрел на Зою, та кивнула головой и, пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе и наоборот, придать ему солидность, сказала: - Оставлять больную в таком состоянии здесь на ночь опасно. А где еще лечить инфаркт, как не в кардиодиспансере?
Сын с растерянным выражением лица сел писать расписку под диктовку
реаниматолога.
Уехали. Сообщила начмеду, терапевту. За окном уже давно стемнело. Можно было уходить домой. Прошлась по отделению, сделала распоряжения на выходные.
Пошла на остановку. Долго ждала автобус. Зазвонила мобилка - дежурная медсестра.
- Зоя Тарасовна, вы еще не уехали?
- Нет, а что случилось?
- Вам, наверное, лучше вернуться... Бойко умерла.
- Какая Бойко?
- Та, которую в кардиодиспансер отправили. Умерла в машине, они вернулись. Доктор сейчас запись в истории делает.
Подьехал автобус. Садиться в него, естественно, не стала. Почему умерла? Она же не такая тяжелая была. Реаниматолог сука, накаркал. Придурок пьяный!
Поплелась назад в отделение. Навстречу ехала белая медицинская "газелька", наверное, этот гребаный реанимобиль.
Зашла в кабинет, села за стол, уронила голову на руки. Господи, ну почему так? Ведь столько сил, хлопот, нервов потрачено и такой результат. Прочитала последнюю запись реаниматолога. Грамотный гад, все гладко расписал, а как оно на самом деле было? Никто не узнает. А что было? Острая сердечная. Сердце остановилось и все.
Позвонила начмеду, рассказала.
- Езжайте домой, отдыхайте. Завтра утром будьте на работе. Сколько вам времени потребуется, чтобы "историю" оформить? Полтора часа хватит?
Я договорюсь с патанатомом о вскрытии. Они по субботам работают.
7. Эпилог.
Якушев решил ожидать начальство в здании. Понимал, что это будет выглядеть немного показушно, но, во-первых, не мешало бы получше сориентироваться на местности, во-вторых, хотелось немного размяться, впереди целый день предстояло сидеть: шеф устраивал обсуждение проекта, а это надолго.
Дверь была предусмотиртельно приоткрыта, ждали начальство. Стал подниматься на второй этаж. Лестница обшарпана, перила шатаются. Вдоль перил до потолка сетка-рабица - это понятно, дурдом. Пошел на звук голосов. Его инженер разговаривал с кем-то из местных, наверное, с завхозом. Увидев Якушева, они прервали беседу, поздоровались.
- Когда ремонт последий раз делали? - Спросил Якушев.
- Говорят, лет двадцать пять тому назад, в середине девяностых был капремонт. - ответил инженер.
- А что тут, вообще, было?
- Обычное лечебное отделение - палаты, кабинеты, буфет и прочее.
Якушев, по свей привычке заложив руки за спину, пошел по коридору, заглядывая в приоткрытые двери бывших палат и или что там еще у них было, наметанным глазом отмечая хомуты не трубах отопления, пятна протечек на потолке, покрытые облупившеся краской пучки проводов, торчащих под потолком.
- Как там с коммуникациями? - спросил он у инженера. Тот со вздохом ответил:- Плохо, менять нужно все.
В телефоне заиграл рингтон шефа.
- Алло, Якушев, ты на месте?
- Да, Аркадий Борисыч.
- Жди меня там, уже подьезжаю.
Прошлись по коридору, осмотрели душевую, туалеты.
Тлен и запустение. А раньше, наверное, здесь нескучно было.
- В этом отделении, небось, буйные лежали - смотрю решетки на окнах остались. - Обратился Якушев к местному.
- Да как сказать, вроде нет, тут последнее время женщины лечились. А решетки по технике безопасности положены.
