– Я готова лично поручиться за высокие моральные принципы инспектора Сандерленда и его непоколебимую веру в правосудие, – невозмутимо сказала она. – Он будет идти вместе с нами в наших поисках истины, куда бы ни вел нас этот путь, пусть даже он приведет к выводу о том, что полиция ошиблась и Лиззи Уоррел невиновна. Однако я должна вас предупредить, что Армстронг и я будем продолжать искать истину, даже если в результате обнаружим, что Лиззи Уоррел виновна. Мы приняли ваши слова на веру и исходим из того, что это не она подожгла магазин, но мы не станем скрывать правду, покрывая ту, кто виновата.

Мисс Челленджер уставилась на нас сердитым взглядом, леди Бикл принялась перебирать лежащие на прилавке конверты. Она уже собиралась заговорить, когда за нашими спинами зазвонил дверной колокольчик. Мы все повернули головы, чтобы посмотреть, кто спас нас от неловкого положения, и я немного растерялась, увидев, что это явилась как раз та особа, которая как нельзя лучше умеет приносить неловкость с собой. В маленький магазин вошла женщина, одетая в классический костюм, пошитый в дорогом ателье, и невероятно модную шляпку, с кожаной сумкой на плече.

– Доброе утро, дамы, – поздоровалась она. – Не могли бы вы… О-о.

– Не беспокойтесь, мисс Коудл, – сказала леди Хардкасл. – Мое присутствие часто вызывает такую реакцию. И такое выражение лица. Я уже с этим смирилась. Как поживаете, черт возьми?

– Хорошо, спасибо, – ответствовала мисс Коудл.

– Простите, это большое упущение с моей стороны – я должна представить вас друг другу. Леди Бикл, мисс Челленджер, позвольте мне представить вам мисс Дину Коудл, журналистку, пишущую для «Бристольских известий». Мисс Коудл, это Джорджина, леди Бикл, и мисс Беатрис Челленджер из бристольского отделения Женского социально-политического союза.

– О-о! – с живостью воскликнула леди Бикл. – Стало быть, вы и есть та журналистка-приятельница леди Хардкасл, о которой она мне говорила?

– Ну, я бы не сказала, что мы с ней при… – начала мисс Коудл.

Но леди Бикл продолжала гнуть свое. Возможно, она просто не хотела, чтобы и этот разговор принял неприятный оборот. – А не видела ли я вас раньше? – спросила она. – Вы были на рождественском балу, который устраивала Королевская больница? Уверена, что были. Ведь вы в своей газете так чудесно его описали.

– Разумеется, я там была, – подтвердила мисс Коудл. – Мой жених учится на доктора, и я подумала, что смогу одним выстрелом убить двух зай…

– Я так и знала, – опять перебила ее леди Бикл. – Очень приятно увидеть вас снова. Добро пожаловать в наш скромный магазин. Чем мы можем вам помочь?

– Собственно говоря, – сказала мисс Коудл, ошарашенная этим потоком благожелательных слов, – я подумала, что это я могу помочь вам. Или, по крайней мере, помочь одной из ваших подруг. Не найдется ли у вас места, где мы могли бы поговорить с глазу на глаз? – И она бросила на леди Хардкасл и меня взгляд, в котором не было и тени приязни.

– Если это дело носит щекотливый характер, наверху у нас есть кабинет, – сообщила леди Бикл.

– Щекотливый? Нет, я бы так не сказала. Просто не хочется, чтобы наш разговор подслушивали любопытные дамы, запасающиеся здесь лентами и подстрекательской литературой. – И она опять многозначительно посмотрела на нас.

– Не обращайте на нас внимания, – бодро сказала леди Хардкасл. – Мы тут просто предлагаем свою собственную помощь. И можем подождать.

– Вы? Помощь? Какую такую помощь вы можете предложить? Вы, которые мните себя сыщицами-любительницами… О, нет. Только не вы. Этого не может быть.

– Чего не может быть, дорогая? – с улыбкой спросила леди Бикл.

– Я пришла, чтобы поговорить об убийстве Кристиана Брукфилда, – объявила мисс Коудл.

– И что же вы имеете сказать?

– Думаю, Элизабет Уоррел тут ни при чем.

– Так, всем лучше подняться в кабинет, – подытожила леди Бикл. – Битти, боюсь нам придется предоставить тебе одной справляться с нашествием орд.

Мисс Челленджер посмотрела на улицу, где в холодном зимнем воздухе мимо магазина шли редкие прохожие.

– Пожалуй, я справлюсь, – сказала она.

На втором этаже мы увидели две двери. Та, что была слева, вела в «кабинет», который занимал более половины тесного этажа. Окна, выходящие на Квинз-роуд, занимали все пространство от пола до потолка и от стены до стены, а в их центре красовалась арка, через которую виднелся фасад расположенной напротив картинной галереи. У одной из стен стоял большой дубовый письменный стол. Он был намного меньше завален бумагами и находился в куда большем порядке, нежели стол инспектора Сандерленда в участке, то же самое можно было сказать и о каталожных шкафах и книжных полках, которыми была уставлена противоположная стена. У третьей стены, расположенной напротив окна, стоял длинный обшарпанный диван.

Леди Бикл уселась на стоящий у стола вращающийся стул и жестом показала нам на диван. Я села на его середину между двух огромных мягких подушек.

– Я вижу, что отношения у вас троих непростые, – сказала леди Бикл, и тон ее был почти грозен, – но боюсь, мне это все равно. Мисс Коудл, я попросила леди Хардкасл и мисс Армстронг провести расследование этого дела, ибо я уверена, что Лиззи Уоррел невиновна. Если вы тоже считаете ее невиновной, то вы должны на время забыть про свои обиды, какими бы важными они вам ни казались, и рассказать нам то, что вам известно. Речь идет о жизни женщины, и у меня нет ни времени, ни терпения, для того чтобы выслушивать пустяки.

– Но послушайте, – начала мисс Коудл, но леди Хардкасл рукой сделала ей знак замолчать.

– Она права, мисс Коудл. Какие бы обиды вы ни таили на нас из-за дела о ведьмовских убийствах в Литтлтон-Коттереле[28], или какое там мелодраматическое название вы ему дали, вы могли бы на время забыть о них ради этой женщины, которую все, кроме полиции, считают невиновной.

– Вы едва не уничтожили мою репутацию, черт вас дери, – огрызнулась мисс Коудл.

– Мы всего-навсего вскрыли истинное положение дел. Если вашу репутацию могла погубить такая обыкновенная и банальная вещь, как правда, то эта репутация вообще мало чего стоила, разве не так?

– Ах ты высокомерная старая… – Мисс Коудл потянулась к леди Хардкасл, но я успела отбить ее руку и повернулась к ней лицом, не напрягая рук, но держа их наготове.

– Дамы! Прошу вас! – резко бросила леди Бикл. – Если вам хочется подраться, вы можете сделать это и позже. Я даже готова подержать ваши пальто. Но сейчас мы говорим о Лиззи Уоррел. Мисс Коудл, насколько я понимаю, у вас есть кое-какие сведения.

Мисс Коудл подняла с пола свою сумку и, расстегнув ее клапан, достала из нее большой блокнот в твердой черной обложке. Поставив сумку обратно на пол, она несколько секунд молчала, держа блокнот на коленях.

Затем, собравшись с мыслями, сказала:

– Кристиан Брукфилд был отличный журналист. Мы с ним были не только коллегами, но и друзьями. Он был человек порядочный и принципиальный и считал своей миссией разоблачение продажности и корыстолюбия, которые видел вокруг и которых так много в нашей общественной жизни. Его не интересовали сплетни и скандалы вокруг супружеских измен – во всяком случае, ради них самих. Он не писал об убийствах или сенсационных ограблениях. – Она снова посмотрела на леди Хардкасл и меня. – Он писал о коррупции в местных органах власти, о подкупе в местных деловых кругах. Он находил грязных и алчных мерзавцев, действующих в самом сердце нашего общества, и разоблачал их гнусные делишки, выставляя их подлость на всеобщее обозрение. Так что, как вы можете догадаться, он отнюдь не пользовался расположением у тех, кто играет главные роли в политической и деловой жизни Бристоля.

Взяв с колен черный блокнот, она торжественно подняла его обеими руками, словно это была некая ценная реликвия.

– Брукфилд был не склонен к мелодраме, но он и не расслаблялся, вполне отдавая себе отчет в том, что своими разоблачениями он ставит под угрозу свою жизнь. Он иногда отпускал шутки по поводу того, что в один прекрасный день вынюхивание доведет его до беды. Не думаю, что он всерьез опасался, что кто-то пожелает закрыть ему рот, но он определенно не исключал такую возможность. Поэтому, когда он погиб при пожаре, якобы став случайной жертвой политически мотивированного поджога, я первым делом подумала, что его шутливое предсказание все-таки сбылось. Я никогда не верила в версию о том, что это дело рук суфражеток. Я с большим интересом слежу за вашей борьбой и знаю, что это не ваш стиль. Но явилась полиция, топая своими тяжелыми ботинками, бегло взглянула на то, что сразу бросалось в глаза, и объявила дело закрытым.