Более того, во время войны с Наполеоном британский военный флот нанес огромный ущерб далматинской торговле, хотя некоторые острова: Лисса (Вис), Курцола (Корчула), Рагузский (Дубровникский) архипелаг и другие, находившиеся с 1812 по 1815 год под властью англичан, получили некоторую компенсацию. Так, очень важная морская база острова Лисса (Вис), у берегов которой английская эскадра в 1811 году разгромила французскую, во время непродолжительной оккупации англичанами превратилась в процветающий центр торговли. За два года население увеличилось почти в три раза; к тому же здесь нашли приют представители всех враждебных Наполеону наций. Ни разу за всю свою историю этот остров не знал такого расцвета. Британский губернатор Курцион создал на нем местные учреждения; мемориальная доска сохранила об этом память благодарных жителей. Англичане восстановили на пяти Рагузских островах их старые, привычные людям законы, а во главе администрации каждого острова были поставлены представители местных дворянских семей. Британии нечего стыдиться той роли, которую она сыграла в критический момент для страны, чьи моряки вряд ли уступали в храбрости ее собственным.
Но если французская оккупация Далмации не сделала для нее ничего полезного, за исключением дорог Мармона, она уничтожила два осколка Средневековья – республики Полица и Рагуза. Странно, что Наполеон, сохранивший крошечное итальянское содружество Сан-Марино, уничтожил его иллирийскую сестру. Горная республика Полица с населением от 6 до 7 тысяч человек несколько веков сохраняла свою независимость под венгерским и венецианским протекторатом. Управляемая аристократической конституцией и проверяя свои конституционные теории частым обращением к жестокости, как и полагалось истинно балканскому государству, она сделала (по мнению автора этой книги. – Пер.) большую глупость – встала на сторону России, в результате в 1807 году сюда вторглись французы. В итоге республика Полица погибла и была включена в состав французской Далмации. С тех пор она там и находилась, пока в День святого Георгия в 1911 году, по приказу императора, три коммуны, составлявшие территорию республики, не были объединены в одну, сохранившую свои исторические границы.
Конец Рагузы (Дубровника) был еще более трагическим. Эта республика, в той или иной форме, просуществовала более одиннадцати веков и удостоилась гордого звания «Южно-Славянских Афин». В то время в ней проживало 35 тысяч человек. В территорию республики входили: город под тем же названием; район проливов между Рагузой (Дубровником) и Котором; прекрасная долина Омблы; вытянутый в длину полуостров и пять островов. Австрийцы не тронули их свобод и отказались помочь мятежным каналези, которые были недовольны республиканским правлением. Но, узнав о Пресбургском договоре, русские оккупировали Котор, и Рагуза очутилась между русскими и французами. Последние объявили о своем намерении оккупировать территорию Дубровника, но пообещали, как только русские уйдут, освободить ее. Это обещание было намеренно нарушено Наполеоном, военачальникам которого, Лористону и Мармону, по-видимому, стало стыдно за своего командира. Осада Дубровника русскими и их союзниками черногорцами нанесла большой ущерб пригородам, но была снята французскими войсками под командованием Молитора. Однако, овладев городом, французы не торопились уходить. Бедняки Дубровника поддерживали власть французов, ибо были недовольны правлением богатых. Дворяне сделали последнюю попытку спасти сообщество и обратились к Австрии и Турции, но ответа не получили. Флаг Святого Биаджо, патрона Рагузы (Дубровника), над знаменитой статуей Орландо был спущен; и в последний день января 1808 года французский полковник сообщил сенату, что «республики Рагуза больше не существует».
Мармон получил титул герцога Рагузского, а территория республики сначала вошла в состав королевства Италии; позже она стала одной из Иллирийских провинций. Через шесть лет город Рагуза (Дубровник) был освобожден от французов австрийскими и английскими войсками, действовавшими совместно. Аристократы надеялись на возрождение республики, но простые люди приветствовали австрийцев точно так же, как и французов, и до 1919 года Рагуза оставалась, как и вся Далмация, под властью Габсбургов.
Одним из результатов французской оккупации Далмации стало то, что в орбиту европейской политики впервые вошла Черногория. В начале XIX века бойцы Черной Горы еще не знали, что такое цивилизация, и проводили время в почти непрерывных стычках с турками. Но их традиционная дружба с Россией привела к тому, что в 1806 году они помогли русским захватить Котор и, как мы уже видели, участвовали в осаде Дубровника. Французы считали владыку (духовного и светского правителя) Черногории Петра I Негоша очень неуступчивым противником; напрасно старались они улестить его, предложив пост патриарха Далмации, а после того, как по условиям Тильзитского мира они получили в свое безраздельное владение Котор, то решили, что с таким неудобным соседом лучше жить в мире. Но подозрительный Петр I Негош, хотя и даровал Мармону возможность побеседовать с ним, отказался принять в Цетинье французского консула, а когда Виаллу де Соммьере было поручено Наполеоном составить доклад о Черногории, то ему пришлось собирать для него материал, притворившись ботаником, изучавшим местные растения. Владыка Петр I Негош и слышать не хотел о том, чтобы французский император стал его покровителем, а когда до него дошли известия о том, что французы покинули Москву, он приготовился атаковать гарнизоны Наполеона, который собирался выселить всех черногорцев в Нидерланды. Во время осады Котора в 1813 году Петр I Негош охотно помогал британскому флоту, но его владение этим местом, которого он так долго домогался, было весьма непродолжительным. На следующий год, по совету русского царя, он возвратил Котор Австрии, которой он принадлежал 105 лет.
А тем временем на другой стороне Балканского полуострова дипломатия Наполеона принесла свои плоды. В 1806 году, после свержения, по предложению Себастиани и без согласия России, господарей Молдавии и Валахии, в эти княжества вошли русские войска, и началась первая в XIX веке Русско-турецкая война. Закон был на стороне русского царя, ибо свержение господарей стало первым нарушением договора 1802 года, и его охотно поддержала Великобритания. В британском ультиматуме 1807 года выражалось требование изгнать Себастиани и объявить войну Франции, а также создать русско-турецко-английский союз, передать Дунайские княжества царю и сдать турецкий флот, вместе с крепостями Дарданелл, британскому адмиралу.
Султан, поддерживаемый французами, отказался выполнить эти требования; тогда в Дарданеллы вошел английский флот, что еще в 1770 году советовал сделать Д. Эльфинстон (контр-адмирал, англичанин на русской службе), и вскоре появился у Стамбула (Константинополя). Однако сам контрадмирал Дакворт (Декуорт) вскоре завяз в переговорах, которые турецкие государственные мужи умели очень ловко затягивать. Если бы он проявил решительность, как это сделал на Крите другой британский адмирал девяносто один год спустя, мир, вероятно, увидел бы редкий спектакль – британскую оккупацию Стамбула. Но он потратил драгоценное время на рассылку депеш; а пока он их писал, турки, подгоняемые французами и поощряемые лично султаном, укрепляли оборонительные сооружения. Адмиралу Дакворту (Декуорту) пришлось уйти из Дарданелл[14]; Стамбул был спасен. Занятые войной с Наполеоном, ни Россия, ни Великобритания не могли вести активную борьбу с Турцией; и это, как обычно, спасло султана.
Неожиданно мир узнал, что Наполеон и русский царь Александр I заключили мир в Тильзите, и для того, чтобы заняться Англией, Наполеон изменил свою восточную политику и был готов, ради удовлетворения своих амбиций, пожертвовать Турцией. А ведь всего лишь несколько месяцев назад он заявлял, что «его миссия заключается в том, чтобы ее спасти».
План раздела европейских владений Турции, который Наполеон набросал во время своих переговоров с царем Александром I в Тильзите, был не более практичен, чем планы, составленные позже. Но каким бы грубым он ни был, в нем содержалось одно-два предложения, которые даже сейчас представляют собой определенную ценность. Наполеон хотел отдать Бессарабию, Молдавию, Валахию и Северную Болгарию России, забрав себе Албанию, Фессалию до самого Салоникского залива, Морею (Пелопоннес) и Крит, а Австрия должна была удовлетвориться частью Боснии и Сербии. Однако Александра I, наследника Петра I Великого и Екатерины II, такая скромная порция добычи не удовлетворила. Он был согласен отдать Наполеону, в добавление к большому куску земель, на которые тот зарился, острова Эгейского моря, Сирию и Египет, если Россия в ответ получит Константинополь и Румелию. Участник этих переговоров, личный секретарь французского императора, писал, что накануне Наполеон, накрыв своим пальцем то место на карте, где была обозначена столица Турции, с негодованием воскликнул: «Константинополь! Константинополь! Никогда! Это же мировая держава!»
