Зайцев был врачем в третьем поколении; до призыва в армию он окончил ординатуру и был знающим хирургом, но на военной службе слыл ловеласом, пьяницей и картежником. Была у полкового врача одна странная особенность: он был брезглив; никогда не здоровался за руку, всегда носил в стерильном футляре столовые принадлежности, в интимных отношениях с дамами всегда пользовался презервативами; сто раз на день мыл руки и постоянно протирал все вокруг дезинфицирующими растворами. Это у него было наследным от матери – профессора медицины.

   Егерь Женя подливал в стаканы водку и подкладывал в солдатские миски жирный плов с бараниной, – плов был отменным. Под очередной тост, "За первую кров!", Женя поднес гостям необыкновенный шашлык из нежного белого мяса; выпили и закусили – шашлык был вкуснейшим. Зайцев обгладывал третий шампур и особенно хвалил чудную закуску.

– Кто угадает, из какого мяса сделан шашлык, – егерь поднял вверх белый шампур, – тот получит боченок моего кумыса.

Женя делал отменный кумыс и приз действительно был заманчивым. Долго гадали и думали, но так никто верного ответа не дал. Стали просить хозяина открыть тайну.

–Ладно! – Женя пододвинул в круг накрытую тряпкой миску и что-то из нее вытащил. – Вот!

Изумленные охотники увидели, что егерь держит в руке шкурку большой болотной лягушки.

– Вот! – Французский диетический деликатес, – похвалился гостям Женя.

   Охотники весело зашумели:

– Давай, наливай под деликатес, под лягушку, по стакану!

– Выпили по стакану пятидесятиградусной и навалились на лягушатинку. Никто в пьяной трепотне не обратил внимания на доктора, который неожиданно замолчал и начал зеленеть. Вдруг в груди у него что-то заклокотало, изо рта пошла пена, он свалился на бок и стал кататься по земле. Его рвало, он задыхался и глаза его страшно вылезли из орбит. Подбежавшие охотники навалились на врача, прижали его к земле и попытались успокоить. Но все было напрасно: врача выворачивало на изнанку и била сильная дрожь.

– Держите его! – Женя налил полный стакан водки и влил в глотку доктора.

Зайцев немного подергался, затем широко зевнул, свернулся на земле калачиком и заснул мертвецким сном. Вот такая история приключилась с брезгливым врачом Зайцевым на охоте, после которой он стал еще брезгливее, и с Кравцовым на охоту ездить перестал, что не мешало ему пьянствовать со старшим лейтенантом в других местах.

   На следующий день после драки с Зайцевым, майора Коркина вызвали в штаб бригады и отправили в срочную командировку в Москву. В строевой части майор оформил командировочные и проездные документы, зашел к жене на работу попрощаться, и на служебной машине выехал к московскому скорому на узловую станцию, находившуюся в пятидесяти километрах от Плацдарма. Прибыли на станцию как-раз к поезду, который делал остановку всего на две минуты; Коркин попрощался с водителем и погрузился в свой вагон. Далее действия майора были более чем странными: минут через сорок поезд остановился на следующей станции; начальник штаба, захватив чемодан, высадился на пустынную платформу. Было около восьми часов вечера; офицер не спеша отправился в станционный буфет; поезд дал гудок и исчез в темноте. В буфете бывший пассажир заказал бутылку минеральной воды и углубился в чтение журнала "Огонек". Часа через два Коркин вышел на перрон и направился к стоянке Такси; через несколько минут от станции отъехал автомобиль с черными шашечками на борту, который через три часа подъехалл к контрольно-пропускному пункту Плацдарма. Майор рассчитался с таксистом и, предъявив дежурному прапорщику пропуск, вошел на секретную территорию. По улицам спящего города, не спеша, начальник штаба прошел к своему дому и, поднявшись на второй этаж, вошел в квартиру; жены дома не было, шестилетняя дочь спала в своей комнате. Коркин осторожно поцеловал дочку в лобик, поправил на ней одеяльце, закрыл квартиру и вышел из дома; на улице майор осмотрелся и, тяжело вздохнув, направился к генеральской даче.

Согласно караульного устава, начальник штаба в любое время имеет право проверять посты. У проходной генеральской дачи стоял на посту молодой солдатик; завидев перед собой начальника штаба, часовой остолбенел от испуга. Майор козырнул солдату и прошел на территорию дачи; возле входа в здание он остановился, вынул из кармана ключи, открыл входную дверь и вошел во внутрь. Миновав длинный коридор и прихожую, Коркин подошел к открытой двери гостиной. Из гостиной слышались тихая музыка и ритмичные стоны. Майор подошел поближе к открытой двери – в комнате стоял полумрак; всмотревшись, он увидел Полину – она была обнаженной и лежала под голым генералом Корихм. Любовники так были заняты своим делом, что ничего не замечали и продолжали стонать в экстазе.

Начальник штаба караульного полка гвардии майор Коркин снял пистолет с предохранителя, тщательно прицелился в голову генерал-лейтенанта Кориха и выстрелил. Голова генерала неестественно мотнулась в сторону и каша из мозгов, костей и крови ляпнула на стенку. Кровь хлынула изо рта Кориха, он всей своей огромной тушей рухнул на Полину. Все это продолжалось доли секунды, женщина от неожиданности онемела; ее обезумевшие глаза неподвижно и непонимающе смотрели на Коркина. Потом она издала звериный крик и на четвереньках начала выползать из-под кровавой туши своего недавнего кавалера. Вырвавшись из страшных объятий, Полина, вся в крови, рванулась в угол и впилась всем телом в стенку; лицо ее было безумным.

   Коркин подошел к столу, снял телефонную трубку и спокойным голосом сказал:

– Алло, комендатура? Говорит майор Коркин.

В трубке майор услышал знакомый голос – это был дежурный по гарнизону, приятель и сосед Коркина по лестничной площадке, капитан Соколовский.

– Что-то плохо слышно! – кричал в трубку дежурный по гарнизону. – Кто звонит?

– Говорит майор Коркин. Товарищ капитан, срочно приезжайте на Генеральскую дачу, – ответил майор. – Я только что застрелил генерал-лейтенанта Кориха.

– Ты что, Костик, пьяный? – Соколовский засмеялся в трубку. – Иди домой и проспись!

– Срочно приезжайте на генеральскую дачу, – повторил Коркин. – Только-что я, майор Коркин, из своего табельного пистолета застрелил генерал-лейтенанта Кориха. Не забудьте сообщить дежурному по прокуратуре и в госпиталь. – майор положил трубку.

   Минут через десять в генеральскую гостиницу вбежали капитан Соколовский в сопровождении вооруженных автоматами солдат из комендантской роты, подполковник и капитан из военной прокуратуры и дежурный по госпиталю лейтенант медицинской службы Валерий Зайцев. Картина, которую прибывшие увидели в приемной генеральского люкса, была, мягко говоря, не приглядной. На огромной кровати в луже крови, завалившись на бок, лежал голый генерал-лейтенант Корих со снесенным наполовину черепом, из которого вытекали перемешанные с кровью мозги, а в углу, вжавшись в стенку, с вылезшими из орбит глазами сидела Полина Коркина.

Из-за стола, навстречу прибывшим, поднялся майор Коркин и спокойно доложил:

– Товарищи офицеры, я, майор Коркин, пятнадцать минут назад застрелил генерал- лейтенанта Кориха, – и, держа пистолет за дуло, протянул его прокурорскому подполковнику.

Зайцев, опустившись на корточки, пощупал у Кориха пульс и константировал:

– Мертв…

Прокурорские привычно принялись за осмотр места преступления, составление протоколов и опрос свидетелей. Наконец, официальная часть первичного дознания была закончена, на майора Коркина надели наручники и повели к выходу.

– Валера! – повернулся к врачу Коркин. – Спасибо тебе за информацию! – он кивнул в сторону генеральского тела. – Позаботься о Полине…

– Не беспокойся, Костик! – Зайцев подошел к Полине. – Все сделаю…

Врач раскрыл саквояж, приготовил шприц и сделал Полине успокоительный укол. Дама сразу размякла, и Зайцев повел ее в спальню одеваться, а затем на карете скорой помощи отвез домой.

На гарнизонной гауптвахте Коркина обыскали, сняли поясной ремень, и поместили в отдельной офицерской камере, возле которой поставили часового с приказом неотлучно наблюдать в глазок за майором, чтобы он, случаем, чего-нибудь над собой не сделал.