— Ясное дело! — Конор опустился на край матраса и погладил бок собаки.

Та завиляла обрубком хвоста.

— Уверен, что можешь оставаться со мной все время? А как же твоя работа? — Луиза потянулась к стакану воды на столике.

Конор передал ей стакан.

— Уверен. Жених Джейн вернулся. Он подменит меня, а я буду тут, пока вы обе не встанете на ноги. Мы ищем нового бармена, так что я смогу сократить свои рабочие часы.

Луиза сделала пару глотков через соломинку и откинулась на подушку.

— Как твоя квартира?

— На ремонт уйдет не меньше месяца, — он опустил ладонь на ее бедро. — Я надеялся, что смогу оставаться у тебя, пока он не закончится.

— Оставайся, сколько захочешь, — Луиза подумала, что лучше бы навсегда.

Она сжала его руку.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — он склонился и поцеловал ее, с нежностью убрав прядь волос со щеки. — Хочешь, задвину шторы, чтобы ты могла поспать?

— Нет, не хочу спать.

— Выглядишь уставшей.

Она бросила взгляд на часы.

— Почему я чувствую себя такой измотанной? Моим величайшим подвигом за сегодня была лишь пара походов в туалет.

— Не торопи события, — сказал Конор. — Медсестра придет в три. Если она даст добро, сможешь принять душ.

— Боже, больше всего на свете хочу помыть голову.

— Тогда тебе надо отдохнуть. — Конор встал. — Как насчет обеда?

Луиза принюхалась. Желудок заурчал от голода впервые с момента, как ее подстрелили.

— Чем это пахнет?

— Я сунул курицу и овощи в медленноварку утром.

— У меня есть медленноварка?

— Нет. Я одолжил ее у Джейн. — Конор рассмеялся. — Чего бы тебе хотелось?

— Можно жареный сэндвич с сыром?

— Сейчас будет, — он вручил ей пульт.

Когда Конор выходил из комнаты, на кухне зазвонил телефон.

— Я отвечу.

Луиза щелкала каналы, гладя голову собаки. Взгляд упал на букеты цветов, расставленные на всех поверхностях. Ромашки на тумбочке были от Эйприл. Доктор Кьюсак прислал светлые розы и гвоздики. Было еще несколько букетов от сотрудников музея, а так же от семьи Конора и от Дэмиана. Она прожила в Филадельфии всего пару месяцев, но уже чувствовала себя здесь как дома.

— Тебе нравится эта квартира? — крикнула она Конору.

Тот как раз появился на пороге с тарелкой в руке. Он посмотрел на ряд окон с видом на площадь Риттенхаус.

— А что в ней может не нравиться?

— Я думаю ее купить.

— Только цену не говори, — он положил тарелку на тумбочку у кровати, взял Луизу за руки и помог сесть ровнее. — А то у меня голова взорвется.

— Договорились, — после недели жидкой больничной пищи жареный сыр казался лучшей едой в мире.

В дверь позвонили и Конор снова вышел. Еще цветы?

— Не против гостей? — заглянул к ней Конор.

Луиза провела рукой по примятым волосам. Сухой шампунь был жалкой заменой настоящему.

— Ты прекрасна, — Конор отошел в сторону.

Луиза охнула, увидев на пороге отца. На нем была его обычная одежда: растянутый свитер, джинсы и потертые рабочие ботинки. Лицо было покрыто морщинами — печать многолетней депрессии и алкоголя. Из-под растрепанных седых волос на Луизу смотрели пронзительные зеленые глаза того же оттенка, что и у нее, но на этом их внешнее сходство заканчивалось. И уж точно никто не смог бы назвать Уорда Хэнкока рабом моды. Луиза выдохнула, и новая волна боли заставила ее прижать ладонь к тугой повязке под свитером.

Конор посмотрел на нее поверх плеча гостя.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

Конор прошел к кровати и осторожно поднял Кирру на руки.

— Пройдусь с собакой по парку, — он поцеловал Луизу в губы и покинул комнату. Когда дверь за Конором и Киррой закрылась, отец подошел к кровати. Он придвинул ближе кресло Конора, резко сел, и, окинув Луизу взглядом, недовольно сжал губы.

— Я соскучилась, — сказала она.

Отец открыл и закрыл рот. Между бровями пролегла глубокая морщина, словно он пытался подобрать слова.

— Не могу поверить, что мою дочь подстрелили, а она даже не позвонила мне, — его голос был твердым.

Он был трезв?

— Прости, папа, — чувство вины затопило Луизу.

— Нет, ты не виновата, — он наклонился, взял ее руки и вперился в них взглядом. — Это я виноват. Прости меня. За все.

— Ты не…

— Луиза, когда твоя мама умерла, я плохо с этим справился. Очень плохо. Пытался прогнать мысли из головы работой и алкоголем. Мне не хотелось думать об этом. О ней. О существовании без нее. Оставшаяся жизнь казалась такой… долгой, — он вздохнул. — Каждый раз, глядя на тебя, я видел ее. Ты заставляла меня вспоминать, а я был слишком большим трусом, чтобы справиться с этим.

Слеза покатилась по щеке Луизы. Горло сжалось от горечи.

— Прости.

— Тебе не за что извиняться, — он поднял на нее мокрые глаза.

Ей следовало позвонить отцу.

— Как ты узнал?

— Конор позвонил после твоей операции на прошлой неделе. Я чуть не вылетел к тебе в тот день, но хотел сначала разобраться с парой вещей.

Да, работа. Всегда на первом месте. Разочарование сдавило грудь Луизы, причиняя не меньшую боль, чем швы. Но рана от выстрела хотя бы заживала.

— Прости, что из-за меня пришлось вернуться в Штаты. Знаю, ты любишь Стокгольм.

Он вскинул голову.

— О, нет, я не об этом. Я уволился.

— Не понимаю.

— Я остаюсь, — его улыбка была печальной. — Долгое время я был ужасным отцом, и уже не смогу этого исправить. Это невозможно. Но я могу стать лучше. Хуже уж точно не стану, — он отвел взгляд. — Я был не совсем честен с тобой. Прошлой весной я достиг дна. Ты была такой грустной… — он посмотрел на свои руки и кашлянул. — И вместо того, чтобы остаться и помочь тебе, я поспешил обратно в Швецию. Я пил неделю без остановки. Пришел на лекцию пьяным. Декан оттащил меня в сторону и предложил взять отпуск на три месяца.

— Что ты делал все это время?

— Сначала просто валялся, — отец шумно выдохнул. — А потом меня навестил декан. Он стал водить меня на встречи анонимных алкоголиков каждый день в течение месяца. Я трезв уже девять недель.

—Ты об этом собирался рассказать на День благодарения?

Он кивнул.

— Мне нужно начать все сначала. Не хочу возвращаться в Мэн или Стокгольм. Слишком много плохих воспоминаний.

— О, я знаю все о новом начале, — Луиза глубоко вдохнула.

Несмотря на боль в ребрах, дышалось уже легче. Ее отец будет в порядке.

— Где ты остановился?

— Пока нигде. Не успел ничего подыскать — приехал сюда сразу из аэропорта, — он потер ее ладонь.

— Ты можешь остаться в гостевой спальне, пока ищешь, — она улыбнулась. — Нам с Киррой сейчас требуется уход, а Конору пригодилась бы помощь — он не может быть тут все время.

— Только пока не выздоровеешь. Последние пару месяцев были самыми сложными в моей жизни, но я многого добился. И должен справиться со всем сам, если хочу, чтобы это было навсегда, — отец протянул ей платок. — Конор кажется хорошим человеком.

— Он такой. — Луиза шмыгнула носом.

— Я поговорил с Маргарет. — Отец сжал ее руку.

Луиза напряглась. Ей захотелось забраться под одеяло и спрятаться.

— Жаль, ты не смогла рассказать мне об этом.

Луиза вцепилась в край простыни.

— Но это моя вина, не твоя. — Отец выдохнул.

Он отпустил ее руку и потер ладонями лицо.

— Моя сестра — стерва, а я не понимал этого, потому что прятался в Швеции.

Луиза не могла выдавить ни слова. Она сделала глоток воды, пытаясь справиться с комком в горле. Папа был тут. Говорил с ней.

— Как бы я хотел избить его! — Рука отца сжалась в кулак.

— Конор уже это сделал.

— Я тебе говорил, что он мне нравится? — Несмотря на шутливый тон, отец жестко ударил себя по бедру.

— Я так рада, что ты здесь, — Луиза опустила руку на его кулак. — Что думаешь делать дальше?

— Сначала нужно найти общество анонимных алкоголиков. Они свяжут меня со спонсором. Мне все еще нужны ежедневные встречи. Сорваться просто. Один раз это уже произошло.