Скрипящего от злобы Лойха рядом одолевали сомнения. Провозгласить чужой телке здравицу это не денег дать, однако мешала та же гордость. Ситуация со средневековыми восславлениями дам сердца, по сценарию которых нас разводили на стычку, в принципе не несла никаких принципиальных отличий от «Мужик, купи кирпич!» на века позже. И я бы сказал, что, в отличие от типичного сценария покупки кирпича моей памяти, тут нам практически стопроцентно выкатят дополнительные требования.

Я еще раз окинул всех взглядом. Наши рейтары, бывшие к счастью в доспехах, судя по серьезным мордам, уже были готовы к бою. У нас двоих положение было чуть хуже – шлемы обоих ехали в повозках. Меня защищала одна только привычно поддетая под кожаную рубаху титановая кольчуга, спасенная с бригантины, капитан также носил стальную. Судя по всему, мою привычку скрытно таскать средства индивидуальной бронезащиты прислуга доложила родителям, и те накрутили сыну уши.

Лойх уже было открыл рот, чтобы ответить какой-то дерзостью и поймать в ответ стрелу в пузо. От хорошей стрелы миллиметровые кольца его кольчуги парня точно бы не защитили, так что я спокойно взял его за руку:

– Не суетись! Капитан, предоставьте решить это дело мне. Если миром не разойдемся, когда возьмусь за меч, сразу же атакуйте.

Ан Феллем кивнул, и я двинул коня в воду, направляясь прямо к родственнику покойного любителя помахать плеткой в воротах. С учетом того, что он был в полном вооружении, до треугольного щита включительно, и стоял в окружении соратников, а я носил «рабочий» корабельный костюм из той же акульей кожи и оружие имел в ножнах, подпустить меня к себе эта сволочь была просто обязана. Даже, несмотря на то, что кричать восхваления рейне его мечты я вовсе не торопился.

– Простите, фер. Я полагаю, что прежде чем восславить без сомнений прекрасную Фриду, нам надо о ней что-то узнать! Вы хотя бы расскажите о ней! Она блондинка, брюнетка или, может быть, даже рыжая?

– А не все ли тебе равно? – Мой новый друг Одд ощутимо напрягся и стёр с лица глумливую ухмылку в попытках понять, чего я хочу добиться. В самопожертвование ради успеха форсирования он явно не верил. И, собственно, абсолютно правильно.

– До того момента, как я узнал о прекраснейшей деве ста миль окрест, было все равно. Теперь нет. Горю любопытством и не могу даже представить, насколько эта дева прекрасна! – И тут для пущего психологического эффекта я резко сменил тон: – А между тем, уже сейчас очень хочется её вы…ть!

Плевок в душу потребовался для создания всплеска эмоций и краткого замешательства. Парень был достаточно молод и должен был на это купиться, дав мне время двинуть коня вперед и зайти со стороны его правой руки. Далее потребовалось разве что только выхватить скьявону и сразу по выносу из ножен, секанув дурака по лицу, попробовать выжить до того момента, как подойдет помощь. Родившись левшой, которого в школе изверги учителя пытались переучить на правую руку, удачно использовать нетипичные направления атаки мне было несложно. Практически одинаковое владение обеими руками в моем увлечении как парным оружием, так и большими мечами роль сыграло немалую.

Вороной с оседающим в седле хозяином шарахнулся в сторону, а я, дернув повод и дав своему Барону шенкелей, направил коня на соседа, парня одних лет с боссом, в отличие от первого, все это время не прекращавшего глумливо лыбиться.

Щит – это штука неприятная, в определенной степени даже гениальное изобретение. Но тут есть одно «но» – им надо уметь пользоваться. Оруженосец ан Реннедерна, безусловно, умел, но видимо только в привычных для себя ситуациях. Что меч вместо бесполезного рубящего удара в голову сунут уколом ему под ключицу, он не сообразил. Этого противника я, по-видимому, тоже не убил, однако боеспособность он потерял, что позволило мне прорвать линию всадников и, проскочив за их спины, ворваться прямо в центр группы лучников, также с ходу молодецким ударом развалив голову одному из них и сбив конем второго, того, что в кольчужной безрукавке. После этого я банальнейше рванул вдоль берега наутек, пока меня тут не убили.

Замысел оправдался на все сто процентов. Имея одиннадцать атакующих рейтаров с фронта, людям уже практически покойного благородного разбойника было не до преследования. Самим при их ударе выжить бы. Практический максимум ситуации выдал один из лучников, сумевший всадить мне стрелу в спину, но титановую кольчугу она, естественно, не пробила. А потом в дело вступили ан Феллем со своими рейтарами, и всем окончательно стало не до меня.

Конники, придерживая раненых, абсолютно для меня неожиданно обратились в бегство, и только брошенная ими пехота начала сражаться за свою жизнь, пытаясь не выпустить наших конников из воды. Шансов на выживание у них было немного, но задержать рейтаров эта группа успевала точно, лошадь животное умное, да и человек, в общем, тоже. Безоглядно заставить их броситься на кованые рожны не так уж просто. Особенно если за спиной стоят лучники.

Вот лучниками, развернув коня, я и занялся. Пытаться перехватить трех конников в полном вооружении, пусть и спасающих раненого сюзерена с оруженосцем, но, безусловно, готовых к бою, было делом однозначно бесперспективным.

Возвращение, что бы кто ни подумал, было в моих планах, даже если бы разбойничающая кавалерия приняла бой, а не предала своих пехотинцев. В принципе, для того чтобы поломать сопротивление по урезу воды, в любом случае мне должно было хватить и одной угрозы наезда в спины.

Ну а если бы один-два всадника за мной погнались, было тоже неплохо – они в любом случае выбывали из боя. В целом, я ничего не терял, даже если наших недоделанных конников бы побили. В этом случае спецоперация по спасению моего барахла в лагере зализывающего раны противника планировалась на ночь.

В случившемся сценарии событий, если честно, атаковать стрелков было довольно страшновато, кольчуга на теле от стрелы в лицо бы не защитила, но все устроилось наилучшим образом. Когда лучники на меня отвлеклись, наши унылые псевдорейтары, толкущиеся в воде перед стеной щитов и пытавшиеся подловить неосторожного пехотинца, всё-таки рискнули немного поднажать, поддели парочку человек на копья, стоптали конями и порубили еще двоих, и оборона по урезу воды рассыпалась. Пятеро копейщиков и присоединившийся к ним помятый лучник в кольчужной безрукавке разве что сбились в кучу в надежде прожить подольше. Остальные трое запаниковали и попытались убежать, чего им, естественно, не удалось. Капитан, до этого предусмотрительно державшийся за линией рейтаров, легко догнал и зарубил двоих, а третьего перехватил я.

То, что пятеро из этой шестерки к нашему возвращению еще были живы, следовало отнести отнюдь не к их сверхвыдающимся боевым качествам, а к низким нашим. Из десятка рейтаров в ходе речного месилова выбыло трое, один из которых покойником, и вдобавок к этому копейщики убили двух лошадей, так что на рожон, точнее рожны, никто уже первым лезть не хотел. Окруженная группа пыталась этим воспользоваться и, прижавшись к воде, отступала, двигаясь вдоль реки, пока наши крутились вокруг, пытаясь ткнуть копьем подставившегося пехотинца.

– Сдавайтесь! Подарю жизнь! – заорал наш наивный капитан.

– Наша жизнь и так в наших руках! – ответил тот самый помятый моим конем лучник, сейчас хромавший и вытиравший с лица заливавшую левый глаз кровь.

– А если я перед копьями коня не остановлю? – Я жестом упредил ан Феллема, чтобы он предоставил дело мне, а не выдал какую-то глупость.

– А не жалко будет коня, ваша милость? – ответил тип в длинной пехотной кольчуге с капюшоном, старший среди копейщиков и видимо пользовавшийся среди них немалым авторитетом, коли удержал группу от паники и попытался вырвать тот единственный шанс выжить, какой у них имелся. – Дорого, поди, стоит? Стоит ли он прибытка с наших трупов?

Я сохранившим такое хладнокровие мужиком даже восхитился, тем более что все это время группа продолжала осторожно смещаться вдоль берега. Дядька, судя по седым вислым усам, прошедший далеко не одно сражение, бил в самую слабую точку нашего желания вырезать эту группу – экономическую обоснованность. Трофеи с трупов мы были бы вынуждены делить на всех, так что вернуть деньги за потерянного коня с добычи мне точно не светило.