Мои руки сжались в кулаки поверх веревки. Я не хотела принимать в этом никакого участия.

Аромат жареного мяса достиг моего носа, и слюна потекла по кляпу. Еда была свежеприготовленной и поданной на бл*дских серебряных блюдах. Если это предназначалось для Салема, то гибриды ждали его. Они знали, где его искать.

Все это было спланировано заранее.

Мой желудок скрутило и свело судорогой, когда я уставилась на него с таким количеством вопросов, что слезились глаза.

«Кто ты такой? Что тебе от меня нужно? Я любила тебя, но я даже не знаю тебя».

Салем смахнул грязь с моей щеки, его рука была теплой и болезненно нежной.

— Какое-то время мы не будем останавливаться. Тебе нужно пописать перед отправлением в путь?

Да, и учитывая скрученное, извращенное состояние моих внутренностей, я вполне могу обосраться. И извергнуть все на свои ботинки.

Позади послышались шаги, и я оглянулась через плечо.

Эребус вывел аппалузу из сарая (прим. чубарая порода лошади, выведенная и популярная в США). Он и лошадь были нагружены нашими пожитками, включая мой лук и стрелы. Я вывернула связанные запястья, дрожа от желания убежать. «Нах*й все это».

Я побежала, проскакивая между автомобилями и огибая лошадей. Мои ноги горели, ботинки стучали и скользили по снегу, пока я бежала на север через открытую тундру. На север, к моим отцам. Подальше от Салема и его планов, его гибридов и его причудливой… бл*дь-я-даже-не-хочу-знать бронированной кареты.

Порывистый ветер морозил мои легкие. Мой язык ходил по кляпу, запястья обжигала колючая веревка. Я пробежала, должно быть, с четверть мили, прежде чем осмелилась оглянуться через плечо. Амбар, повозки и лошади маячили на мрачном горизонте. Никто за мной не гнался. Ни гибриды. Ни Салем. Адреналин бурлил в моей крови и подпитывал мышцы.

Я переключила свое внимание вперед и врезалась в стену из кожи и мускулов. Удар сбил меня с ног на задницу, и я моргнула, ошеломленная.

Салем стоял надо мной, расставив ноги на ширине плеч, заложив руки за спину, и выражение его лица было зловеще спокойным. Полы его черного плаща развевались, как флаг на ветру, вены на шее затмевали лунный свет.

Мой корсет ощущался как стальная лента вокруг моих ребер, пока я силилась втянуть воздух. Как, черт возьми, он подкрался ко мне? Почему он выглядит таким спокойным?

«Он знает, что ты не сможешь убежать от него, идиотка».

Как бы подчеркивая эту мысль, он повернулся ко мне спиной, отошел на несколько шагов и помочился в снег.

— Если ты не пописаешь, Доун, это будет ужасное путешествие. Мы не будем останавливаться восемь часов.

Потому что открытие задней двери убьет его.

Это не моя проблема. Я с трудом поднялась на ноги и побежала в другую сторону. Топот моих сапог эхом отдавался в ледяной темноте. Только моих сапог. Он не погнался следом? Я оглянулась на заснеженный пейзаж. Никакого Салема. Даже с его превосходящей скоростью я должна была заметить его. Если только…

Я мотнула головой вперед и резко остановилась. Слишком поздно. Я ударилась о его грудь и повалилась на спину.

Он поймал меня за руки, останавливая мое падение. Я прикусила кляп. Он что, телепортировался?

— Ты удивляешься, почему не замечаешь моих движений, — он встал передо мной на колени и потянулся к застежке на моих штанах.

Я попятилась назад, моя грудь начала вздыматься от дерзости его прикосновений.

— Иди сюда, — он щелкнул пальцами, указывая на место перед собой, и в его глазах сверкнула молния. — Я помогу тебе снять штаны, чтобы ты могла пописать. И я расскажу то, что ты хочешь знать, — он положил руки на бедра. — Я тебе все расскажу.

Как будто я могла ему поверить. Но в данный момент мне нечего терять. Угрожающий взгляд, которым он наградил меня, говорил, что если я снова побегу, то штаны с меня стащат уже по-плохому.

Судорожно вздохнув, я шагнула вперед.

Салем стащил брюки к моим ботинкам и подождал, пока я присяду на корточки, прежде чем заговорить.

— Я быстрее и сильнее, чем гибрид. Гораздо быстрее, чем может засечь человеческий глаз.

Я опорожнила мочевой пузырь и встала, каждый мускул моего тела дрожал от ветра и его слов.

— Ты не можешь убежать от меня, — он поднял мои штаны, его теплые и мягкие пальцы скользили по моим бедрам. — Ты не можешь укусить меня. Ты не можешь бороться со мной. Я всегда буду побеждать.

Правда его заявления высосала воздух из моих легких. Он больше, смертоноснее и быстрее. Я беспомощна против него, и это самое страшное чувство в мире.

Салем наклонил голову, чтобы завязать мне пояс, и из-за воротника показалась полоска кожи, сверкающая венами.

«Сделай это!»

Я открыла рот и вонзила клыки ему в шею. Но вместо ожидаемого контакта из меня вышибло воздух. Видение исчезло, и ощущение падения пересилило все мои чувства. Резкое падение. Полет. Это произошло в мгновение ока, и когда мир перестал вращаться, я сидела в его бронированной колеснице, окруженная роскошными тканями, поступающим через вентиляцию теплом и Салемом. Он уселся на подушку напротив меня, и глаза цвета жидкой стали пригвоздили меня к месту.

Мое сердце бешено колотилось. Неужели я потеряла сознание?

Он прочел вопрос на моем лице.

— Я принес тебя сюда, но ты не почувствовала этого, не так ли? Я быстр, Доун. Слишком быстро для твоего сознания.

Как такое возможно? И что мне теперь делать с этой информацией? Я огляделась по сторонам, но никакого оружия не заметила. Ни его дубины. Никаких столовых приборов. Ничего, что я могла бы использовать, чтобы выколоть ему глаза. Не то чтобы я могла владеть каким-то оружием со связанными за спиной руками.

Задняя дверь была заперта изнутри на стальной засов. Он не только протащил меня через четверть мили за долю секунды, но и запер дверь на засов. Засов, который у меня не было шансов убрать, если он так чертовски быстр.

Была ли я вообще способна убить его? Если я открою эту дверь днем, то смогу поджарить его. Но эта мысль сдавила мне грудь невыносимой болью. Может быть, я могла бы сделать это от отчаяния или страха. Я только что пыталась укусить его. Если бы я превратила его в пепел, то пожалела бы об этом? Я все еще чувствовала к нему что-то, нечто запутанное и сложное, вплетенное в мое сердце. Я не знала, как это распутать.

Я глупая, влюбленная девчонка. Возможно, слишком глупая, чтобы жить.

Я должна быть пророчеством. Предсказание, должно быть, ошибочно или неверно истолковано. Хотя его вбили мне в голову с самого рождения, у меня всегда были сомнения. Но я никогда не сомневалась в этом так сильно, как сейчас, сидя рядом с мужчиной, который заключил меня в тюрьму не один раз, а дважды. Как я могу спасти целую расу, если не могу спасти даже себя?

Двигатель с рокотом ожил, и транспорт пришел в движение.

Салем наклонился ко мне и медленно, осторожно стащил с меня сапоги, удерживая мой взгляд. Я не могла отвести взгляд, не могла пошевелиться, все мое тело застыло в сердечной боли и недоумении, когда он массировал мои ноги. Почему он заботился обо мне? Мне нужно ненавидеть его. Он солгал мне. Меня связали и заткнули рот кляпом. Черт знает, что еще ждало на горизонте.

Шлюзы снова открылись, и по моим щекам потекли следы моего смятения.

— Не плачь, — Салем подвинулся, чтобы сесть рядом со мной, и вытер слезы с моего лица. — Я расскажу тебе, что происходит, и отвечу на все твои вопросы. Тебе это не понравится, но Доун… — он взял меня за подбородок и заглянул в глаза. — Ничего не меняется. Это… — он сделал жест между нами. — Вот что важно. Все остальное — просто логистика.

Что это вообще значит? Я уставилась на него, кипя от злости под кляпом.

Салем снял сапоги. Его пальто было следующим. Затем его рубашка, оставляя грудь обнаженной и покрытой блестящими венами поверх жилистых мышц.

— Я собираюсь убрать веревку, — он повернул меня на сиденье и наклонился к моим связанным рукам.