– Как скажешь. – Явно притворно улыбнувшись, и Лилиану в этом никто не переубедит, сказал Константин, и было уже собрался повернуть в сторону кухни, как вдруг его взгляд останавливает некая для Лилиан неизвестность за её спиной и на лице Константина появляется своё затруднение. Что вводит Лилиан в напряжение и она спрашивает Константина. – Что ты там увидел?
А вот ответ Константина не только ничего не объясняет, а он ещё больше размывает понимание Лилиан Константина. – Дверной глазок. – Говорит с напряжением в голосе и на пониженных тонах Константин.
– Глазок? – ничего не понимая, переспрашивает его Лилиан.
– Всё верно. – С той же звуковой затаённостью говорит Константин.
– И что? – продолжает недоумевать Лилиан.
– Это ведь глазок. Он всегда смотрит. – Многозначительно говорит Константин, с тем же значением посмотрев на всю в общем Лилиан. И Лилиан поняла-таки, что имел в виду Константин, выражая эти свои опасения. А как поняла, то вдруг ощутила себя неодетой под взглядом этого глазка. И хотя эти слова Константина можно было принять за полную глупость, как можно в глазок заглянуть с обратной стороны, чтобы различимо в него увидеть то, что делается, а иногда творится для будущих поколений на другой стороне этого мировоззрения, всё-таки Лилиан, большая любительница женских детективных романов, где об изворотливости мужского пола и его всевидящего ока всё описано, к ним отнеслась с полной серьёзностью.
И Лилиан со словами: «Никуда не уходи, я сейчас», уносится в спальню, чтобы, значит, там приодеться. А Константину, человеку не холостяку, а точнее женатику, пресытившемуся семейной жизнью и, уже не испытывающего остроты былых влечений и поползновений в сторону своей супруги, готовой для него вон даже на какие, в неглиже поступки, видимо только этого и надо было (теперь, как будто время потекло вспять и откровенность отношений вела не к полному раскрытию себя перед своей второй половиной, а к приодеванию этих отношений). И он не стал дожидаться Лилиан, а тут же воспользовался тем, что она освободила собой проход к входной двери, расстояние до которой он сократил в одно мгновение. А когда Лилиан выскочила в халате в коридор, то её в прихожей уже никто не ждал.
– Вот значит как. – С холодной злостью глядя на дверной глазок, сквозь зубы процедила Лилиан. – Ну, теперь ты у меня дождёшься. – А вот этот её эмоционально прозвучавший посыл, в виду своего многозначения, до своей поры до времени, будет сложно в точности уразуметь.
А Константин уже и не может всё это слышать, он уже далеко зашёл в своей слуховой бесчувственности по отношению к Лилиан. И он ничего бы и не услышал из ею сказанного, даже если бы Лилиана подошла к этому своему делу более ответственней. Где она, выбравшись на балкон, принялась бы с него истошно, матерными словами смазывать дорогу Константина так для него убедительно, что на него все вокруг с укором и недовольством смотрели как на последнего негодяя, бросившего там, наверху, совсем одну свою девушку, которая ради него так расстаралась, что некоторые встречные люди губы прикусили в зависти, а он ей так за это отплатил (это как понимается, что Константин был бескорыстен), и как всему итог, Константин бы поскользнулся об свои ноги и разбил бы свою пустую голову.
Но Константин совсем не зря имеет профессиональное отношение к сфере страхования, и он, если не каждый свой шаг просчитывает, то вот такие острые моменты, ведущие прямой дорогой на скользкие отношения своих ног с той дорогой, куда вступает его нога, а дальше на больничную койку, он просто обязан предусмотреть и предупредить для себя. Так что Константин, после небольшого ускорения, необходимого ему для того, чтобы не оказаться в эпицентре действия звуковой волны, которой сотрясёт воздух вокруг себя Лилиан, когда достиг по его расчётам безопасного для себя места, то остановился на краю мостовой, у одного из ларьков по продаже прессы, чтобы перевести дух и, ободрённый этой своей мелочной и по своей сути, подленькой удачей, прищурил глаза и с радостным лицом обратился к солнцу.
Но Константин рано так обрадовался и к нему тут же изнутри постучались, и своим внутренним голосом укорили за эту его беззаботность, до которой он дошёл столь нечестным путём. «Да уж, Константин, силён ты духом, – как всегда совесть привнесла свою ложку дёгтя». И передёрнувшемуся в лице Константину, уже это начинает надоедать – ни одного слова поддержки от неё не услышишь, одни только унижения и оскорбления. У самой, наверное, несварение желудка, раз из неё одна желчь вечно лезет, или она вечно жрёт всухомятку всякую гадость, а все (Константин и его составные части) из-за неё потом мучайся.
– А такие конфликтные случаи, ни одним страховым случаем не предусмотрены и не предусмотреть. – Для начала Константин себя успокоил по поводу всех этих домашних неурядиц. После чего Константин уже было собрался заметить своей совести, что это не её ума дело, как для него сейчас вдруг и очень неожиданно, – а так-то этот момент вполне был предсказуем, – раздаётся сигнал звонка телефона из кармана его плаща. – Вот чёрт! Нашла! – перво-наперво, в Константине под звук смеха его совести, заголосили эмоции. И это были те самые эмоции, под которые человек редко может себя сдержать оттого, чтобы не одёрнуться лицом в испуге и не продемонстрировать всем своим телом один из танцевальных элементов из брейк-данса (он называется роботоинфицированный человек, то есть киборг).
А вот следующая вопросительная мысль Константина была уже более разумной. – И как я этого не предусмотрел? – вопросил себя Константин, всё равно считающий, что это не потеря им своей страховой квалификации, а это сбой в его программе Лилиан, которая кого хочешь выведет из себя и собьёт с истинного пути. Но всё это мало имеет отношения к голосящему звонку телефона, который всё настойчиво звонит, и как заодно Константином понимается, настоятельно предупреждает Константина не делать ещё больших глупостей и игнорировать этот звонок. И перед Константином в один момент предстала Лилиан во всём одетом, с трубкой телефона у уха и с саркастической улыбкой на лице, говорящая ему:
– Константин, ты же меня отлично знаешь. Так что будь паинькой и возьми трубку.
И Константин, как бы ему не было сейчас спешно и неудобно отвечать на её звонок, – он, может быть, в этот момент перебегает проезжую часть в неположенном месте или находится на совещании у начальника, – ничего с собой не может поделать, уж очень под большим влиянием своей супруги он находится, а точнее её любит, и протягивает свою руку в сторону кармана, откуда вскоре вынимается голосящий телефон. После чего Константин, даже не убеждаясь в том, что ему звонит именно Лилиан, – а кто ещё может звонить вот в такие, подловившие тебя на неожиданности случаи, только самый нежелательный сейчас для тебя человек (есть ещё случаи с неожиданными людьми, но это такая редкость, что Константин счёл за лучшее, не принимать их в расчёт), – с глубоким выдохом нажимает кнопку ответа и, поднеся к уху телефон, со сквозящей в голосе безнадёжностью отвечает:
– Я слушаю.
Что видимо на той стороне телефонной связи заметили, – а этот звонок, как уже можно догадливо предположить, исходил не от Лилиан, – и вместо своего приветствия, с нескрываемой иронией поинтересовались. – Я что так безнадёжно? – Константин, услышав в ответ совершенно не тот ответ, какой он ожидал услышать, да ещё к тому же не оттого человека (это значит, что ожидаемый им ответ просто откладывается на потом), не сразу может сообразить, кто с ним говорит. Отчего он отнимает трубку телефона от своего уха, подводит экран телефона к лицу, смотрит на него и видит на нём высветившийся незнакомый номер. Это ему объясняет лишь то, что с ним сейчас говорит не Лилиан, а незнакомый тип, а вот всего другого не объясняет. И Константин, для того чтобы выяснить всё остальное, подносит телефон обратно к уху и собирается было спросить своего собеседника из трубки, а часом он не ошибся, а если это так, то чем обязан, но тот выказывает себя с более проворной стороны и со смехом перебивает его намерение так с ним вопросительно поговорить.
