Первоначальное название этого романа – «Школьное колдовство».

Над воротами замка Каверан уже месяц развевался флаг с широкой золотистой лентой – свадебный флаг, оповещая всю округу, что старшая дочь барона Каверана скоро выйдет замуж. Через две недели, если точнее.

Всего через две недели.

Приготовления к свадьбе шли вовсю, уже закуплены были припасы для торжества, почти готовы наряды, наняты слуги. Нельзя ударить в грязь лицом! Вот только что во двор въехала телега, груженая бочонками – с вином, наверное. Управляющий бегал вокруг телеги и считал бочонки.

А невеста…

Эссина Лила Каверан как раз закончила оттирать мелким песком большой котёл. Неплохо получилось, начищенная медь сияла почти как солнышко. Зато спина устала и руки ныли, но это всегда так. Сегодня матушка опять поручила ей самый большой котёл.

Мачеха очень старалась, воспитывая «неумелую, неловкую и глуповатую» падчерицу. И методы воспитания у неё были свои, особые, проверенные временем. Всё только из лучших побуждений. Лила ведь старшая, должна быть примером сестрам и нуждалась в более пристальном внимании баронессы.

По правде говоря, Лиле Каверан уже давно надоело быть объектом воспитания добрейшей мачехи. Но это ничего, скоро она выйдет замуж. Лила чувствовала себя птичкой, которую скоро выпустят из клетки.

Она вздохнула и улыбнулась. Это не сон, а чистая правда. И только что в замок привезли её свадебное вино.

А вдруг Винтен приедет сегодня её навестить? Не обещал. Но вдруг? Последнее время Лила стала верить в неожиданные маленькие радости.

– Эссина Лила? – в кухню заглянула Нида, экономка, – вы закончили. Замечательно, – она заговорщицки улыбнулась, – побалуемся чашечкой чая и миндальными пирожными? Стель сделала парочку лишних.

Стель была новая кухарка, которая, в отличие от старой, слушала сначала эссу Ниду, а потом уже матушку-баронессу. И баронесса об этом ещё не прознала.

– С удовольствием, – Лила улыбнулась, – я сейчас приготовлю чай. Матушка не вспоминала обо мне?

– Нет-нет, я сама. Садитесь и отдыхайте, вы устали. Баронесса тоже устала и почивает. Она ведь вся в трудах, ни минуты покоя. Пусть отдохнёт, – она говорила так серьезно и проникновенно, что расслышать издевку было почти невозможно.

Этот маленький заговор с экономкой длился у Лилы уже давно, тщательно скрываемый от мачехи, от сестер и от большинства служанок. Впрочем, заключался заговор лишь в том, что добрая экономка иногда делала для старшей эссины Каверан что-нибудь приятное. Оставляла для неё пирожное, которого иначе вовсе могло не достаться – ей ведь надо беречь фигуру и цвет лица, она склонна к полноте! Ещё она готовила чай или посылала в город за кремом для рук или другой нужной мелочью. Хозяйке-баронессе она никогда и ни в чём не перечила, да и кто бы от неё такого ждал?..

Потому Нида и оставалась до сих пор в Каверане, что не перечила баронессе. Принимать в расчет отца никому и в голову не приходило, несмотря на то, что внешне барон и баронесса выглядели респектабельно, отец строго поглядывал на всех сверху вниз, а мачеха была сама любезность.

Лила с удовольствием сняла тяжёлый фартук и холщовые рукавички, оглядела платье и руки – всё ли в порядке. За испачканное платье с матушки станется наказать её ещё одним котлом, потому что благородная эссина должна быть аккуратной всегда. Или придётся мыть лестницу, и тоже при этом не испачкаться. Самое трудное после мытья лестниц возиться с ногтями, которые должны быть, как у благородной эссины, то есть идеально чистыми и слегка блестеть. А руки… Ничего, у неё ещё остался крем.

До помолвки, надо сказать, мачехе было всё равно, какие у Лилы ногти. Теперь она их проверяла и, чуть что, объявляла падчерицу больной и запирала в комнате. Даже если должен был приехать жених.

– Готово, эссина Лила, – экономка разлила душистый чай по чашкам. – Может, у вас были свои планы, уж простите. Но такого хорошего случая поговорить больше и не будет. У баронессы разболелась голова, эссина Исира уехала в гости к подруге, половину горничных я отпустила до завтра, потом им долго не видать выходных. Можно поговорить.

– Конечно, эсса Нида, – согласилась заинтригованная Лила, – у меня нет планов, я всего лишь хотела почитать. Только если приедет мой Винтен… – она счастливо улыбнулась и потрогала маленькую брошь, которой скалывала ворот платья.

Брошь ей недавно подарил жених, и Лила сразу прицепила этот золотой цветочек к платью, а мачеха не стала возражать. Хотя вообще, чтобы надеть любое украшение, требовалось её разрешение. Даже украшения мамы, леди Кенталь, которые могли принадлежать только Лиле и больше никому, та пока и в руках не держала, они хранились где-то у мачехи.

Это всё ничего. Ведь скоро Лила выйдет замуж!

– Вам крепче? Вот. Очень душистый чай, правда? – экономка подвинула ей чашку. – Дорогая моя эссина. Даже не знаю, как начать. Вам очень нравится ваш жених, да?

– Да, нравится, – счастливо вздохнула Лила, хотя в словах доброй экономки явно был подвох.

Но не вздыхать счастливо при упоминании Винтена было невозможно. Он… он был такой!

Такой замечательный.

– Рискую рассердить вас. Но точно знаю, что ваша матушка не спешила бы соглашаться на этот брак. И леди Эльянтина тоже. Но леди Эльянтина с возрастом стала рассеянной. Иначе не могу понять, почему она не вмешалась. Она, бедняжка, целиком ушла в свои заботы.

– Но почему, эсса? То есть, почему они не согласились бы?

– Потому что вы достойны лучшего, дорогая.

Лила заулыбалась, не зная, как возражать на такую очевидную неправильность. Кто мог быть лучше эсса Винтена Настана? Понятно, что никто.

– Да, он красив, и он тронул ваше сердце, – кивнула экономка. – Но ведь это было несложно. Ваше сердце этого уже заждалось, верно? Вам восемнадцать лет, и никакого выбора! Если бы вы появлялись в обществе, видели других достойных молодых людей!

Что-то такое экономка уже пыталась ей объяснять. Вот зачем?..

– Эсса Нида! – нахмурилась Лила, – поверьте, мне не нужны другие молодые люди.

И это была чистейшая правда. Будь здесь толпа каких угодно молодых людей, даже самых достойных, Лила их даже не заметила бы!

Только Винтен Настан заслуживал быть замеченным.

– Если вы хотите и дальше говорить плохое про Винтена, я лучше пойду к себе, – Лила расстроилась.

Ссориться с экономкой не хотелось. В конце концов, кто ещё в доме был на её стороне? Но Лила любила Винтена, вот и всё.

– Простите, – вздохнула эсса Нида. – Я больше не скажу ни слова. Доедайте пирожное. Я ещё кое-что хотела вам показать. Точнее, отдать.

Она вышла на минутку и вернулась с довольно большой плоской шкатулкой, раскрыла её.

В шкатулке лежали туфли и ещё какие-то мелочи.

– Это принадлежало леди Кенталь, вашей маме, – понизив голос, объяснила экономка. – Шкатулку нашли на чердаке и отдали баронессе, она велела сжечь. Как хорошо, что я увидела и забрала в последний момент.

– Спасибо, эсса, – голос девушки дрогнул, когда она вынула из шкатулки туфли.

Маленькие, изящные бальные туфельки, из тонкой мягкой кожи медового цвета, каждую украшала небольшая роза из хрусталя, с тронутыми позолотой лепестками. Туфельки были немного стоптанными, видимо, мама уже надевала их на бал. В то же время они остались достаточно крепкими для того, чтобы надеть их ещё не раз.

– И вот это, – экономка достала со дна шкатулки горсть серебряных шпилек с хрустальными головками и изящный браслет из таких же хрустальных бусин.

– Зачем же жечь, так красиво, – пробормотала Лила.

Да, не драгоценности, но и не совсем дешёвые украшения, и они мамины.

Лила примерила браслет, повертела рукой и нехотя сняла. Пожалуй, она наденет его… когда останется одна в своей комнатке. Иначе мачеха заметит, будет спрашивать, рассердится.