«Иди. И отдай его мясо нам».

Треух подбежал к копьеносцу и показал пальцем вдаль вправо:

– Он там. Смотри!

– Где?

И когда Кот повернулся к нему спиной, ударил по затылку скользким холодным камнем.

Вырвав из рук упавшего копье, Треух столкнул Кота в воду. Ногой подтолкнул его подальше от берега и сноровисто отпрыгнул назад, от греха подальше. Тина закипела, и тело утащили под воду.

А ведь Кот никогда и в страшном сне не мог себе помыслить, что погибнет в самой нелюбимой всеми Котами среде – в глубокой «мокрой» воде, к которой он всю свою непутёвую жизнь приближался очень и очень осторожно.

Воистину, неисповедимы тайны путей наших…

Четыре

Треух подбежал к кромке, озираясь: две фигуры в сутанах, вооружённые длинными кинжалами, осторожно выходили, крадучись, из леса. И скоро они зажмут его в смертельные клещи.

А болото молчало.

Очень зловеще молчало.

– Что ещё не так?! Я же отдал вам жертву! – чуть не плача взмолился Треух, находясь на грани истерики.

«Мало. Я не один».

Треух в ярости ударил по воде кулаком, вскочил и метнул копьё в приближающегося справа монаха. Тот оказался не новичком и легко уклонился, продолжая неумолимо приближаться, как ни в чём не бывало, спокойно поигрывая лезвием длинного кинжала.

– Я застрелю вас обоих! – в отчаянье вскинул Треух лук, надеясь, что в темноте они не заметят отсутствие тонкой тетивы.

Оба остановились и заколебались, тихо советуясь.

А он торопливо шептал в сторону болота:

– Будет вам жертва! Даже двойная! Один сидит в воде. А эти монахи полезут за мной и попадут к вам в пасть. Пропустите меня, иначе я сдамся им, а вы останетесь ни с чем. Совсем ни с чем. Голодные!

Молчание оказалось недолгим:

«Три за одного тебя? Хорошо. Ты же наш брат по богам. Беги по серым кочкам прямо и у сухого дерева сразу влево».

Странники стали опять приближаться.

– Тогда почему не выстрелил раньше, разбойник? – холодно спросил один из них.

И они разом бросились на него, стараясь отрезать от болота.

Тот, который слева, подобрался и едва не достал лезвием Треуха, целя в сердце. Треух отчаянно замахал луком и отделался порезом руки. Бросив в приставучего странника древко, он выгадал одно мгновение, затем прыгнул вперёд и поскакал по серым кочкам, молясь Великому Крокодилу, чтобы не поскользнуться. Тогда даже его зелёные братья, давшие обещание, могут оказаться забывчивыми и полакомиться человечиной, самой свалившейся в их пасть.

Ближайший странник метнул камень, которым Треух уложил Кота, и тот ощутимо чиркнул по голове убегавшего, едва не опрокинув в воду.

Второй монах, который казался повыше ростом, подобрал полы рясы и ринулся за Треухом следом, ловко перескакивая с кочки на кочку, и быстро догнал беглеца. Догнав, он замахнулся для последнего удара, но кочка, на которой он стоял, вдруг ушла под воду. Странник, охнув, погрузился в воду вместе с ней – это оказалась голова крокодила. Хороший пловец, он быстро махал руками, пускаясь вплавь до близкого берега. Вот только несколько скользящих по воде «брёвен» устремилось наперерез к пловцу, которого не спасло его умение. И тот скоро исчез, мгновенно захлебнувшись криком в глубине тёмной маслянистой воды.

Треух в это время продолжил путь, занятый только собой. Он через минуту пересёк болото и с другого берега глумливо закричал в сторону уцелевшего странника:

– Ну что, взяли? Святоши долбаные!

В ответ на его голос прилетела стрела, царапнув по бестолковой голове и надо же – по злосчастному уху-обрубку. Треух зашипел от боли, схватился за голову и ещё быстрее побежал под прикрытие мрака джунглей.

«Идиот! И чего орал? Кто же знал, что у него найдётся запасная тетива?» – попрекнул он себя и шмыгнул вглубь джунглей. Потом, перевязав кусками рубахи раны, направился влево, стараясь не шуметь:

«Там должна быть река. И на плоту – куда угодно!» – торжествовал он побег на свободу.

Жаль, что река оказалась совсем в другой стороне.

В противоположной…

К-Кэн с первобытным ужасом вслушивался, как неподалёку хрустели кости в мощных челюстях крокодилов, и жертвы исчезали в чёрной глубине. Сам он отсиживался, поднырнув под широкий лист какого-то раскидистого болотного растения, время от времени погружаясь в воду и дыша через полые ножны от меча, когда рядом проходила смерть: Кот или Треух.

«Что же последний путник не уходит?» – недоумевал К-Кэн.

Странник как будто услышал его голос. Он направил клинок оружия на К-Кэна и решительно зашагал к нему. В это время со стороны болота К-Кэн со страхом услышал тихое журчание воды и увидел приближающегося крокодила, его неподвижные глаза и ноздри. К-Кэн как можно тише погрузился вглубь, так как выбор был невелик. Стоило попробовать пересидеть в воде, надеясь на то, что болотное чудовище его не заметит.

Но нервы не выдержали:

«Лучше пасть от клинка, чем быть съеденным болотной тварью!»

Вода заволновалась, и он вынырнул оттуда, решившись на всё, только бы погибнуть в борьбе на суше.

Но на берегу обстановка резко поменялась: выскочивший на берег четырёхметровый крокодил набросился на стоявшего у кромки воды странника. Чудовище сомкнуло челюсти на ноге не успевшего отскочить странника. К-Кэн мгновенно оценил обстановку и развернулся к лесу убегать.

Но становился.

«Враг моего врага – мой друг» – мелькнули у него давние слова отца.

Он вздохнул и прыгнул назад, к страннику. И еле-еле дотянулся кончиком меча, нанося укол в глаз крокодила, тащившего упиравшуюся жертву в болото. Меч легко выколол глаз, и крокодил от боли широко открыл пасть, заревел странным голосом, потом снова решительно закрыл её. Но не до конца: К-Кэн успел вставить ему в челюсти как распорку ножны своего меча. Потом толчком ноги оттолкнул неудачливого странника на траву, извлекая его ногу из капкана пасти. Огромный крокодил едва не сбил его с ног хвостом, разбушевавшись. Но с прочной распоркой-ножнами ничего не мог поделать и, пятясь назад, скрылся снова в воде.

К-Кэн оглядел ногу потерявшего сознание странника. Её до колена здорово пожевала острыми зубами эта болотная тварь. Сплетя наспех заклинание Остановки крови, он наложил жгут, перевязал рану куском полы сутаны странника и огляделся. Над болотом клубился редкий туман, с надрывом зловеще закричала вдалеке выпь, заблеяли лягушки-быки. И где-то рыскали остальные бандиты…

«Я об этом ещё пожалею, что так теряю время», – тягостно подумал он, затыкая меч без ножен за кожаный пояс.

Потом со вздохом взвалил увесистого, как оказалось, странника на плечи и понёс его к биваку, где монахи собирали травы. Дорога, которую он пробежал так быстро, оказалась бесконечной, когда пришлось тащить на себе увесистого раненного, потерявшего сознание.

Дойдя до места, он осторожно положил раненого на траву. И выглянул на полянку. У костерка ходил кругами с кинжалом наголо коренастый монах. К-Кэн вполголоса позвал его:

– Эй! Здесь раненный из твоей компании. Я вам не враг, принёс его и ухожу. Рана тяжёлая, но до свадьбы заживёт.

Облегчённо переведя дыхание, он вытер пот.

«А теперь самое время искать Ан-ньи».

Но уйти не удалось: из леса выскочил смертник-Бык и метко метнул копьё, пригвоздив К-Кэна к стволу дерева. Копьё прошло вскользь, чиркнув по ребру и пробив мышцы на боку. Выхватив из-за спины длинный двуручный меч Бык нацелил остриё в грудь юноши. Копьё сильно сковывало приколотого им к дереву Волка, и тот только ценой раздирания вширь раны на боку спасся от удара в сердце. Бык, заметив странника с кинжалом, развернулся к нему:

– Ты, волчок, повиси здесь и никуда не уходи. А я пока пришью этого черносутанника. Что-то он слишком на прихвостня Инквизиции смахивает!

«Добро никогда не бывает безнаказанным», – с горечью подумал К-Кэн, чувствуя, как стекает по боку из обширной раны кровь.

Он начал расшатывать копьё, но бросок Быка оказался мощным и дело продвигалось медленно.