Наблюдение шло своим чередом.

Бывшему инспектору даже захотелось сигарету. Эта многолетняя привычка периодически всплывала сладким запретным желанием, особенно во время ярких воспоминаний из прошлых лет. Сейчас, в сочетании с фактически проводимым расследованием, пачка «Хай Вэй» как живая встала перед глазами. Пикнул сообщением мобильник. «По запросу Интерпола Курчатов Иван Андреевич и Федоров Дмитрий Юрьевич в настоящее время находятся в Москве. Из страны не выезжали».

«Вот так-так! — подумал оперативник. — Хочешь — не хочешь, а поверишь в эту мистическую требуху. Не с неба же они упали».

За его спиной осталась Стена Храма. «Ты не слишком религиозен, детектив, положено бы произнести молитву, как старому человеку…». Несмотря на долгую жизнь на Земле Обетованной, Агей так и остался атеистом. Родители появились на свет вне религиозной системы и он, вопреки полученным сегодня от хасида данным, не слишком уверовал в спуск со второго яруса Храма Гроба Господня по лестнице «статуса кво».

Объекты свернули к южному фасаду мечети Аль Акса. Символ веры мусульман, работающий для входа туристически настроенных толп до пятнадцати часов, был давно закрыт. Бодрая молодёжь, наплевав на вездесущие камеры, перепрыгнула металлические ограждения и ускорилась, перейдя на бег. Агей послал геолокацию Бринстону и, несмотря на возраст и лёгкую одышку, бодро перепрыгнул барьер. Ситуация выходила из-под контроля.

Дойдя до места старого креста крестоносцев, на котором гибли праведники, русские, посовещавшись, остановились. Один из них обернулся и сверкнул яркими, словно лазерная указка, нечеловечески красными глазами в сторону оперативника. Затем оба встали на плиту и, сказав несколько фраз, взялись за руки. Вокруг замерцало.

«Терористический акт!», — мелькнуло в голове, и старый Агей - без размышления, с разбегу - прыгнул на них, закрывая грудью Историю Своей Страны… минимизируя тем самым потери от взрыва.

«Я хорошо прожил и классно закончил», — успел подумать старик!

***

Неизвестный навалился всем телом, заставив Ваньку испуганно охнуть. В то же мгновение проснувшийся перенос закончил подготовку и, погрузив путешествующих в лёгкий стасис, заработал. У Ивана среди уже привычно мерцающей прохладной мглы появилось ощущение скорости в свободном полёте. Потом пришло понимание, что они летят не одни. Мысли медленно перемещались в голове, но недремлющая память нарисовала картину встречи с родителями, и парень резко открыл глаза.

Мирный Димон - в ярком пульсирующем свечении глаз - душил кажущегося чёрно-фиолетовым среди тьмы старика. Ванька в ужасе забился в цепком, мешающем шевелиться стасисе и, теряя силы, сквозь меркнущее сознание прокричал: «Не смей! Убью!».

***

Люди вынырнули из тоннеля прямо в болотистый бурелом. В жидкое месиво противной дряблой буро-коричневой жижи, наполняющей километры торфяных болот Шатуры.

….После слов приказа внутри Димы огромным страшным пузырём выросло одиночество отвергнутого существа. Мертвая тишина обречённого на вечное рабство и животный ужас страха, вырвавшегося из клетки процессора в мозг ребёнка.

Он плохо помнил, что делал.

Кое-как рассмотрев среди кочек островок, парень, размазывая слёзы и вздрагивая от охватившего его холода, вытащил трясущего головой старика и до сих пор находящегося в оцепенении Ивана. Потом сел рядом и долго ждал, когда те, другие, настоящие, придут в себя.

Вокруг была топь. Где-то в километре от них виднелись лес и зелёные холмы, покрытые густой, политой сентябрьским дождём травой. Он был беспомощен и жалок. В ушах ещё звучал крик: «Ах ты, убийца!», и смешной, такой нечувствительный (и такой болезненный!) толчок в грудь. Дима посмотрел на руки Агея и вспомнил Ба. У неё были именно такие крепкие морщинистые цепкие руки, которыми она ловко шинковала капусту для борща «голодному ребёнку». Он никогда больше не увидит её. Сейчас хозяин очнётся и отдаст последний приказ.

Наконец Ванька застонал, икнул и проснулся.

ДЕКС внутри человека встал по «стойке смирно».

А Дима ссутулился, шмыгнул носом и остался сидеть.

***

Вязкая тяжёлая тьма, с редкими электрическими всполохами, вдруг проснулась и заиграла багровыми лучами. Вечно текущая и не имеющая начала и конца река из чёрной масляной крови земли вдруг покрылась коркой, слегка приостановив свой неспешный бег, словно прислушиваясь.

— Ну, чем ты недоволен на этот раз, мой друг? — что-то гигантское заворочалось во мраке. Где-то содрогнулась сама магма.

— Ты выбрала, ты и думай…

— Ты прав. Выбрала я. Но это и твои дети тоже.

— Почему же во множественном числе?

— Потому что второй тоже плоть от плоти тех, когда-то прилетевших со звёзд. Твоя искра есть и в нём.

— Они все выбрали любовь. Я должен быть счастлив. Мы дождались. Почему мне грустно, моя Кора?

— Потому что только полулюди могут уничтожать просто так подобных себе. Может быть, в мир, наконец, придёт Истина?

— А ты в это веришь?

Чернота замолкает. Мгла окутывает огненные струи вокруг. Река останавливает свой бег.

— Нет,— слышится вокруг.

И тогда Тьма начинает хохотать.

========== Глава 37 ==========

…Он почти не помнил пути домой. Видимо, потому, что процессор отказывался служить. Хотя какие-то обрывки картинок значительно позже всплыли в органической памяти. Например, как Иван вызывал такси. Как звонил Андрею Дмитриевичу. Как родители приехали домой раньше, чем они. Как тётя Наташа велела всем раздеваться у порога… и как он выполнил это распоряжение, а дядя Андрей приказал «немедленно надеть трусы и не сверкать».

Всё это слилось в сомнительную какофонию звуков и видов, которые волной накатывались на воспалённый мозг, только усиливая состояние безнадёжного ужаса.

Дима помнил, что Андрей Дмитриевич ещё при первой встрече велел выучить Уголовный кодекс. Парень мысленно пролистал страницы и ужаснулся, осознав: его должны были бы наказать по сто пятой, «убойной» статье.

«Лучше пусть Иван скорее отключит, — успокаивал сам себя Дима, — чем такой позор всем Курчатовым!».

К ночи он устал ждать отключения настолько, что стало ломить где-то в затылке. Его знобило. Стало казаться: всё, что с ним происходило за последние два года на планете — это просто сон, а он по-прежнему в стасисе… или даже на корабле.

Вот сейчас старый хозяин коротко, без замаха рукояткой бластера, ударил его по голове. Немного чувствительно, даже неприятно, но эта боль помогала ему чётче видеть. Выцветающие краски ночи быстро приобрели цвет.

«Как странно, — подумал он, — я лежу на диване, как хозяин-человек».

Дима широко раскрыл глаза, всматриваясь в темноту и желая знать, что происходит в квартире, куда делся этот противный подозрительный старик, где Ба и почему не слышно тети Наташи. Но в темноте спальни не было видно даже потолка.

Парень хотел включить дополнительное зрение, но кто-то сердито заворочался в голове, и ему стало казаться, что он летит.

«Что со мной? Куда я падаю? Почему молчит процессор?» — совершенно спокойно подумал он.

Показался луч света, и в этом узком странном раздражающем резком белом свете он увидел неестественно сосредоточенное, совсем не воинственное и не злое лицо дяди Андрея. Тот что-то говорил ему.

Но Дима не понимал слов.

Наконец, появился Иван, и киборг попытался встать, как положено правильному техническому средству перед отключением. Но тело стало неподатливым, и он смог рассмотреть, какое испуганное лицо было у хозяина, прежде чем навсегда закрыть глаза…

***

В Москве заходящее солнце отбрасывало от каменных «сталинок», парадным строем стоящих вдоль Кутузовского проспекта, длинные тени, когда такси с весьма недовольным водителем выгрузило, наконец, грязную молчаливую компанию, от которой отчётливо несло болотом. Оставалось только радоваться, как им повезло достаточно быстро приехать домой.