Стискиваю зубы, чтобы не заорать от очередного, блядь, кунания носом в безвыходность и бесполезность своих действий.
Да что б у тебя хуй больше не встал, паразит проклятый!
— А что ж Дамир, раз так «готовился», квартиру только сейчас велел по-новогоднему украсить? — с сарказмом спрашиваю я.
— Так он говорил, что куда-то полетите, — по-доброму отвечает баба Люба и разводит руками. — Но что-то не срослось.
— Не срослось, — угрюмо киваю я.
Да уж, пиздец как не срослось. Он-то уже распланировал поездочку, оказывается, куда-то там. Интересно знать, куда. И если бы я пришёл к нему даже в самый последний момент и сказал: «Дамирушка, выручай!», он бы выручил. Выручала, блядь. И тут же бы мы махнули в это «куда-то там». Так что и правда, нахуй заморачиваться и квартиру украшать?
Но всё обломилось. Я не пришёл, план не сработал, благодетель не стал благодетелем, разозлился и махнул меня в бессознанку, а потом махнул на квартиру, в берлогу. Или чего там у Крокодилов-Драконов? Пещеры?
Беру клубнику, начинаю задумчиво жевать. А вкусная, блядь, клубничка-то…
— Ярослав, а сколько вы с Дамиром уже встречаетесь?
Клубничка встаёт поперёк горла, и я отчаянно кашляю.
— Чего?! — выдыхаю я, после того, как баба Люба хорошенько отхлопала меня по спине. — Встречаемся? Баба Люба, мы не встречаемся. Это по-другому называется.
— А как? — улыбка у бабы Любы добрая, а в глазах хитринки.
— Боюсь, только на матах смогу объяснить, — развожу руками.
— Да слышала я, — кивает она. — Голос у тебя уж больно громкий, не захочешь — услышишь.
— Профессиональный, — хмыкаю.
— К слову, первый раз слышу, чтобы кто-то на Дамира так орал, а он ничего в ответ не делал.
— Не делал? Он до этого уже всё сделал. Потому я и ору.
— Да понимаю я. Догадываюсь, — примирительно говорит баба Люба. — Так сколько вы друг друга знаете?
— Сколько знаю? — закатываю глаза к потолку. — Ну где-то чуть меньше месяца. А что?
— Да вот чуть меньше месяца назад я заметила за Дамиром, что он улыбаться стал.
— А что раньше не улыбался?
— Да как-то нет.
И тут я подвисаю.
То есть как это «нет»? Совсем не улыбался? Такое бывает?
— Я ж говорила: после смерти матери из него как будто бы солнце вынули. Ну или запрятал он его глубоко-глубоко в себя. В сейф запер. И улыбаться перестал. А сейчас нет-нет, да и промелькнёт улыбка.
Я замираю с очередной клубничкой в руках, потому что чувствую, кожей ощущаю: наваливается что-то здоровое, тяжёлое, неподъёмное. Такое накатит — и всё. Что это — не знаю. И даже знать не хочу. Боюсь. Боюсь, что, когда узнаю, когда пойму, будет уже поздно.
Хотя… кажется, и так уже поздно.
— Да ты чего застыл? — спрашивает баба Люба. — Утомила я тебя разговорами?
— Нет, — мотаю головой, старательно избавляясь от дурацкого ощущения.
Ну его к хуям. Чего там вообще накатить могло?
Не думать. Не думать.
— Ты как, поел? Или ещё чего приготовить? Ты только скажи.
— Ой, нет, баб Люб, — спешу заверить я. — Всё было супер, и я наелся от пуза. Спасибо вам большое.
Бабушка улыбается мягко и встаёт.
— А давай вот как: я сейчас тут приберусь быстренько, потом пойду ёлку наряжать, а ты мне споёшь что-нибудь. М? Уж больно голос у тебя красивый. Заслушаться можно.
— Да запросто! С удовольствием даже, — охотно отзываюсь я. — Концерт по заявкам могу устроить.
Баба Люба смеётся и, прихватив посуду, идёт к мойке, а я выуживаю ещё одну клубничку. Вкусная она, зараза такая.
Комментарий к Глава 7 «Все говорят, что мы в месте…
Все говорят, но немногие знают, в каком.»
(с) В. Цой
Добра всем! Сегодня увидела свет 7-я глава «Золотой клетки». Это юбилейная глава! Год назад, 20 декабря, я начала писать этот «миник», ещё не зная, что миник превратится в макси и, более того, отрастит себе вторую часть. Так что уже год мы вместе. Спасибо всем, кто был рядом со мной всё это время и поддерживал меня. Я благодарна вам, светлые люди! =)
Скоро можно будет не только почитать, но и послушать роман «Золотая клетка»! На Патреоне (https://www.patreon.com/user?u=27246249) я планирую выкладывать начитку всех глав. А сейчас можно послушать начало 7-ой главы так же на Патреоне или в вк.
Добра всем!
====== Глава 8 ======
Едва успеваю шагнуть в квартиру, как бодрый, пышущий энергией голос Ярика и хлёсткий гитарный перебор встречают меня приливной волной:
Я с подружкою своею пил под вишнями компот,
Лишь на миг я отвернулся — на неё упал дроппод.
За секунду и в лепешку, и везде стекает кровь,
Как ты мог, космодесантник, раздавить мою любовь?!
О-о-о-о, на мою девушку упал космодесантник!
О-о-о-о, на мою девушку упал космодесантник!..
Кхм. Интересная песня. И где он только такое достаёт?
А голос, кстати, не из его комнаты, а из гостиной. Значит, вышло солнышко. Наскучило в пещере сидеть, кукситься.
А Ярик тем временем продолжает трагично завывать:
Вышел он в доспехе алом, вопрошая: «Где враги?»,
А ответить не могу я — на руках её мозги,
И смотрю я на аквилу, а по ней стекает кровь,
Как ты мог, космодесантник, раздавить мою любовь?!
О-о-о-о, на мою девушку упал космодесантник!
О-о-о-о, на мою девушку упал космодесантник!..
Захожу в гостиную и вижу его — солнышко моё. Сидит на диване и буквально светится. Волны энергии, исходящие от него, ощущаются физически. Сам же он — центр световой бури. Он весь там, в этой бредовой песне. И несмотря на всю её бредовость, он пропускает её через себя, не замечая ничего вокруг. Когда он такой, невозможно смотреть больше ни на что — только на него. А он играет. Играет голосом, выводя переливы нот, играет пальцами, перебирая ими немыслимые комбинации на струнах, играет всем своим телом, притопывая ногой, двигая плечами, наклоняя гибкую шею, откидывая волосы и открывая взгляду тёмную родинку. Маленькую соблазнительную родинку.
Он надел прыжковый ранец и умчался в небеса,
На наплечнике остались её синие глаза.
Я рыдаю безутешно, вопрошая вновь и вновь…
На этих словах Ярик поворачивается ко мне и наконец замечает. В глазах вспыхивает целый фейерверк эмоций, последней искрой которого становится наглая нарочитая злость. И с этой самой злостью Ярик поёт, глядя прямо мне в глаза:
Как ты мог, космодесантник, раздавить мою любовь?!
О-о-о-о, на мою девушку упал космодесантник!
О-о-о-о, на мою девушку упал космодесантник!
Яр резко хлопает ладонью по струнам, и мелодия обрывается.
Что это? Это мне, маленький? Ты со мной таким образом говоришь, да? Спрашиваешь, как я мог раздавить? Я не хотел. Я не думал, что так получится. Впервые в жизни я просчитался. Впервые в жизни я ошибся.
Всё это я говорю ему взглядом. Спокойным немигающим взглядом.
Так мы молчим и смотрим друг на друга, пока Ярик первым не отводит глаза. При этом проблёскивает в них какая-то хитринка. Маленький быстро тянет руку к журнальному столику, выхватывает из широкой вазы плюшку и вонзает в неё зубы. Жуёт, позыркивая на меня глазищами.
Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке.
Ну что это за демонстрация такая?
А Ярик тем временем выхватывает вторую плюшку и кусает её тоже.
Я едва борюсь с желанием рассмеяться.
— Смотри не лопни, — заботливо говорю я.
Ярик мычит, усиленно работая челюстями.
— К тебе гости, — сообщаю я ему и наконец пропускаю Надежду, что всё это время пряталась в тени.
Сегодня прямо с утра я позвонил ей и велел подъехать. Она хотела увидеться с племянником, убедиться, что с ним всё в порядке. Пусть смотрит. Убеждается. Да и Ярик тоже обрадуется.
Вон уже вскакивает и несётся навстречу своей тётке.
Скрещиваю руки, наблюдая эту картину: две Птахи после долгой разлуки обнимаются.
Чёрт.
Ну что за нежности?
— Ярик, боже! Как ты? — слышу шёпот Надежды.
— Живой, здоровый, — улыбается он, прямо-таки сияя, а потом поворачивается ко мне: — Можно мы поговорим в м… той комнате?
