В противоположном конце зала был небольшой музей железной дороги. Десяток чигизов в пестрых халатах возглавляемые седобородым аксакалом бродили между экспонатами с почтением слушая как старец что-то рассказывает периодически поднимая вверх узловатый палец дабы подчеркнуть важность сказанного.

Их жены, оставленные присматривать за детьми и вещами, столпились вокруг питьевого фонтанчика – сказывалась, видимо, традиция по которой источник воды служил в их местах «женским клубом» возле которого собирались чтобы поболтать и посплетничать.

Пройдя через зал и выйдя в широко распахнутые по случаю жары двери Коваль с сопровождающим оказались в раскинувшемся перед вокзалом «Парке Железнодорожников». Через весь парк вела широкая аллея с обязательным памятником из списанного паровоза вторым концом упиравшаяся в трамвайное кольцо.

Возле памятника стоял ларек с мороженым, а напротив него – с разливным пивом. Такая комбинация непреодолимо тянула сюда отцов с сыновьями. Пока дети трескали мороженое и лазали по железной глыбе паровоза, отцы, взяв по кружечке, сидели кто на лавках, кто просто на траве, коротая время за шахматами или картами, сопровождая это все обязательными беседами на темы мирового значения.

У ограды парка в тени была припаркована небольшая легковушка прозванная в народе «бегунком» так как её часто использовали в качестве разъездной все начиная с военных и почты, и заканчивая старейшинами кочевых животноводов. Основной причиной тому была феноменальная надежность машинки с усмешкой называемой «самым комфортным транспортом», так как она могла передвигаться лишившись двух третей изначально имевшихся в ней деталей которые, соответственно, нужны были только для комфорта водителя и пассажиров.

Однако данный экземпляр был ухоженным и полностью комплектным – имелись даже брызговики обычно шедшие в расход первыми, так как при попытке сдать назад через грязь или сугробы их прижимало к колесу и вырывало. Усевшись внутрь Коваль ещё раз посмотрел на выделенного ему в помощь сотрудника ГБ. Тот, поняв невысказанный вопрос, продемонстрировал удостоверение.

– Григорий Александрович?

– Да, но лучше просто «Гриша». А то подозрительно как-то – офицер водителя по имени-отчеству кличет.

– Как скажете… – показав ему свои документы, Майор согласно кивнул, – Значит под «легендой» водителя действуете?

– Ну не то что бы… Водитель-то я самый настоящий, вы не подумайте. Довезу куда скажете. Меня к вам на весь срок вашего пребывания откомандировали. Так куда едем? В гостиницу? Отдохнете с дороги?

– Да чего с неё отдыхать? Не ногами же шёл. Давай в штаб флота.

– В штаб так в штаб… – покладисто согласился Гриша, – Заодно город покажу. Бывали в Долгоморске?

– В окрестностях.

– Сарманка? Там в войну разведка базировалась.

– Я не запомнил.

– Тогда точно Сарманка. Она как раз такая – незапоминающаяся…

Не переставая говорить, Гриша вырулил на дорогу по пути спугнув клаксоном и обругав «коровами» пару теток идущих прямо по проезжей части, и принялся «показывать город».

Долгоморск историю имел давнюю и славную. Первыми в этих местах обосновались ещё колонисты Старой Империи начиная своё покорение Арша. Отсюда же те, кому посчастливилось выжить, бежали – с покорителями население Арша особо церемонится не привыкло.

На память об имперцах в Долгоморске осталась огромная каменная статуя то ли бога, то ли императора, когда-то указывавшая вглубь континента. Залесцы не стали её сносить а обтесали до внешнего сходства с Олегом Белое Стремя и развернули на сто восемьдесят градусов, так что теперь изваяние указывало в сторону Лиониса.

Соседние народы усматривали в этом некую параллель с отношением залесцев к чужому наследию – присвоить, переделать под себя, потом сказать что все так и было.

Кроме данной статуи имперские колонисты оставили стандартную, сбегавшую к морю широкую улицу, теперь обсаженную со всех сторон каштанами, которую местные жители называли «Осевой», амфитеатр возле которого красовалась табличка: «Культурное наследие – не сорить!» и несколько основательных зданий, часть из которых была перестроена новыми хозяевами города в более полезные с их точки зрения постройки. В одной из них и располагался Штаб Долгоморского Военно-Морского Флота.

Предъявив пропуск и проехав во двор Гриша попинал колесо которое подозрительно скрипело всю дорогу и повёл Коваля внутрь. На подходе к кабинету комфлота адмирала Рузова они встретили перепуганного вестового и притормозили.

– Вы что-о!!? Совсем берега потеряли!!? – доносилось из-за двери на такой громкости что вибрировали окна во всем штабе, – Срыв поставленной задачи, а я только об этом узнаю!!? Это вам шуточки что ли!!? Делайте хотите, но чтобы сегодня все доставили, завтра смонтировали и послезавтра корабль был в море, иначе вместо него вас патрулировать отправлю в гребной шлюпке!!! Кому не ясно!!? Тогда исполнять!!!

Одновременно с «Исполнять» дверь распахнулась и в коридор вывалилось несколько взмокших и раскрасневшихся штабных офицеров. Следом за ними появился и сам Рузов.

– Вам чего?

– Тршищадмирал! КаперазВасильцевприказалдоложитьчтовсеготово! – скороговоркой оттарабанил вестовой, – Какиебудутуказания?

– Скажи что тут со всем раскидаюсь и буду.

Вестовой умчался а Рузов перевёл взгляд на Коваля и Гришу. Гриша немедленно извлёк удостоверение закрывшись им как щитом.

– ГБ пожаловало? Давно вас тут не было…

– А военной разведки? – Майор показал своё удостоверение, – Мы можем пройти в кабинет?

– Разумеется. Извиняюсь за крик – достали. Надо их всех в море на полгодика а то распустились совсем… – адмирал провёл визитеров в кабинет, – Адмирал Рузов… Виктор Викторович… Ну вы это и сами знаете. Чем могу помочь?

– Коваль Сергей Захарович. Я к вам по поводу вашего предшественника.

– Иваркина?

– Я понимаю – дело давнее, но вскрылись кое-какие новые обстоятельства. Вы же знаете капитана Вареникова?

– Опять вы про него… Что я могу ещё добавить то? Знал я его? Да – знал. Служили вместе, общались – как обычно. По поводу того инцидента – не знаю что сказать. Не мог он такого сделать. Сам, по крайней мере. Что ещё добавить?

– Дело в том, что Вареников как оказалось, жив-здоров. Недавно снова объявился и с тех пор как с цепи сорвался – наворотил дел как в старые добрые времена.

– Вот оно как… – Рузов по бычьи засопел, – И что ваши собираются делать по этому поводу?

– Для начала – выяснить все детали. Поэтому я и пришел к вам. Мы предполагаем что Иваркин отдал ему приказ который и стал причиной всему произошедшему.

– Что за приказ?

– Вот и мы хотели бы знать. Гос Безопасность по своим каналам установила, что незадолго до самоубийства Иваркин получил некие документы. Но в его вещах ничего подобного обнаружено не было. Так же пропал его дневник и ещё ряд личных записей. Тогда их поиски не были доведены до конца – ГБ вскрыло группу Фролова и сосредоточилось на ней. Считалось что Фролов или кто-то из его ячейки и забрал эти бумаги…

– А что, кстати с Фроловым? Я его, конечно, недолюбливал, но чтоб такое. Вроде нормальным парнем был, хоть и честолюбивым излишне.

– Это не ко мне вопросы. Могу только сказать что его не принуждали.

– То есть сам все… – Рузов вздохнул и сел, – Ну дурак… Хорошо отец не дожил.

Адмирал на минуту задумался, потом хлопнул по столу рукой.

– Иваркин, перед этим… Ну перед тем как все случилось… Он к матери Вареникова ездил. Это точно. Возможно мог какие-то бумаги касательно этого всего кому оставить. Все таки её сына вопрос касался.

– Вы уверены?

– Насчёт поездки – да. Абсолютно.

– Что-ж – это зацепка. Спасибо. Где вас найти если ещё вопросы будут?

– В училище. Сегодня строевой смотр и распределение выпускников.

– Хорошо. Спасибо за помощь. Не смею задерживать.

– Один вопрос…

– Да.

– Я правильно понял, что раз он выполнял приказ…

– За исполнение приказа у нас не наказывают.