Однорукий молча махнул рукой, и из леса вышла группа странников-Инквизиторов. Один нёс на плече двуручный меч с гардой в форме льва. Рослый Инквизитор остановился у смертника, взял в руки меч и застыл в ожидании команды, преданно поглядывая на Однорукого.

Однорукий устало улыбнулся. Но в этой улыбке явно недоставало теплоты:

– Вот тебе и палач. Узнаёшь меч Быка? Не хочешь ли исповедаться перед казнью? Я ведь тебя по клейму на ладони сразу узнал. Да и описание каждого сбежавшего смертника нам раздали. Ты – последний из беглецов. В рапорте отметим, что смертник Орёл при задержании оказал упорное сопротивление, не желая сдаваться. Вот и пришлось нечаянно убить. Как ты не пожалел того офицера Стражи. Так? Может, обойдёмся без формальностей и приступим сразу к казни?

У рэкетира навернулись на глаза слёзы. Он зачастил, торопясь и захлёбываясь словами:

– Что вы, что вы, господин Инквизитор! Как же без исповеди?! И я ведь кое-что такое важное для вашего агентства знаю! На днях у костра ночью подслушал: об адских талисманах, чёрной магии, монахах…

Однорукий заинтересовался:

– Вот как? Ты полагаешь, что это действительно интересно для дела святой Инквизиции?

Бандит не в шутку обрадовался, почувствовав, что есть шанс на спасение:

– Да-да, господин хороший! Это действительно очень-очень важное государственное дело! Я могу всё-всё рассказать, если помилуете!

Однорукий заколебался. Он помолчал и через минуту кивнул:

– Если это точно окажутся важные новости про происки нечисти, я тебя отпущу. И дам два часа времени, чтобы скрыться. А теперь говори.

И Орёл взахлёб поведал всё, что сумел расслышать, когда Треух рассказывал Аспиду то, что он подслушал из беседы двоих путешественников у костра:

– Да-да! Это самая что ни на есть нечисть! Монахи какого-то там культа зачем-то совершили набег на два селения у восточной Заставы и всех поголовно вырезали. Спаслась только эта женщина из клана Кошки. Её настиг монах-чародей, с которым она всё же расправилась, столкнув в ловушку. Так ей повезло вдвойне: когда монах отправился в мир иной, на её шее появился странный Талисман. Дьявольский дар, не иначе! Это важно, господин?

Однорукий пожал плечами:

– Трудно сказать. Продолжай, грешник.

– Да-да, всё самое важное ещё впереди! Сей богопротивный артефакт принёс Кошке магическую способность общаться с любыми птицами и даже со своей лошадью. А также он быстро заживлял раны владельца. Дьявольски быстро. Ведь всем известно, что наши хорошие боги никогда не торопятся излечивать нас! А тут – раз, и раны закрылась! Ясно, что это есть происки демонов! Так вот, совсем недавно, в схватке с послом Империи её попутчик, из Котов или Волков, победил этого чиновника, похитившего Кошку. И надо же – победитель тоже стал носителем демонического Талисмана после смерти посла! Второй Талисман оказался более полезным, так как он принёс в дар владельцу навыки ловкого фехтовальщика. Удивительно, но я своими глазами видел, как он за одну секунду уделал нашего матёрого парня, Быка и Кота-акробата. За одно мгновение! И сам скрылся в лесу. За ним побежали трое, но не вернулись. Наверное, нагнали его и…

– Всё? Маловато, – строго сказал однорукий. – Ничего определённого. Какие особые приметы этих носителей нечисти?

Рэкетир скис, не решаясь признаться, что толком не увидел лиц путешественников и стал придумывать на ходу:

– Нет-нет, господин! Есть и ещё кое-что для вас полезное! Женщина – это толстенькая такая особа, лет тридцать, лицо круглое, как у всех Кошек, брюнетка, глаза чёрные, губы полные, всё время лыбится, картавит. А второй, если поточнее, из Котов, Волков, или Орлов… Среднего роста, лицо в оспинах, шрам на щеке, хромает. Их вам легко будет найти… Им известно только то, что селения уничтожили некие монахи.

– Монахи? Откуда? Какой культ? – заинтересовался Однорукий.

– Они якобы не знают. Посудите сами, милостивый господин: все свидетели погибли, а они отсиделись на одной из Застав и теперь ищут следы, чтобы отомстить за родичей. Подумайте только, какой интерес эти штучки-Талисманы представляют для Инквизиции! А если есть ещё подобные магические артефакты с ещё более мощными дарами? Это действительно важная тайна и стоит моей никчёмной жизни! Вы ведь обещали, да? Да?

Однорукий помолчал в томительном размышлении. Потом медленно кивнул:

– Да. Инквизиция никогда не нарушает своих клятв. Ты свободен и у тебя есть два часа.

Палач молча разрезал верёвки и толкнул смертника на землю. Тот упал, больно ударившись, но тут же вскочил и, не оборачиваясь, побежал к лесу. При этом Орёл торжествовал, не таясь:

– Жизнь продолжается! Да за два часа я буду за пять километров отсюда, да ещё в такой глуши, что только стервятники и найдут меня!

И он оказался полностью прав.

Убегая и тщательно запутывая следы, рэкетир забрался в такую редкую глухомань посреди девственных джунглей, что и сам запутался и заблудился.

Но он не унывал, радуясь, как заново рожденный. Смертник присел в усталости на упавшее дерево, вытирая пот:

– Здесь меня ни Инквизиция, ни Стражи не найдут. Никогда!

И опять оказался прав.

Посидев немного, он почувствовал слабость и ему стало трудно дышать. Потом вздрогнул и упал без чувств в гнилые сучья.

Собрав волю в кулак, он сумел проползти ещё с десяток метров. И больше не поднялся, так как через минуту умер от сердечного приступа.

А вскоре его уже рвали стервятники, которые только и нашли его, как он и пророчествовал совсем недавно.

Рэкетир сам того не ведал, что яд в крови человека, выпившего отраву из фляги агента Инквизиции, через несколько часов свалит его. Насмерть.

А где-то далеко, на шляхе, Однорукий потёр лоб, покашливая:

– Наврал, подлец, в три короба. Ведь у Кошек всегда голубые глаза, тёмных не бывает. И к тому же, что это за бред: «кони разговаривают»?

Потом аккуратно вычеркнул имя Орла из списков разыскиваемых беглецов:

– И воздастся каждому по грехам его…

Один

Треух уверенно пробирался по лесу, стараясь перемещаться по еле заметным охотничьим тропам, ведущим куда угодно, как оказалось, но только не к шляху. Крокодил отбивался от москитов и был уверен, что доберётся до Заставы и сумеет прошмыгнуть через неё. К вечеру он вышел к ручью и основательно подкрепился знакомыми дикими ягодами, плодами и чистой водой.

– Теперь главное, это не наделать новых ошибок, – твердил он себе под нос.

Переночевав на тёплых камнях, он побрёл дальше вдоль ручья, так как тут хотя бы не приходилось всё время продираться сквозь кусты. И вскоре вышел к обрыву, где ручей падал с высоты на камни, вливаясь в другой ручей. Звериное чутьё заставило его оглянуться, и он на мгновение опередил удар дубиной, которая неминуемо размозжила бы ему череп.

Крокодил отшатнулся и пнул ногой нападавшего. Это оказался такой же оборванец, как и он сам. Низкорослый отощавший Енот с безумным блеском в глазах снова накинулся на Треуха:

– Мясо! Мясо! – хрипел он.

– Ты что, людоед? Стой! У меня есть еда! – привычно соврал Треух, спасая свою жизнь.

Енот остановился, учащённо дыша и кривясь:

– Отдай или убью!

– Да, сейчас, – с готовностью отозвался Треух, припёртый спиной к десятиметровому обрыву.

Он сделал вид, что полез за пазуху за едой, а сам быстро скакнул вперёд, хватаясь за поднятую дубину сумасшедшего Енота. Тот не удержался на ногах, и они покатились, пытаясь вырвать оружие друг у друга. Потом Треух сообразил, что в таком ближнем бою от дубины толка мало и выпустил её. Взамен этого он стал остервенело бить кулаками Енота куда придётся. В какой-то момент Енот всё же изловчился и двинул его концом дубины в лоб, расцарапав его. Треух отшатнулся и вдруг почувствовал, как захватило дух: они падают с обрыва вниз, на камни.

И похолодел от ужаса, застыв в ожидании неминуемого удара.

Также застыла в ожидании, может быть и сама Смерть, пришедшая за последним из смертников. Ещё несколько мгновений и…