Он отодвинул пустую тарелку.
- Спасибо, мам.
- Добавить? - смягчила голос Клавдия Петровна.
- Нет, налей мне кофейку. - Он облокотился на кафельную стенку. - Так что произошло, мать?
- Ты стал реже бывать здесь. - Она поставила перед ним чашку, кофейник и снова села.
- Правда? - Валера наполнил чашку, глотнул слегка остывший напиток. Может, по выходным? - предположил он. - Вообще я не заметил, что что-то изменилось.
- Я заметила, - сказала Клавдия Петровна. - И Наташа. Она звонила мне два раза, жаловалась.
Валера молча допил кофе, Клавдия Петровна тоже молчала, не совсем представляя дальнейший разговор. Сын вправе закрыть эту тему, и что тогда думать ей, какие строить догадки?
- Для Наташи я изменился. - Валера поставил пустую чашку на стол и посмотрел на мать. - Мы расстались с ней. А для тебя я остался прежним любящим сыном, нуждающимся в твоей заботе и любви, - попробовал он снять напряжение.
- У тебя кто-то есть? - осторожно спросила она.
- Да. - Радость и печаль смешались в коротком ответе.
- Вы давно знакомы? - Клавдия Петровна говорила медленно, с паузами, боясь выдать свое любопытство.
- С тех пор как расстался с Наташей.
- И ты считаешь, это серьезно?
- Похоже на то. - Он вздохнул и отпил кофе. - Не знаю.
- Почему же ты не познакомишь нас? Как ее зовут?
- Маша. Я предлагал - она не хочет.
- Такое случается, - философски заметила мать и принялась пить кофе.
- Только не думай, что Наташа пострадала из-за этого, - не выдержал затянувшегося молчания Валера. - В любом случае я не собирался жениться на ней.
Клавдия Петровна допила кофе, поставила чашку, вращая ее двумя пальцами.
- Только ты не перебивай меня, ладно? - попросила она, собираясь с мыслями. - Ты уверен в своем решении, Валерик? Наташу мы знаем давно, привыкли к ней. Ведь было время, когда вы почти решили о свадьбе, и мы все свыклись с этим. Теперь ты говоришь обратное. Мало того, появилась еще Маша, которая не очень-то горит желанием знать твоих родителей. И все начинается сначала. - Она покачала перед собой ладонью, заранее предупреждая возражения Валеры. Но он и не думал возражать. - Ты же знаешь, что я не жадная, все для вас с Лилей стараюсь. Но вспомни, сколько таких Маш было у тебя, которые веселились за твой счет, обдирали как липку и сматывались восвояси. Ты самостоятельный мужчина, Валерик, и пора бы уже поумнеть.
- Мама! - резко оборвал ее Валера. - Не говори так о Маше, ты ее совсем не знаешь.
- Откуда мне знать? - распалилась мать. - Она не удосужилась даже познакомиться с нами! Зачем мы ей, когда и так весело и беззаботно?
- Хватит! - крикнул Валера и замолчал, мысленно успокаивая себя. Более сдержанным тоном он продолжил:
- Маша за все время не взяла ни копейки. Если бы было так, мне бы в чем-то было проще. Но она сама тратится, на продукты, чтобы прокормить меня. На этот счет будь спокойна. И ресторанов нет, и подарков - она отказывается от них. Валера пристально глядел на мать, делая ударение на каждом слове. - А я чувствую себя нахлебником. Понятно?
- Что ж тут не понять? - с сомнением произнесла Клавдия Петровна. - Умная женщина, городская. Небось замуж стремится. Перезрелка, вроде нашей Лильки.
- Да не стремится она! - раздражительно сказал Валера. - Никуда она не стремится! В этом вся беда... Ладно, ма, извини.
Последний раз Валера повышал голос на мать лет в четырнадцать. Сейчас он даже не помнил, из-за чего, но отлично помнил крупный разговор с отцом. С тех пор, в каком бы раздражении он ни был, говорил спокойно.
Мать задела его. Больно. Беспричинно.
Валера понимал, что она не виновата. Клавдия Петровна действительно не была меркантильной, однако крестьянская зажимистость сидела у нее в крови, и волей-неволей разговоры принимали практический оборот.
- Ты изменился, Валерик, - сказала мать, скрывая обиду.
- Я буду хорошим, мам, - через силу улыбнулся Валера.
Черт знает, как трудно ему быть таким. И с каждым днем становится все труднее. Маша оказалась похлеще каменного сфинкса. Единственная попытка выяснить отношения неделю назад уничтожила все, чего он добился за это время. И хотя Маша снова отгородилась мнимой доброжелательностью, для него стало делом принципа раскрыть, растопить ее, довести до кипения все ее чувства. Может, тогда он узнает, кто она есть, эта Маша?
- Расскажи лучше, что у вас, - перевел разговор Валера.
- Да все так же. Отец пошел на стадион.
Лилька шастает с такими же охламонами, как ты. Я была на рынке, недавно вернулась. Тут собрала для тебя кое-что, возьмешь? Холодильник небось пустой... - - Я тоже был на рынке.
- Ты?! - Клавдия Петровна прижала в ужасе руки к объемной груди. - Что тебе там делать? Валера против воли рассмеялся:
- Маша сказала то же самое, а мне так даже понравилось.
- Маша... - вздохнула Клавдия Петровна.
- Мама, расскажи мне о своей молодости, - не без умысла и для успокоения попросил Валера. С детства он слышал немало рассказов, которые начинались словами: "Когда ты был маленьким..."
Мать смекалисто усмехнулась - сын знал ее слабости и при случае пользовался ими.
- Что рассказывать? Ты не раз слушал - знаешь наизусть.
- И все-таки... - Валера подарил матери улыбку, перед которой не могла устоять ни одна женщина, а для нее этот красавец был сыном. - Вот ты любишь подарки?
- А кто их не любит? - быстро оправдалась Клавдия Петровна.
- Что отец дарил тебе? Какой был его первый подарок?
- Да что он мог дарить? - Клавдия Петровна на миг задумалась, мыслями уносясь в далекие годы. - Цветы с полей, - она хитро подмигнула, - или с соседского огорода. Тогда все было по-другому. Мы жили бедно, и запросы были очень скромные. Помню, первый подарок Виталик преподнес матери. - Лицо Клавдии Петровны разгладилось от воспоминаний, она тихо хихикнула. - Перед этим он обещал подарить мне платок, но, видимо, передумал и, когда пришел свататься, отдал его маме.
- А тебе ничего не досталось?
- Мне он подарил уже в городе - обручальное кольцо, скромное, с малюсеньким рубинчиком.
- А потом?
- Потом было не до подарков. Мы ведь жили в общежитии. - Мать оживилась. Да ты должен помнить. Там я и тебя родила, и Лилю.
