- Надо выбрать всё, что в хорошем качестве, и дома напечатать альбом. У нас же много всяких полиграфических фирмочек -- можно заказать несколько экземпляров, один послать Марте, а остальные раздать по музеям. Если кто-то возьмётся обеспечить выставку коллекции -- пусть договариваются. А то ещё парочка наводнений -- и привет...
На обратном пути в Верхоянск отряд спал -- бешеные несколько дней в Батагае сильно вымотали всех. Только Леся в полудрёме всё пыталась рассмотреть, что же такое читает Вася. Ей даже показалось, что она видела заглавие книжки -- но, скорее всего, это было уже во сне. На обложке было, кажется, написано "Витязь в тигровой шкуре".
Из дневника Леси:
"Трек А 38. Чучуна. Р-з о чучуне, к-рый украл женщ. На якут. 7 мин. 20 сек.
Трек А 39. Чучуна -- пересказ по-русски. 6 мин. 11 сек.
Трек А 40. Буохатай-удаган (о шаманке Буохатай). На якут. 4 мин. 49 сек.
Трек А 41. Еще о Б.-удаган. На якут. 2 мин.".
<p>
3. Июль. Усть-Куйга. Осаждённые горы.</p>
От Нижнеянска шли на катере вверх по Яне. Подниматься с каждым днём было сложнее и опаснее -- вода спадала после весенних паводков, оставляя свеженанесённые отмели, между ними надо было крутиться, чтобы течением не сносило обратно. Несколько раз катер застревал, и приходилось ждать, пока более тяжёлое и мощное судно не сдёрнет его с мели. К счастью, водное движение между Усть-Куйгой и Нижнеянском было довольно плотным -- пока вода не ушла окончательно, нужно было перевозить из устья множество грузов. На реке в разных местах работали драги, чистившие дно, -- там идти было легко, и команда катера старалась наверстать потерянное на мелях время.
Всю дорогу экспедиция маялась бездельем. Плыть надо было больше двухсот километров по извилистой реке, скорость у катера была в среднем около тридцати километров в час, дни тянулись однообразно: холодно, сыро, очертания берегов затянуты гнусом, на катере тесно... Впрочем, Петя развлекал всю компанию, включая команду, крутя на ноутбуке кино. При отъезде из дома он запасся несколькими десятками фильмов на дисках, так что каждый вечер (а если фарватер был чистым -- то и днём) на катере шли киносеансы. Собрание кино было довольно пёстрым -- последние голливудские произведения, старые советские фильмы, французские комедии, мюзиклы... На флэшке у Леси обнаружилась кинопостановка оперы "Кармен" -- на французском, но с русскими субтитрами, -- и её прокрутили трижды.
На берег не сходили, плыли круглыми сутками, пользуясь светлыми ночами, поэтому к Усть-Куйге подошли, в общем, почти не выбившись из графика: опоздали часа на три по сравнению с расчётным временем. Пристань была затянута туманом, из него там и сям выплывали тёмные очертания других судов; туман поглощал звуки, и казалось, что вся пристань спит средь бела дня. Катер пришвартовался у маленького причала, отряд вместе с Васей выгрузился, расплатился и распрощался с командой, оставив им большую часть запаса курева; сигарет Санжи прикупил ещё в Якутске, зная, что при нерегулярном снабжении северных посёлков они могут оказаться очень востребованным и ходовым товаром. В посёлке отряд не рассчитывал оставаться долго: на следующий день планировалось выехать на вездеходе "в стадо" -- на оленьи пастбища в дальних окрестностях Усть-Куйги. В этих неприветливых местах неуютно было только людям, да и то с непривычки, -- олени чувствовали себя прекрасно, на лето уходили в горы, где их не донимал гнус, а к зиме их, откормленных, пригоняли к посёлку. Зимой у оленеводов интересно -- празднуют День оленевода, идёт много традиционных обрядов, в общем, рай для этнографа... только зимой добраться сюда намного труднее, чем летом. Зимник по льду реки пробивают каждый год, но стоит такое путешествие намного больше, чем наём катера, да и рискованнее -- нередко машины в страшный мороз глохнут посреди дороги, и что тогда будет с людьми -- зависит исключительно от того, встретится ли ещё одна машина, а если её нет -- то от оперативности вертолётчиков-спасателей.
Посмотрев в поселковом клубе кино (крутили старую "Мумию", но всё равно заняться было больше нечем) и переночевав в школе, наутро отряд забросил изрядно полегчавший (избавленный от половины провизии) багаж в вездеход и пустился в однообразное восьмичасовое путешествие; после катера даже такая поездка казалась любопытной и познавательной... Вездеход лез вверх по некрутым сопкам, переваливаясь и подминая под себя хилые гибкие лиственнички, тут же распрямлявшиеся следом; обзор из открытого кузова открывался чудесный, Петя и Леся фотографировали, Вася успевал объяснять, как называется какая горка и что про неё рассказывают местные, Маша записывала эти рассказы, а когда Вася иссяк, девушки взялись петь песни. Вася и водитель подпевали, а Санжи в перерывах пел свои, бурятские песни, мелодичные и спокойные. Когда-то Санжи вполне серьёзно предлагали пройти прослушивание в консерватории -- у него был очень хороший сильный голос и абсолютный слух; но он уклонялся под разными предлогами, и было понятно, что заниматься пением профессионально он просто не хочет. Не хочет, чтобы это стало обязаловкой, рутиной, подчинённой к тому же академическим правилам. Вездеход покачивался, пересекая мелкие речки и овражки, над тундрой далеко разносились песни на разных языках, гнус не мог догнать вездеход и не тревожил отряд... Настроение сложилось лирическое и почти беззаботное.
Поэтому когда из мелких лиственниц в овраге, куда вездеход ввалился, с плеском меся гусеницами чёрную грязь, вышли двое с ружьями, никто сразу не оценил опасности. Водитель даже не остановился, пока один из вооружённых людей не выпалил в воздух. Второй навёл ствол прямо на водителя, в окошко кабины, и хрипло потребовал по-русски:
- А ну, вылазьте все! -- и добавил непереводимое обиходное слово.
Вася неторопливо повернулся к ним и спокойно спросил:
- Чего надо? Ты что на людей с оружием кидаешься, а?
- Ты мне поговори ещё! -- взревел стрелявший. -- Выметайтеся все на ...., машину мы забираем. А будете нарываться -- влеплю каждому, не надейтесь даже удрать.
Отряд переглянулся. Маша побелела, как простыня, и зачем-то нервно шарила в кармане куртки. Оружия ни у кого из экспедиции не было -- за многие годы полевых поездок по Сибири никому из учёных оно ни разу не потребовалось. Петя хмуро отложил фотокамеру, следя, чтобы она не упала с рюкзака и не разбилась. Санжи снял очки и задумчиво протирал их рукавом; взгляд его стал задумчивым и было не совсем понятно, куда он смотрит, -- так часто бывает с близорукими. Леся медленно и плавно выпустила из рук лямки рюкзака, за которые держалась, чтобы не мотало на ходу, и высвободила ноги, зажатые сумками: прыгать из кузова невысоко, вон за теми кустами можно нырнуть в ложбинку, её видно только сверху, пока ещё найдёшь...
