Он опустил голову, и его глаза горели серебряным пламенем, когда он изучал меня из-под бровей цвета сажи.

— Я собирался тебя помыть, — он схватил меня за руку и прижал мыло к моей ладони. — Но я не… — он отпустил меня, отступая назад и натыкаясь на раковину. — Мне нужно… снять напряжение… прежде чем…

Мне не нужно было, чтобы он заканчивал фразу. Его мускулы взбугрились, лицо напряглось, а ноги были широко расставлены, как у мужчины, готовящегося к битве. Он стоял высокий и властный, пока его взгляд пожирал мою фигуру, каждый раз возвращаясь к моей руке, которая замерла над ноющей болью между моих ног. Но он уже начинал терять контроль, о чем свидетельствовали его учащенное дыхание, выпятившийся кадык и дрожь в пальцах, когда он сжал свою эрекцию.

Отступив назад, я скользнула под ледяную воду, надеясь, что это вернет мне хоть немного здравого смысла. Жестокий холод только заставил мои соски напрячься еще сильнее, а тело задрожать. Когда холодная вода пропитала мои волосы и ударила в шею, я ахнула. Его глаза, похожие на расплавленный металл, впились в мои губы.

— Я не хочу причинять тебе боль, но, черт возьми, ты испытываешь меня. Ты… — Салем сжал свой ствол до побеления костяшек пальцев. — Так чертовски… — его рука быстро двинулась туда-сюда. — Безумно, — туда-сюда, туда-сюда. — Красива.

Его горячие слова потрясли мое сердце, но что меня парализовало, так это то, как яростно он начал трахать свою руку. Этот мужчина не знал границ, и его уверенность обещала избыток сексуального опыта.

«Я не буду нежным».

Он мог бы познакомить меня с вещами, на которые я никогда бы не согласилась, если бы мы встретились при других обстоятельствах. Но здесь мы стояли на нейтральной территории, голые и нуждающиеся, и нам некуда идти, не было никакого предлога, чтобы спрятаться.

Мои руки целеустремленно двигались, растирая мыло по коже, волосам и между ног. Я хотела быть чистой только для того, чтобы доставить ему удовольствие. Возможно, это неправильно. Да помогут мне небеса, солдаты Сопротивления сжали бы свои категоричные задницы, если бы знали, что замышляет их лидер. Кровосос — это враг. Близость с врагом запрещена. А запретное считалось неправильным.

Но мне все равно.

Мне нужно перестать думать в терминах правильного и неправильного. У моей матери были клыкастые любовники. Целых три! Она испугалась Мичио, когда впервые увидела его измененные клыки, и даже метнула в него ножи. Но в конце концов она прорвалась сквозь ментальные баррикады Дрона, чтобы спасти жизнь Мичио.

Салем зарычал сквозь сжатые клыки, его рука с ожесточенной скоростью летала над его членом. Пресс сокращался, а бедра толкались при каждом движении вниз, и он смотрел на мою киску, как будто находился в нескольких секундах от того, чтобы съесть меня целиком.

Узрите воплощение опасности во всей ее адской красе, хищника, который вот-вот порвет свой тонкий поводок, и его внимание сосредоточено на трепещущей добыче. Мой желудок сжался, мой пульс участился, но со страхом нахлынул прилив бушующей энергии. Я жила ради приключений, и не существовало ничего более захватывающего, чем прорываться сквозь баррикады на быстром коне и метать стрелы в то, чего я больше всего боялась.

И я точно знала, какого коня мне хотелось оседлать.

Я позволила мылу упасть на пол, вслепую потянулась назад и выключила воду. Его ласки себя замедлились, затем ускорились с новой яростью. Возбуждение вспыхнуло в его глазах, жар в них прогнал холод с моей кожи.

С трудом сглотнув, я сделала два шага вперед и опустилась на колени в дюйме от его члена.

— Дай мне, — я скользнула дрожащими пальцами по его руке, сжимая ее.

— Возьми его, — безжалостные кулаки поймали мои волосы, удерживая меня в плену, когда он проник между моих приоткрытых губ.

Его широкая головка ударила меня в заднюю стенку горла так сильно, что у меня защипало глаза. Я задохнулась, и мои руки метнулись к его бедрам, отталкивая его, пока я пыталась обуздать свой рвотный рефлекс. Он был слишком агрессивным, слишком большим, намного больше, чем я ожидала. О чем я только думала?

Он держал меня неподвижно, его пальцы запутались в моих волосах и обжигали кожу головы, пока он снова и снова колотил меня по горлу. Я хватала ртом воздух, хныкала и корчилась, колени больно ерзали по бетону. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее он двигал бедрами, как будто моя борьба возбуждала его.

«Укуси, укуси, укуси», — шептал мой разум, но я отбросила его прочь. Я поставила себя в такое положение, потому что хотела доставить ему удовольствие, а не кастрировать его.

Я крепче сжала руками его бедра и расслабила челюсти, горло и, наконец, пальцы. Подстраивая свое дыхание под его толчки, я перестала бороться, перестала думать и позволила ему провести меня через мой первый минет.

Его руки дрожали, поддерживая мою голову, его лобковые волосы касались моего носа с запахом мускуса и мужчины. Я потерялась в ощущении того, как он растягивает мой рот, скользит по моему языку и окутывает мои вкусовые рецепторы соленой эссенцией его кожи.

Вскоре у меня онемело горло. Боль все еще оставалась, но там расцвело что-то еще. Может быть, это трепет от незнакомой интимности или ощущение его мощного тела под моими руками и между моих губ. Что бы это ни было, это превратило мои мышцы в желе и расплавило внутренности в лужу пульсирующего жара.

Я инстинктивно покружила языком и сжала губы, тщательно убирая зубы, пока сосала. О боже, я не знала, что делаю, но за эти годы я практиковалась в своей голове миллион раз. Сосать, лизать, следить за зубами. Я справлюсь.

— Бл*дь, — его бедра дернулись, а грудь содрогнулась от мучительного стона.

Звук был дьявольским. Его запах — опьяняющим. Его член — тяжелым, пульсирующим, греховно сочащимся у меня во рту. Он на мгновение замедлился, и я, замычав, принялась лакать головку. Салем переступил с ноги на ногу, раздвинул ноги еще шире и начал делать быстрые, яростные выпады. Все, что я могла сделать, — это держаться. Его настойчивость вышла на максимальную скорость, каждый толчок делал меня более горячей, более влажной между ног, и ох, такой дрожащей во всех нужных местах.

Мягкие пальцы поглаживали мои виски, что противоречило жестоким движениям его бедер.

— Черт бы побрал тебя и твой жадный рот.

Его бедра задрожали под моими ладонями, и Салем глубоко вошел, остановившись. Его яйца поджались к моему подбородку, он запрокинул голову назад и издал громкий животный стон.

Соленый эякулят покрыл мой язык. Я глотала, потрясенная количеством спермы, странным вкусом и осознанием того, что хочу сделать это снова.

Он выскользнул у меня изо рта, и я пошевелила ноющей челюстью. Салем не переставал задыхаться, но его клыки казались меньше, менее угрожающими. Он схватил меня за локоть и помог подняться, его взгляд из-под полуопущенных век лениво скользил по моему телу, как лава.

— Ты никогда не делала этого раньше? — недоверие прорезалось в его голосе.

— Нет, — мои губы поджались от раздражения.

Меня начинало возмущать понимание того, что он разделял все виды близости со многими другими. Тогда как каждый шаг, который я делала вместе с ним, казался мне важным открытием. Это ставило меня в уязвимое положение, делая его более значимым для меня, чем я была для него.

Но это не единственное, что приводило меня в возбужденное состояние. Расплавленный жар, пульсирующий между моих ног, не утихал. Моя кожа сделалась сверхчувствительной. Мои соски торчали, ощущаясь тугими и болезненными, а пламя, пылающее внутри меня, ревело с удвоенной силой.

Салем прислонился задницей к краю раковины и притянул меня к себе, раздвинув ноги. Его возбужденный член лежал между нижними частями наших тел.

Я старалась не пялиться на него, но он смотрел невероятно пристально.

— Разве твоя… э-э… разрядка не снимает напряжение?

— Обычно снимает… — он посмотрел вниз, нахмурив брови. — И сняла бы, — когда он поднял голову, его глаза вспыхнули ослепительной белизной. — Твой гребаный рот произвел прямо противоположный эффект.