Персонал турбазы опрашивал майор Перов, но и на них надежды мало - официантки с ног сбивались; диджей и бармен тоже крутились, как белки в колесе, так что вряд ли они смогли бы что-то выделить в окружающем броуновском движении.

Вечера в апреле становились все светлее, и к машине следователь подошёл в синеватых сумерках. Стемнеет только через час. К ночи похолодало ещё больше. Глядя на потемневшую озёрную воду, Корнеев поёжился. Да, сегодняшние купальщики - люди отчаянные. Он бы просто не решился окунуться в Ладогу, тем более зная, что выходить придётся под пронизывающий апрельский ветерок и яркое, но не согревающее солнце.

А по словам опрошенных, в озере купались четверо - Орлова, Морской, Гершвин и Дольская.

Кстати, с последней вышла накладка. Следователь предположил, что заведующая библиотекой Лилия Дольская - это "тициановская" красотка в белом свитере. Но она оказалась студенткой Ольгой Свиридовой, дочерью Таисии Свиридовой. А худенькая шатенка в джинсовом костюме была библиотекарем из пригорода Гатчины. Хвалёная интуиция на этот раз подвела Корнеева.

К нему подошёл Перов, который как раз завершил первичный опрос сотрудников турбазы, и устало закурил.

- Ну, что - будем ждать данных от экспертов, - сказал он. - Послушай, я все-таки кое-что накопал. Кое-кто из работников припомнил, что незадолго до гибели Ольминский беседовал кое-с-кем из гостей, и весьма недружелюбно, - он примостил на капот пухлую папку и полистал. Вот: сначала его видели у фонтана с Гершвиным и слышали фрагменты беседы. Ольминский говорил "не имею чести вас знать" и "что вы себе позволяете", а Гершвин пообещал "ещё встретиться" и нецензурно выражался. Это слышали официантки из ресторана Сухарева и Демьянова и бармен из кафе Иванов. Потом диджей Лукьянов, меняя диски, увидел в окно, - Перов полистал прозрачные файлы с протоколами, - как потерпевший столкнулся у беседки с Виктором Морским и, судя по жестикуляции, между ними тоже произошло выяснение отношений. Потом на крыльцо вышла Орлова, окликнула Морского, сказала, что подали шашлыки, и он вернулся в зал, на ходу сказав Ольминскому что-то вроде "я тебя предупредил". Лукьянов говорит, что завозился с дисководом, который иногда заедает, и поэтому услышал фрагмент беседы. Ну и в заключение, по словам парковщика Липаева, - Перов пролистал ещё несколько файлов, - он видел, как на главной аллее курила Свиридова. Когда Ольминский пытался пройти мимо...

- Свиридова-старшая или младшая?

- Старшая. Таисия Михайловна. Так вот, она загородила парню дорогу и не пропускала, а потом то ли ударила его, то ли толкнула так, что он с поребрика на обочину упал, и крикнула что-то вроде "таких давить надо" и ещё что-то о жёнах.

- Что именно? О чьих жёнах?

- Парковщик не вслушивался. Может быть, о жёнах Ольминского. Что с ними могло случиться, если Свиридова считает, что за это надо давить?..

- Таисия Свиридова работает как раз инспектором отдела охраны учреждений ФСИН, в женском СИЗО в Петербурге, - припомнил Корнеев, - и Ольминский тоже приехал из Питера... Надо послать запрос о его семейном положении и, если он был женат, пробить данные о его жёнах во ФСИН. Завтра сделаю запросы.

- А его связи с Морским и Гершвиным?

- Морской из Краснопехотского. В Петербурге проживал с 2005 по 2010-й годы, когда учился в Университете Профсоюзов, это отражено в его предвыборной биографической справке. На это делается большой нажим, - улыбнулся следователь, - вот, мол, как он близок к народу и патриотичен: учился не в заграницах, а в родных краях... Потом он вернулся в Краснопехотское и больше место проживания не менял. Но все же связь с Ольминским поищем. А с Гершвиным Ольминский мог пересекаться, вероятнее всего, на судах. Может, наш потерпевший проходил свидетелем на одном из процессов с участием Наума Моисеевича и "утопил" своими показаниями кого-то из его клиентов. Тоже надо проверить, не давал ли Ольминский свидетельских показаний по делу клиентов Гершвина.

- Странно как-то, - задумчиво сказал Перов. - Подозревать успешного адвоката и крутого бизнесмена, кандидата в мэры в бытовом убийстве? Трудно себе представить, чтобы один из них мог схватиться за трубу.

- Кстати, а откуда на турбазе взялся кусок чугунной трубы?

- Я уже выяснил. В гостинице на днях закончили замену водопроводных коммуникаций, и старые трубы ещё не успели вывезти. Они сложены возле мусорных контейнеров недалеко от туалета, и среди них легко было выбрать подходящий отрезок. Фрагмент был длиной сантиметров тридцать, прямой, и его можно было спрятать под курткой, проходя мимо окон ресторана.

- Значит, состояние аффекта исключаем, - потёр подбородок Корнеев, - в состоянии аффекта не идут к помойке в поисках подходящего обрезка трубы, не прячут его под одеждой, не выжидают терпеливо, пока жертва забредёт в "слепую зону", а хватают первое попавшееся, бьют, не думая о том, видит ли это кто-нибудь, и наносят чаще всего не один точный удар, а молотят много раз и даже не заботятся об отпечатках пальцев или пятнах крови на одежде. Мы имеем дело с заранее спланированным преступлением, Рома, вот только не знаю, приехал ли убийца сюда целенаправленно затем, чтобы расправиться с Ольминским или случайно встретил его здесь, вспомнил прошлые счёты, выпил, распалился ещё больше и решил поквитаться, но сохранил холодный рассудок и позаботился о том, чтобы не засветиться.

- Вряд ли Морской станет лично с кем-то разбираться, Костя, - повторил Перов, - не тот уровень. Для решения таких вопросов у него целый штат есть, профи, которые по первому слову шефа тихо и аккуратно устранят проблему и представят все как несчастный случай или суицид. Ни один эксперт не подкопается. А трубой по голове - это уровень уличных банд или мелкой криминальной шушеры, грубая работа. У таких, как Морской, мастера работают, а не головорезы.

- Вот именно - мастера, Рома. Мастера инсценировки в том числе, - уточнил следователь. В кармане у него зазвонил телефон. Корнеев достал его. Звонила жена; наверное, хотела узнать, когда он будет дома.

- Да, Маша. Нет, мы ещё в Залесском. Да, уже выезжаем в город. Думаю, через час подъеду, - он убрал телефон. - Так вот, они вполне могли инсценировать не только несчастный случай или самоубийство, но и разбойное нападение, чтобы сбить нас со следа, чтобы мы искали убийцу среди местных гопников или мелких бандитов. Морского я бы пока не исключал из списков.

- А Гершвин? - спросил Перов. - Конечно, такого "модного лоера" тоже трудно себе представить с трубой в руках. Но ты ведь слышал о преподавателе вуза, тоже, кстати, из Питера? Кто бы мог подумать, что он такое сотворит? Тоже все были в шоке. А вот кого бы я проверил в первую очередь, так это Свиридова-старшая. Подбросишь до дома?

- Садись.

В машине Перов продолжал:

- Во-первых, чисто физически она запросто могла бы это сделать. Ты ведь ее видел. Эдакая сломеняра, ей впору быков-шестилеток забивать, такая и кулаком управится.

- Ну и словцо, - покачал головой Корнеев. - Сломеняра! Сам придумал?

- Нет, это жена так Веньку годовалого называла, сломенёнком. Он в годик уже 12 килограммов весил и так ножками топал, что в серванте посуда звенела. А Свиридова уже - целая сломеняра.

- Да уж, видел. Внушительная мадам.

- Во-вторых, Свиридова производит впечатление простой бабы без налёта интеллигентности, эдакое дитя рабочих окраин, где конфликты решаются запросто - чем долго объяснять и искать слова, лучше один раз врезать. И работает она не в пансионе благородных девиц, а совсем наоборот. А в МЛС всякое бывает, часто силу применять приходится. У нас однажды в КПЗ чуть бунт не вспыхнул из-за плохо почищенной картошки в супе. Один принялся орать, что это броненосец "Потёмкин" какой-то, второй вывернул свой суп в туалет, третий швырнул миской в сотрудника - и пошло-поехало, пока спецгруппа с дубинками не прибежала. Еле утихомирили. Думаешь, в женских учреждениях такого не бывает?