- Маша! - крикнула девушка, обернувшись назад, в коридор. - Скажи, чтобы будили всех! Я пойду к мужикам, может, что посоветуют. На всякий случай пусть детей оденут, мало ли что...
Маша выбежала следом, отшатнулась от подступающей воды:
- Куда же теперь-то?
- Не знаю, - пожала плечами Леся. - Если есть более высокие здания, надо туда перебираться. Но что без света делать -- не представляю... И дрова все залило, наверно. Интересно, с Нижнеянском связались уже?
- Говорят, связались, - кивнула Маша, - обещали прислать самолёт.
- Какой самолёт, с чем? И где он тут сядет? - удивилась Леся и, увидев, что Маша испугана, добавила весело: - Ладно, я поплыла. Если что, лодки с берега возьмём, будем на лодках выгребать.
Она осторожно шагнула на залитую водой ступеньку, потом на втроую... За её спиной Маша что-то шептала, до Леси донеслось:
- Пресвятая Госпоже... Владычице Богородице! Воздвигни нас из глубины греховныя и... и избави нас от смерти внезапныя... и от всякого зла!
Грузовик выбрался из грязи, влекомый вездеходом, отцепился от него и медленно покатил куда-то по посёлку. Мужчины стояли на дороге возле вездехода и что-то обсуждали. Леся издалека увидела, что Петя и Санжи уже такие же мокрые и грязные, как местные мужики. И погреться-то негде... Она начала пробираться к ним: бежать по воде было невозможно, даже идти приходилось с осторожностью -- такое образовалось сильное течение. В сапоги уже налилась вода, но холодно пока не было: грели шерстяные носки. Хуже, что штаны промокают... Размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, Леся шагала поперёк потока, по кратчайшему пути до вездехода.
Петя заметил её, только когда она была уже рядом:
- Ты чего... чего не сидишь, где сказано?
- Правление заливает, - сказала Леся, обращаясь не столько к нему, сколько к местным. - Вода уже под полом плещется, пол промокает.
Пожилой якут ругнулся по-русски, покосился на Лесю, извинился:
- Трактор бы с покоса пригнать... Всех бы на трактор да опять же на покос!
Тут Леся сообразила, почему в посёлке там мало мужчин: все на покосе! Ну, теперь и покосу конец: дожди сгноят всё, что не сложили и не укрыли.
- А трактор проедет по воде? - заинтересовался Санжи.
- Проедет! - успокоил его водитель грузовика. - У него знашь каки колИса! Выше тебе! И у прицепа обратно же высочонны...
Наступило молчание.
- А далеко туда ехать? - спросил Петя, чтобы хоть что-нибудь спросить.
- Трактору-то? Да часа три выходит. По воде, мож, побольше. Тока хрен оне сюды поедут, они ж не знат, чо тута у нас.
- А позвонить нельзя? Вышка-то сотовая стоит, - предложил Санжи.
- Ну можно, - согласился водитель. - Андрюха, ты номИр ихний знаешь?
- Знаю Илюшкин, дай телефон, - молодой якут протянул руку.
- А нету у мене, - растерялся водитель.
- Держи, - Санжи протянул Андрюхе свой сотовый.
Андрюха позвонил и долго с кем-то объяснялся по-якутски. Петя посмотрел на замерзающую Лесю:
- Иди обратно, там хоть тепло. Простудишься нафиг.
- Вы тоже тут не стойте, насквозь же мокрые! Да ветер ещё... Пошли все греться!
Андрюха тем временем договорил, вернул Санжи телефон:
- Приедут, сказали. Заправятся, горючки на запас возьмут и приедут.
- Тогда пошли сохнуть, - предложил пожилой якут. И они двинулись к правлению -- успокоить женщин и обогреться.
- А зачем на покос ехать? - допытывался Санжи. - Там-то точно света нет!
На покосе знашь как хорошо! - объяснял водитель. - Тама и банька, и костерок, и шалаши обратно же тёплы... Само дело -- погрелся и в шалаш! Мы-то всегда там летом живём, щас вот остались вездеход готовить. А так-то мы всё время там, а чо...
Экспедиция добралась до правления и застала там лёгкую панику. Маша по мере сил пыталась панику прекратить: раздала детям запасённое по карманам печенье, дала свой телефон пожилой женщине -- позвонить дочери в Казачье и сказать, что "тут всё хорошо", уговорила перетащить несколько диванчиков подальше от входа, чтобы не ходить по просочившейся воде, "наладила" радиоприёмник, почистив запылившиеся контакты, -- приёмник немедленно сообщил, что по прогнозу погоды дожди вот-вот прекратятся. Собравшиеся в правлении дружно обругали прогноз, синоптиков и радио, от этого парадоксально всем стало легче на душе. Когда пришли мужчины и Леся, Маша рассказывала кучке проснувшихся детей записанные в Батагае сказки, дети слушали, открыв рты, даже те, кто не понимал по-русски. Маша явно клевала носом, но заснуть себе не давала -- ждала новостей.
- Трактор придёт -- поедем на покос, - сказал пожилой якут - как выяснил Петя, его звали Софроном Ивановичем. Женщины встретили известие о тракторе радостно: на покосе они бывали и не в такую погоду, там всё своё, знакомое, и не зависишь от ДЭСки. Правда, о затопленных домах волновались сильно -- всё отсыреет, пока-то подвалы просохнут, а холода уже скоро...
Мужчинам выделили один из кабинетов правления, там они разделись, развесили как смогли мокрую одежду и повалились спать. Петя и Санжи тоже пристроились на составленных вместе стульях и задремали.
По часам Леси было уже утро -- восемь сорок, - когда на улице раздался адский рёв. Леся торопливо вскочила, выпутывая растрепавшуюся косу из застёжек куртки. Женщины сбежались на крыльцо, по которому уже катались туда-сюда мелкие волны; перед правлением стоял заляпанный грязью "Кировец", в самом деле на огромных колёсах и с прицепом. Трактор воинственно плевался дымом; водитель выглядывал из окошка кабины с высоты метра в три и поторапливал:
