Всю ночь укладывали, навьючивали на мулов драгоценности; всю ночь по великолепному дворцу бегали и суетились опечаленные слуги, забирая все, что только могли забрать с собою. Мараима, жена Боабдиля, неутешно плакала; плакали и все ее прислужницы и свита. Их громкие рыдания раздавались под дивными и высокими сводами дворца и их слезы текли на богатые мозаики полов; мать Боабдиля, Аиха Львиное Сердце, сидела неподвижно, и ни единая слеза не увлажнила ее сухих, горевших мрачным огнем глаз. Бледная как смерть, неподвижная как статуя, но гордая, безмолвно глядела она на скорбь окружающих и невозмутимо внимала их плачу.

При первом свете утренней заря, чрез глухие кварталы города, потянулась длинная вереница навьюченных мулов, а за нею ехало семейство Боабдиля и он сам в сопровождении верных слуг и небольшого числа преданных Мавров, которые не хотели расстаться с ним. Город еще спал, когда они проехали по его пустым улицам. Часовые со слезами отворили им городские ворота, и печальное шествие пустилось с великою скоростию по берегам Хениля, направляясь к Альпуксарским горам. Достигнув небольшой деревушки, Боабдиль остановился, ожидая короля испанского, который оповестил ему о своем приезде.

Золотые лучи восходящего солнца озарили снежные вершины Сиерры-Невады и окрасили их в блестящий розовый цвет, когда лагерь испанский проснулся. Вскоре значительный отряд войска вышел из него и направился к Гренаде в сопровождении епископа. Войска испанские, в силу условия, должны были, не входя в город, обогнуть его, чтобы занять Альгамбру. Когда войска подошли к воротам Альгамбры, Боабдиль, ожидавший их тут, обратился со следующими словами к начальникам отряда:

— Войдите и займите эту крепость и эти башни, которые Аллах отдал вашему могущественному королю, наказывая нас за грехи наши.

Сказав слова эти Боабдиль вышел навстречу короля и королевы испанских. Испанский авангард вошел в Альгамбру; он нашел ворота, двери дворцов и двориков отворенными настежь. Испанский арьергард выступил тогда из Санта-Фэ. Впереди ехал король, королева, принцы, принцессы, придворные дамы, а за ними — монахи и королевская гвардия в полных парадных костюмах. Медленно подвигалось это шествие и остановилось за полторы версты от города, в небольшой деревушке. Король и королева не спускали глаз с высокой башни Альгамбры и ждали с нетерпением сигнала о занятии Гренады, ждали с беспокойством, опасаясь народного мятежа. Но вдруг на высокой башне, называемой Вела, взвилось и заблистало на солнце испанское знамя Крестовых Походов, с серебряным крестом в середине, а подле него появился высокочтимый значок св. апостола Иакова.

Радостные громкие крики: «Сант Яго! Сант Яго!» приветствовали его; за ним, развеваясь на солнце, показалось знамя с кастильским гербом, и снова раздались радостные крики: «Кастилья, Кастилья! Да здравствуют Фердинанд и Изабелла!»

Король, королева, а за ними вся свита упали на колени и вознесли к небу молитву благодарности, а певчие придворной капеллы запели: Тебя, Бога, Хвалим!

После этого шествие тронулось вперед и достигло мечети, построенной у подножия горы. Там Боабдиль встретил их королевские величества, сошел с коня и хотел поцеловать руку Фердинанда, в знак подданства, но король не допустил его до этого. Королева, сердечно скорбя о несчастиях побежденного и униженного Боабдиля, приказала возвратить ему сына, находившегося в числе заложников. Мавританский король прижал ребенка к сердцу с великою скорбию и радостию и поднес Фердинанду ключи Гренады.

— Вот все, что осталось от владычества Мавров в Испании, — сказал он ему с горестью. — О король, совершилось! Ты победил и покорил мое королевство. Такова была воля Божия. Возьми же ключи эти и будь милосерд к нам!

— Не сомневайся во мне, — отвечал король, — я обещания свои исполню, и ты останешься нашим другом.

Тогда король поднес ключи Гренады королеве, а она, в свою очередь, передала их принцу Хуану, который отдал их графу Тендилья, храброму и благородному рыцарю, назначенному наместником Гренадского королевства.

Тихо и скорбно удалился Боабдиль в горы Альпуксары, чтобы не быть свидетелем въезда испанского короля и королевы в Гренаду. Удаляясь, Мавры остановились и еще раз взглянули на свои родной, великолепный, много любимый город. Никогда не казался он им столь прекрасным. На ярком солнце полудня блистали его минареты, башни и причудливые здания; густая, темная зелень обрамляла их и голубые волны Хениля катились между нею. Долго с мучительным чувством сожаления, с любовию и скорбию взирали Мавры на прелестное и обожаемое ими родное гнездо, где протекло столько счастливых и славных лет их могущества и власти.

Но вдруг раздались пушечные выстрелы, возвещавшие о полном занятии Гренады и Альгамбры, о конце маврского господства, о падении трона Боабдиля. Он не совладал с собою и воскликнул с отчаянием и слезами:

— О Аллах, Аллах!

Мать его, Аиха Львиное Сердце, вознегодовала.

— Ты хорошо делаешь, что плачешь, как женщина, ибо не сумел отстоять себя и свое королевство, как мужчина, — сказала она.

Визирь Абен Комиха напрасно пытался утешать безутешного Боабдиля.

— Аллах Акбар — воскликнул он, — кто злосчастнее меня?

Гора, с которой Боабдиль услышал пушки, возвестившие о занятии Гренады, прозвана была Маврами: «Аллах Акбар», а Испанцы назвали ее Последним вздохом Мавра (El ultimo suspiro del Moro).

Когда король приблизился к воротам Гренады, из них вышли 500 Испанцев, находившихся в плену у Мавров, из которых многие томились в тюрьмах в продолжение многих лет. Они с восторгом потрясали своими цепями и, бледные, исхудалые, испускали крики неописанной радости. Король встретил их с почетом, королева поспешила одарить их деньгами. Но в этот день король и королева не вошли в Гренаду; они ожидали, чтобы все войско вступило в нее и заняло в ней все посты, башни, стены и крепости. 6-го января 1492 года торжественно вступили в Гренаду Фердинанд и Изабелла. Мавры, оставшиеся в Гренаде, скрылись в домах своих, заглушая свои рыдания. Королевское шествие остановилось у главной мечети, которая была освящена и превратилась в христианский храм. Там совершилось молебствие и пропеты были благодарственные гимны. Когда они окончились, шествие опять тронулось и вступило в Альгамбру. Королева, придворные дамы и вся свита, очарованные красотой прелестной крепости этой и ее дивного дворца, не могли довольно налюбоваться его залами, внутренними дворами, мраморными фонтанами, лесом алебастровых колонн и роскошными садами; залы, расписанные арабесками, с позолоченными потолками и надписями, чудными и затейливыми узорами, приводили всех в восхищение.

Несчастный Боабдиль просил у короля последней милости — заложить наглухо те ворота, из которых он выехал из Альгамбры, оставляя ее на веки. Король исполнил его просьбу, и эти ворота остались до сих пор замурованными.

Так окончилась борьба Испанцев с Маврами. Злосчастный Боабдиль удалился в долину Порхены, где ему оставили несколько подвластных народов. Боабдиль мог бы еще быть счастливым в плодоносной долине, окруженный немногочисленными, но верными подданными, любимым и любящим семейством, но он не мог забыть, что был когда-то королем великолепной Гренады. Фердинанд, с своей стороны, не мог примириться с мыслию, что посреди его королевства находится хотя и небольшое, но враждебное ему маврское владение. Он подкупил визиря Абен Комиха, который, без ведома Боабдиля, продал ему за 80.000 дукатов все его земли. Однажды визирь Абен Комиха вошел в комнату Боабдиля, положил пред ним груду золота и сказал ему:

— Пока ты здесь, о повелитель мой, ты находишься в ежеминутной опасности. Мавры раздражены и унижены; они способны взбунтоваться и убить тебя, да и сам ты изнываешь в тоске. Как возможно тебе забыть здесь, что ты был когда-то королем Гренады. Я продал твои земли, и вот деньги, которые я выручил за них. Купи на них земли в Африке, переселись туда и живи там покойно и счастливо.