Игорь прогуливался дальше по зимней Москве и добрёл до башен с жёлтыми звёздами, что в дневном блеске походили на копья и колья, на которых сажали древних предателей Руси. Он даже испугался, ощутив от этих башен Кремля некое неистовство, подобно гневу женщины на убитого младенца и жажду разорвать в клочья убийц, но увы – даже этот описанный гнев не передаёт неистового ужаса, который он ощутил от этого здания.
«Что ж такое?» – подумал Игорь и подошёл ближе. Зазвонил его мобильный. Он взял трубку:
– Алло! – истерически кричала жена Игоря, – Диночка сознание потеряла! Чуть остановка сердца не случилась! Немедленно приезжай!
Игорь побледнел, вернулся в гараж, сел за руль и быстро поехал на автомате. И эти белые бизнес-центры с алюминиевыми стенами и стёклами, словно погребение его дочери, просто смеялись над ним жестоким и кровавым льдом Москвы. Он очень должен был в этот момент умереть за неё, но не смог просто из-за жестокости этого здания. Когда он приехал в больницу, он застал Аду всю с размазанной тушью и не прибранную. Она сидела рядом с Диной и лишь продолжала реветь, так как этот приступ врач расценил, как причину оформления ей инвалидности. Она умоляла этого не делать, но врач обосновал тем, что девочка может в любой момент умереть от повтора приступа. В точки зрения медицины будущего у девочки уже не было. Также врач отметила, что в данном случае соматический страх может послужить поводом отравить её после того, как она очнётся в психиатрическую больницу для контроля её состояния. Игорь, услышав от жены об этом покраснел от злости, понимая их намерения просто инстинктивно.
– Ни за что разрешение не подписывай. Скажи им, что нам и шизанутой пойдёт. Мы и такую любим.
– А если они будут угрожать? – испугалась Ада.
– Адушка, они не посмеют, – сказал Игорь, – иди и отдыхай. Я с ней побуду до утра.
Ада отправилась домой, поцеловав мужа, вся в слезах и истерике из-за дочери, ощущая некое искушение её тоже забрать в психиатрическую за то, что она из-за этого ревёт. Неадекватно, нездорово, не по ГОСТ Российской Федерации. Надо было посмеяться, что она в Раю будет счастлива и всё. Дура.
Сидя радом с дочерью в бессознательном состоянии в течение этого дня, Игорь вспоминал ужас этих красных куполов острых кремлёвских башен с желтыми символическими звездами, словно пентаграммы. О чём же они этим ему говорят? О чём?
Тем не менее наступил вечер, а Дина в себя не пришла. Врачи что-то кудахтали. А он лишь сидел в палате и слушал вопли окружающих дверь инвалидов за её пределами. Кроме своей дочери его никто не волновал там: ни старушка с АльцГеймера, ни двенадцатилетняя девочка с ДЦП, ни кучи с параличами частичного типа, что уже считались смертельными, ни просто разные люди с рассеянным склерозом, что ещё страшнее чем шизофрения. (При рассеянном склерозе тот же метод, но мозг неверно регенерирует и всё. Здесь человек только может сквозь слепоту тренировать свои реакции до последнего вздоха. Можно им тоже показать данные моих книг: не знаю, на сколько поможет, но лучше знать, что болезнь не естественная и человека убивает, так как у животных такого нет, а значит природный фактор отсутствует. Наследственность может проявиться не генетически: это когда транслятор так убивает просто по телепортационному эффекту всё с ним схожее так цепляет и тут вообще никто не застрахован. Так что тут наследственности нет – тоже человек должен тренировать мышление и, как при инсульте разрабатывать в рамках пространственного принципа работу мозга, так как эти ново-ткани не мыслить не могут. Расходится тип «биологического состава», но они не некротические. Значит это возможно ими проявлять мышление, пока человек жив. Можно попробовать принцип свою же болезнь считать относительно чего-то своим же костылём и в познании чего-то именно туда должно проявляться развитие интеллекта именно объектно-материального (не такого, как принято). Вообще разум любого физического доказывается тем, что мы вообще можем познавать свойства чего-то в составе реальности. В момент познания человеком чего-то объект ему это и рассказывает, а то он бы не увидел его вообще, либо не признал бы его существующим… В любом случае так можно развлекаться и отвлечься от популярного в этих обстоятельствах краха умирающего человека)
Полная больница умирающих людей кипела только кровью их в гниении отравы тела и презрения врачей. Зачем же эти больницы, если можно и дома так болеть? Если бы врачи это понимали… Если бы враги эти сомнения прознали… Если бы Игорь в этот день не пошёл гулять?
Вопли инвалидов наполняли помещение фоном, напоминавшим страдания мертвецов загробного мира, что часто слышат экстрасенсы. Знали бы они, куда идти посмотреть поподробнее…
Наступила ночь. Вой инвалидов утих и в палате горел лишь ночник меж белых стен, напоминая предвестие общего упокоя. И какой-то в том есть даже умор. Словно злая ирония рока всех мужчин пропитывая стены учреждения, украшая улыбкой доброго хирурга со скальпелем на плакате стену двери палаты.
Внезапно выключатель в палате отключился, таинственно щёлкнув, и ночник погас. Игорь подошёл и включил. Только он отошёл к Дине, опять… Он уже не стал на это отвлекаться и сел рядом с дочерью. Он схватил небольшую ручку и не отпускал, проверяя дыхание. Тут в темноте выключатель стал щёлкать туда-сюда, а ночник мигать, издавая, сквозь звучание щелчков: «Ты! Тихо! Ты! Тихо!» Игорю до жути стало не по себе. Многое из описанного выше было началом предвестия именно такого подвига выключателя, который даже почувствовал, как объект, себя необходимым хотя бы чему-то, кроме местного персонала. Некая мистическая ирония просто бескрайней жестокости была сокрыта за этой нелепостью. Вдруг он увидел от жены пропущенный. Он попытался перезвонить. Но номер был уже недоступен. Странно всё это. Просто странно всё это. Внезапно дверь палаты открылась и вошли двое санитаров, которые без всякого разрешения положили девочку на носился и просто повезли куда-то, проигнорировав Игоря вообще. Он попытался их остановить, но его просто оттолкнули и всё.
Потом медсестра ему объяснила, что его жену уже увезли в психиатрическую по вызову его соседки: она жаловалась на крик в квартире. Дочь решили положить профилактически, ввиду наследственного фактора. Он очень всё это учреждение за это хотел бы избить, но не мог: он, в унижении от слабости любого человека осознал, на сколько в одиночку он бессилен. Даже всех он бы избил в растерянности, а потом его самого изобьют и тоже туда отправят.
И как этот процесс в нашей стране похож на кидалово в трансляторе граждан их цивилизаций на небесах! Если бы они знали на сколько тут это на то похоже! Только там в трансляторе быстрее подыхают, а тут медленно и с экзотическим привкусом садизма до суицида, убийства или безликости плоти изведут. И Солнце, проявляя смех мужиков на казни с Небес в этот момент иронично смеялось просто над тупостью земного человека: «они даже в этом процессе Бога прямо на земле воскресили». И всегда и на земле, и на Небесах, что не делай, ты после этого для остальных не человек. Правда, на небесах, это реинкарнации транслятора касается обычно (у них есть не очень эффективный метод определять потом). И не передать эту иронию безысходности идиотизма данного момента! Вот не передать то отчаяние от лицезрения медленного вымирания нашей расы просто из-за этого процесса здесь и там! Этот идиотизм можно постичь, наверное, только, если хотя бы во сне получилось посмотреть на оба места в параллели обстоятельств и сравнить вой от предательства общества там и здесь. Это очень жестокая ирония, на самом деле, но прямо Гантз иногда вспоминается невольно… Вот на столько этот момент социального именно кидалова актуален во все эпохи и уровни технической стадиальности. Даже обычаи: там трансляторы перед казнью голыми ставят, и они в психиатрических детей так голыми в унижении природного достоинства ставят. Ладно взрослых ещё…
Всё это просто закрутилось в голове Игоря от краха вообще его рассудка, а неистовстве уже нечеловеческом. Он просто перестал воспринимать свои эмоции в этот момент: они его покинули в неизвестном ему направлении и он, пошатываясь, отправился домой, так как осознав ситуацию сделать пока ничего не мог. Всю его семью покрыли клеймом жертв для измывательства отрицания их разумности вне рамок «пазухи Христа». Хорошо ли это? Плохо ли это? Игорь знал, что ничего хорошего и не было – просто они были у него, а он у них. А так… Что хорошего у них было? Рабы Российской Федерации были и теперь не нужны и всё. Однако он остаётся официально рабом. Просто его семье, получается, теперь нельзя жить, а ему пока можно.