Красивая дородная женщина Алёна – продавец, она же директор, она же единственный снабженец единственного деревенского магазина. Алёна прекрасная русская поморская женщина, про которых пишут поэты словами: «Коня на скаку остановит…». На самом деле она только с виду бойкая и самостоятельная. Жизнь подставила Алёне подножку в юности, оставив в одиночестве в незнакомом посёлке. Только она сама знает, как ей пришлось несладко выживать без помощи родственников. Хорошо нашлись добрые люди: помогли, поддержали и словом, и делом. Жить впоследствии она осталась в своём деревянном, доставшемся от колхоза, домишке среди этих добрых людей.
– Африка, проходи к нам, здравствуй ещё раз, дорогой!
Маленькая, но очень красивая, женщина пододвинула свои рюкзаки:
– Пока на час только отложили, говорят, туман.
– Здравствуйте всем! – дед поднял ладони, приветствуя односельчан, затем продолжил, усаживаясь на свободное кресло:
– Ух ты, сегодня богато с пассажирами! Только с погодой-то вот не богато. Думаю, весь день просидим. Я-то што, мне сподручно, коль вокруг меня расположились красивые женщины, как на подиуме. А тем, кто торопится, как? Пешим не побежишь!
Кто-то бросил реплику:
– Пусть торопятся те, у кого в животе урчит! Неровён час и добежать не успеют!
Сидящий народ рассмеялся.
Дед обратился к Алёне:
– А у тебя припасов на нас хватит? Из-за тумана придётся сутки тут сидеть, а, может, трое, когда он окаянный разойдётся? Ты, Алёна, часом в городе не нагрешила?
Алёна, повидавшая на своём веку местных попрошаек, незамедлительно парировала:
– Всем хватит, но по деревенским ценам. Готова, хоть сейчас тебе продать, только не в долг. Тебе польза, а мне тащить меньше.
– Да успокойся, Алёна, у Африки правнук родился, – спокойно произнесла сидевшая на крайнем кресле женщина, тётя Люся, – Он всей деревне проставиться должен, за правнука он заплатит. А если у него валюты не хватит, мы добавим. Все-таки дед Африка легенда нашей деревни! Не переживай за свой государственный кошелёк.
– Я не переживаю, – обиделась почему-то Алёна.
Она тут же подпрыгнула и всей своей необъятной фигурой накрыла легендарного, но щуплого деда:
– Африка, прости, я ведь не знала… Поздравляю тебя!
Дед мычал и, кряхтя, боролся с навалившимся на него внезапно счастьем, пытаясь вырваться из объятий продавщицы, а она всем своим весом искренне радовалась, что таким образом извинилась перед дедом, обливаясь слезами и мусоля скоротечными мокрыми поцелуями щетину на его лице.
Бог Алёне детей не дал, да и родителей вскоре отнял. Она выросла в деревне, в большой семье своей тётки, а мать её умерла при родах.
Ныне большая и очень сентиментальная Алёна, которая могла по своей доброте дать в глаз любому мужику, радовалась за односельчанина, «родившего» правнука. Она села возле деда и лила для порядка, катившиеся самопроизвольно из глаз слёзы.
– Эх, какая большая компания собралась! – освободившись от слёзных объятий Алёны, произнёс дед, – Давно меня так не целовали! Привет, Люся, Светланка! – дед обнял маленькую, средних лет, женщину и поцеловал девчушку, а затем сказал Люсе:
– Ишь, как меня Алёна обняла, даже я, старый пень, помолодел лет на пятьдесят!
Тетя Люся обычная, простая, скромная, деревенская женщина ездила в город за внучкой Светланкой шести лет, озорной и любознательной, очень выносливой и умной девочкой. Девочка очень хотела жить у бабушки и сейчас её мечта начала сбываться.
– Здравствуйте, дедушка Африка! – Светланка обхватила своими ручонками шершавую ладонь старика, – А ты мне обещал про лося рассказать, еще весной, помнишь? – она посмотрела на деда широко раскрытыми детскими глазами.
– Будет тебе про лося, – улыбнулся Африка своей щетиной, – Сегодня, думаю, часа четыре просидим, так что эта сказка твоя будет.
– Я очень жду, – улыбнулась Светланка и закуталась в бабушкин пуховый платок, скорее для того, чтобы похвастаться своим платком, а не для тепла, которого внутри вокзала имелось с избытком.
– Ой-ёй…, смотрите! – тётя Люся показала на вход вокзала, – Неужто Ромка?
Вся компания, как по команде, повернула головы в одну сторону. Там, в той стороне, куда показывала Люся, не отличаясь от других пассажиров, с простым маленьким рюкзачком, шёл, оглядываясь по сторонам, молодой человек. Он был одет в казавшиеся короткими для него брюки, маленькую болоньевую куртку и кирзовые башмаки. Парень оглядывался по сторонам. Со стороны казалось, что он что-то потерял. Ромка подошёл к кассе, пообщался с кассиршей и через пару минут спокойно занял свободное место в зале ожидания.
– Ромка! – крикнула тётя Люся, – Иди к нам!
Парень оглянулся. Услышав своё имя и улыбаясь, он направился в компанию, образовавшуюся в углу аэровокзала.
Совсем молодой тридцатилетний парень Рома Кланин, попавший ещё пацаном по глупости в тюрьму за воровство, отсидел свой срок и возвращался к матери в деревню. Её единственный сын, так неудачно начавший свою молодую карьеру, сейчас оказался среди пассажиров, ожидающих свои рейсы. Его мать работает в деревне на местной пекарне, совсем одинокая, если не считать оболтуса-сына. Ромка очень любит свою мать, раскаивается о содеянном, и теперь держит путь домой в свою деревню, чтобы замаливать свои молодые грехи и хоть как-то трудом искупить свою вину перед матерью.
– А я смотрю, ты это или не ты, на тебя похож, но какой-то взрослый, – Люся, не замечая нескладность своей речи, продолжала осматривать Ромку.
– Я это, тётя Люся, я, а Вы совсем не изменились, даже как-то помолодели.
Люся, польщённая такой похвалой, засуетилась, смущённо поглядывая на своих односельчан. Давно она не слышала комплиментов в свой адрес, всем своим существом при маленьком росте, сознавая, что её годы безвозвратно уходят. Она сказала:
– Садись, Рома, с нами, места всем хватит.
– Спасибо, я уже отсидел!
Люся ещё больше смутилась, понимая, что как-то непроизвольно затронула больную тему.
– Я наверно не так сказала. Я, Рома, только пригласила тебя к нам, веселее будет, да и спокойнее, когда все свои.
– Я, тётя Люся, не обидчивый, а сказали Вы правильно. Дома давно не был, вас всех увидел и как будто очутился дома, – сказал Роман.
– Приглашаю, Роман, к столу, – пригласил его Африка, разворачивая газетный свёрток, – Ты наверняка голоден, а у меня бутерброды, дочка моя беспокоится, чтобы я случайно не истощал, а рейс пока откладывают.
Африка продолжал аккуратно разворачивать старую газету, всматриваясь в неё, как будто увидел бумажную газету впервые.
– Бери, – он протянул Ромке бутерброд с колбасой, – И вы берите, – кивнул он на бутерброды другим пассажирам, но кроме Ромки никто угощаться не стал.
Дед, откусывая бутерброд, стал рассматривать увиденную случайно статью. «Уникальный алмаз» – так называлась статья. Его небритое лицо вытянулось, рот с шевелящимися беззвучно губами, слегка приоткрылся. Взгляд сосредоточился на том, что имелось внутри привлёкшей его внимание статьи.
Африкой его прозвали деревенские, зубастые на язык, женщины, от внимания которых ничего не ускользает. Кто-то из них и подметил, что дед, которого на самом деле зовут Кузнецов Алексей Аркадьевич, никогда не носит рукавиц: ни просто в холодную погоду, ни лютой зимой. Как-то и сказала ему соседка Параниха при свидетелях:
– Тебе, Аркадьевич, даже зимой жарко, как в Африке!
Он не помнил, что в тот раз ответил, но хорошо запомнил, что с тех пор стал Африкой.
В Африке он никогда не был и смутно представлял африканскую жизнь и всё, что с этим материком связано. На лошади туда ехать или на чём другом, он не знал. Да и откуда ему знать такие премудрости, если кроме своей деревни он нигде далеко не был! Всё, что он знал про Африку, это то, что там имеется огромная пустыня Сахара. Он в своё время по мобилизации попал на войну, но война не в счёт. На войне Африка воевал, а не разглядывал окрестности и не изучал названия материков. Попав в партизанский отряд ещё в финскую войну, кроме бесконечных лесов, озёр и каменных нагромождений, он ничего не видел. Определять местонахождение отряда, распорядок дня и давать задания, имелись командиры и строгие политруки, а он, тогда еще относительно молодой, выполнял приказы и уничтожал противника. А ещё приходилось выживать в любых условиях подчас без пищи, воды и медикаментов.
