– Выкусите, идиоты, – сердито сказал Драко, – Гарри обожает мою задницу. Особенно любит выражать это действиями своего языка.

– И тут тебе, как всегда, приспичило зайти слишком далеко и испортить всем веселье, – вздохнул Блэйз, закрыв глаза и тряхнув головой, словно пытаясь отогнать от себя несколько мысленных образов.

– Мне всегда весело, когда моя задница находится в непосредственной близости от рта Гарри, – сказал Драко с ухмылкой, – Не так весело, как Гарри, конечно.

– О, конечно, – фыркнул Гарри.

– Знаешь, – сказал Блэйз, задумчиво постукивая себя по подбородку, – а нам не обязательно фотографироваться вместе, Поттер. Я, наверное, мог бы просто продать «Пророку» все твои грязные секреты о том, что вы двое вытворяете в постели. Я уверен, так я заработаю в пять раз больше золота, чем после публикации какой-то там фотографии.

– Ага, – хихикнула Пэнси, – а потом придётся столкнуться с гневом Избранного.

– Думаю, тебе скорее придётся беспокоиться о гневе Драко, – сказал Гарри, нисколько не переживая о том, что Блэйз действительно может продать скандальную историю о нём «Ежедневному пророку», и Драко поразился тому, как комфортно и доверчиво брюнет относится к трём слизеринцам.

– Да, – согласился Драко, – я определённо самый грозный в нашей паре. Бойся меня, Блэйз. Это лучший совет, который я могу тебе дать.

– Да, Драко, – саркастически сказал Блэйз, – мы тебя так боимся. Наш страшный маленький монстр-альбинос.

– Ну всё, – прорычал Драко, – сегодня ночью ты останешься без бровей в ту же секунду, как уснёшь.

– Ага, – сказал Блэйз со смехом, отчего Драко снова захотелось рычать – как смеет тот не бояться блондина, – Вот это будет мне урок, Драко.

– Это определённо послужит тебе уроком, – фыркнул Драко, – К сожалению, ты не сможешь как следует усвоить этот урок, поскольку в моих планах убить тебя сразу же после того, как избавлю тебя от кустов, что ты именуешь бровями. Про брови сказал лишь для того, чтоб ты был в курсе своего нелепого вида на собственных же похоронах.

– Извини, Драко, но я ничего не понимаю из того, что ты говоришь, – сказал Блэйз с таким видом превосходства, что Драко тут же начал искать горошины покрупнее, чтобы обстрелять засранца, – Я ведь не говорю по-ежиному.

– Верно, ты же бородавочник, – заметила Пэнси, – У свиней наверняка есть свой собственный язык.

Оба мальчика в ответ забросали её горохом.

– Вы неподражаемы, – хихикнул Гарри, – А какое я животное?

Трое слизеринцев обменялись взглядами, прежде чем рассмеяться.

– Вообще-то по этому поводу мы немного поспорили, – сказала Пэнси.

– Да, – вмешался Блэйз, – я предложил чудесное, таинственное животное, но в конечном счёте мой вариант был отвергнут этими двумя лишёнными воображения болванами.

– Не слушай его, Поттер, – сухо сказал Драко, – Чудесное, загадочное животное, с которым он хотел тебя сравнить, было кротом.

– Крот? – возмутился Гарри, – Почему именно чёртов крот?

– Потому что, – пожал плечами Блэйз, – Они ведь слепые, да? И ты почти слепой.

– Я не слепой! – возразил Гарри, – У меня, конечно, не идеальное зрение, но я вижу относительно нормально!

– Неужели? – сказал Блэйз со смехом, – Сними-ка очки, и давай посмотрим, насколько хорошо ты видишь.

В ответ Гарри что-то проворчал себе под нос, отчего Блэйз расхохотался ещё громче.

– А Пэнси хотела сравнить тебя с летучей мышью, – добавил Драко, тем самым усиливая недовольное выражение на лице Гарри.

– Летучая мышь, Паркинсон, серьёзно? Ты когда-нибудь слышала звуки, которые издаёт летучая мышь? Я не чёртова летучая мышь! Да ты сама летучая мышь, потому что ты верещишь постоянно!

– Что? – она пронзительно закричала, заставив трёх парней рассмеяться, – Я вовсе не визгливая! Возьми свои слова обратно прямо сейчас, Поттер!

– Ты сравнила меня с летучей мышью, – заметил Гарри, – Мы квиты.

Она прищурилась, глядя на него.

– Подожди, вот придумаю существо похуже отвратительной летучей мыши и мерзкого крота. Узнаешь…

– Жду не дождусь, – усмехнулся Гарри, – Ну серьёзно, какое я животное?

– Волк, думаю, именно так мы в конечном счёте решили, – сказал Драко, – Бегаешь по окрестностям со своей стаей гриффиндорцев.

– Думаю, нам всё же нужно изменить решение, – задумчиво произнесла Пэнси, – Это было до того, как мы узнали, насколько он на самом деле безобиден.

– Вообще-то, это отличная мысль, – задумчиво произнёс Блэйз, – Поттер из легенд и может быть волком, но реальный же Поттер опасен, как бабочка.

– Эй, я могу быть устрашающим! – запротестовал Гарри. Трое слизеринцев рассмеялись.

– А как насчёт панды? – продолжал Блэйз, – Они выглядят угрожающе и опасно, но в конечном счёте они лишь безвредные маленькие пушистые шарики, которые весь день едят бамбук и ничего не делают.

– Я не панда, – проворчал Гарри, скрестив руки на груди и не давая Драко другого выбора, кроме как снова рассмеяться над ним.

– Мне нравится, если ты будешь пандой, – усмехнулся он, – Ты мой милый маленький Поттер-панда.

Гарри крепче скрестил руки на груди, борясь с неохотной улыбкой.

– И всё же такой выбор оставляет меня самым ана́фемским* животным из всех вас.

– О, посмотрите на Поттера и его небрежное использование слова «ана́фемский», – засмеялся Блэйз, – Какой же ты умный медвежонок-панда, Поттер.

– О, хватит, – Гарри закатил глаза, – не такое уж это впечатляющее слово. Ведёшь себя так, будто у меня мизера́бельный** словарный запас.

– О, мизера́бельный, Поттер, какое слово!

В ответ Гарри бросил в него горошину.

И поскольку Драко был превосходным и преданным бойфрендом, он также бросил горошину в Блэйза. Гарри наградил его улыбкой; Блэйз наградил его тем, что обрызгал его волосы тыквенным соком. Драко тут же решил, что Гарри ему нравится больше, чем Блэйз, и тут же решил сообщить об этом последнему.

– Вот почему мне больше нравится Гарри, – фыркнул он, пальцами одной руки вытирая мокрые капли с волос.

– Грязная ложь, – спокойно ответил Блэйз, – Я – номер один в ваших жизнях. Но раз тебе нужно, чтоб на твою ложь повёлся Поттер, так уж и быть, я не буду заострять на ней внимания.

Гарри бросил в него ещё одну горошину. Блэйз бросил в него её же.

– Вы что, серьёзно бросаетесь друг в друга едой? – спросил кто-то, и только сейчас компания заметила подошедших Грейнджер и Уизли.

– Блэйз заслужил, – пожал плечами Гарри.

– Неужели все гриффиндорцы такие постыдные лгуны? – удивился Блэйз, бросая горошину в Пэнси и смеясь, когда та отскочила от её носа.

– Эй ты, придурок! – рявкнула она, швырнув ему в лицо кусок пирога, – Зачем ты бросил её в меня?

– Потому что, – терпеливо объяснил Блэйз, – в тебя, по какому-то чистому недоразумению, ещё не кидали. Чисто ради равновесия, Пэнс.

– В тебе нет ничего уравновешенного, – парировала она, – Сначала позаботься о своём личном балансе, а уж потом об окружающем.

Он приподнял одну бровь, глядя на неё.

– Ты хочешь сказать, что я должен отказаться от попыток улучшить мир?

Она скопировала его жест.

– Швыряясь в меня всякой всячиной?

– Только при необходимости, – сказал он торжественно, – Гарри, пожалуйста, выдай одну из своих вдохновляющих героических речей о самоотверженности перед лицом общественной необходимости.

Улыбка расплылась по лицу Гарри, и он весело покачал головой.

– Он прав, Паркинсон, иногда жертвы необходимы.

– Разве не стоит для начала объяснить ей, что значит «самоотверженность»? – саркастически спросил Уизли.

Пэнси швырнула в него горошиной, и Гарри расхохотался.

– Я не потерплю, чтобы гриффиндорцы набрасывались на меня вот так, – заявила она, бросая в Гарри вторую горошину. Драко лениво гадал, что же они начнут бросать, когда у них кончится горох; на всякий случай он придвинул к себе миску с жареной картошкой.

– Не начинайте швырять друг в друга картошкой, – вздохнула Грейнджер, и Драко сердито посмотрел на неё. Чёрт возьми, почему она не может отключить свою нездоровую наблюдательность и теперь выдаёт его секретное оружие?