Кориалстраз?

Тишина.

Любимый мой?

Ничего.

Кориалстраз погиб, исчез вместе со святилищами, их яйцами и надеждой драконов на будущее.

Алекстраза, потрясенная до глубины души, присела на заснеженную землю. Рядом с ней стояла Торастраза, сенешаль правящего совета Драконьего союза. Она пыталась хоть как-то смягчить боль своей королевы, но произошло нечто настолько ужасное, настолько чудовищное, что ни о каком утешении не могло быть и речи. Причем долго. Возможно, навсегда.

Тариолстраз приблизился к Торастразе.

– Я могу с тобой поговорить?

Торастраза мягко уткнулась носом в Алекстразу.

– Я вернусь через минуту, – проговорила она.

Алекстраза посмотрела на нее пустыми глазами, несколько секунд не понимая, что та сказала. Затем кивнула.

– О, да… конечно.

«Возлюбленный мой, сердце мое, жизнь моя… Зачем я попросила тебя остаться? Если бы ты пошел со мной, то, возможно, смог бы выжить…»

Вокруг нее звучали гневные голоса. Раздавались крики ярости, боли, страха и гнева. Единственное, что не давало Алекстразе забыть себя, было блаженное оцепенение. Но чем дольше продолжался этот кошмар, который никак не мог быть реальностью, тем меньше ее это спасало. Она почувствовала ласковое прикосновение к своей шее, повернулась и увидела, как Изера смотрит на нее с состраданием в своих радужных глазах. Аспект зеленых драконов молчала. Она понимала, что ничего не может сказать, и просто растянулась рядом со своей сестрой, прижавшись к ней боком.

– Хранительница Жизни, – через некоторое время произнес голос Торастразы. Алекстраза с трудом подняла голову и посмотрела на драконицу.

– Кориалстраз… – начала Торастраза, но не смогла продолжить.

– Я знаю, – кивнула Алекстраза. Признав это, она почувствовала, что ее сердце разрывается на части, словно, произнеся слова, она сделала произошедшее более реальным. – Он… был здесь. В святилище. Мой возлюбленный погиб.

Но Торастраза, к ее удивлению, замотала головой. Внезапная, необоснованная надежда заполнила Алекстразу.

– Он выжил?

– Нет, нет, я… Похоже, это было актом самоубийства.

Алекстраза уставилась на Торастразу так, словно сенешаль несла какой-то вздор.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – воскликнула она, хлопнув по земле передней лапой.

– Он… Это совершил он. То немногое, что осталось, несет на себе его энергетический след. Зеленый и… и живой след.

– Ты хочешь сказать, что любимый супруг моей сестры уничтожил святилища? А вместе с ними яйца и самого себя? – спросила Изера по-прежнему спокойным и отрешенным голосом.

– Я… У нас нет другого объяснения.

Алекстраза в упор посмотрела на Торастразу.

– Это невозможно, – отчеканила она. Ее голос был тверже гранита. – Ты знаешь Кориалстраза. Ты знаешь, что он на это не способен.

– Способен, если он сотрудничал с Сумеречным Молотом! – Голос Аригоса был полон ярости. – Все это время он призывал тебя сразить моего отца. Напасть на Нексус. И все это время коварно планировал истребить всю нашу расу!

Кровь Алекстразы вскипела пламенным гневом. Она вскочила, вперив взгляд в синего дракона, и медленно двинулась на него.

– Пока твой безумный отец пускал слюни, Кориалстраз и я сражались за Азерот. Мы объединились со всеми союзниками, каких только смогли найти. Мы изменили само время. Мы рисковали жизнями, причем не только ради этого мира. Он всегда находился рядом со мной, и его сердце было верным и сильным. Он любил даже тебя, Аригос. Он спас тебя, Кири и жизни многих других. Он снова и снова спасал наш мир и нашу расу. А теперь ты стоишь здесь и ждешь, что мы поверим, будто он заодно со Смертокрылом? И с сектантами, которые хотят лишь конца всего сущего?

– Аригос, – обратился к нему Кейлек, – возможно, есть и другое объяснение.

Объяснение могло быть… было… должно было найтись… Алекстраза это точно знала. Но все же…

– Сумеречные драконы в бою вели себя так, чтобы заставить нас сражаться в воздухе, высоко над храмом, – продолжала Торастраза. Голос драконицы звучал ласково, но ее слова были безжалостны. – Это был отвлекающий маневр, чтобы занять наше внимание… чтобы выманить защитников Драконьего союза и… – голос Торастразы надломился, и она опустила взгляд. Драконица не могла смотреть в глаза своей обожаемой Хранительнице Жизни и произносить слова, которые, она знала, разрывали сердце королевы драконов.

– Алекстраза, – ласково обратился к ней Кейлек, – скажи нам, почему Крас решил сегодня не приходить? Наверняка он… Я не уверен, но ведь это ты попросила его остаться, разве нет? – Его вопрос звучал умоляюще.

Алекстраза смотрела на Кейлека. С невыносимой болью в душе она вспомнила свой последний – самый последний в жизни – разговор с любимым.

«Иди на собрание без меня, мое сердце. Ты – наш Аспект. Они прислушаются только к твоему голосу. Я же буду всего лишь маленьким камешком, застрявшим между чешуек – пораздражаю их, да и только».

Он сам предложил остаться в святилище.

– Нет, – выдохнула она, одновременно и отвечая на вопрос Кейлека, и отчаянно отрицая то, что теперь казалось правдой: похоже, Кориалстраз действительно собирался так поступить.

Кейлек с болью посмотрел на нее:

– Я… Даже учитывая все улики, даже видя, на что это похоже… я не могу поверить, кто Крас мог попытаться уничтожить наш народ! Это не тот Крас, которого я знал.

– Может быть, не только Аспекты могут потерять рассудок, – глумливо пошутил Аригос.

Внутри Алекстразы что-то надломилось.

Она запрокинула голову и взвыла от боли. Пронзительный вопль прорезал воздух и сотряс замерзшую землю. Она метнулась в воздух, взмахивая крыльями в такт своему бешено колотившемуся сердцу. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на прекрасный Шар Единства.

Она направлялась прямо к нему.

В последнюю секунду Алекстраза опустила голову, подобно барану, таранящему своего врага. Ее огромные рога ударились о хрупкую оболочку. Шар Единства с веселым звоном, явно неуместным в эту трагическую минуту, разлетелся на тысячи блестящих осколков, которые, подобно сверкающему дождю, упали на собравшихся внизу драконов.

Она должна была убраться отсюда. Прочь от этих драконов, которые так быстро поверили в худшее о том, кто всегда был лучшим из них. И не только синие или зеленые драконы, но и ее собственный род. Уж они-то должны были понимать…

А может, это она не понимает? Что, если все это правда?

Нет. Нет, ее сердце не могло этого вынести. Алекстраза не могла даже предположить, что все это так, ведь одной лишь мыслью она предала бы того, кто больше других был достоин доверия.

Торастраза, Изера и Калесгос летели рядом с ней. Они что-то говорили, но она не могла их понять. В полете Алекстраза развернулась и напала на них.

От неожиданности они разлетелись в стороны. Она не стала преследовать их. Ей вовсе не хотелось убивать. Алекстраза всего лишь хотела, чтобы ее оставили в покое, чтобы она могла сбежать отсюда, из этого ужасного места, которое вдруг стало связано с неописуемым, почти невообразимым кошмаром. Теперь она даже не могла просто посмотреть на храм, не пережив при этом заново ту чудовищную секунду. Пока что это было невыносимо.

Вообще все стало невыносимо.

Сломленная, Алекстраза держалась за одну только мысль: она надеялась, что если улетит достаточно далеко и достаточно быстро, то сможет убежать от этого воспоминания.

Атака Алекстразы была вызвана гневом и страхом, а не серьезным намерением убить, поэтому Изера, Торастраза и Кейлек легко увернулись от нее. Изера ощущала и собственную боль – многие из погибших во взрыве яиц принадлежали ее роду, хотя и не ей самой, – но понимала, что ее страдания были ничтожны по сравнению с тем, что чувствовала ее сестра.

В один миг Алекстраза потеряла возлюбленного, детей и надежду. Опечаленная, с тяжелым сердцем, Изера полетела обратно к храму. Ее разум усерднее обычного пытался сложить кусочки мозаики и разгадать загадку.