Когда Джас уходит, я всё ещё в отключке. Специально засиживаюсь до позднего времени, чтобы случайно не проснуться, тем самым избегая ритуала совместного завтрака и поцелуя на прощание. Даже не понимаю, что меня в этом всём пугает? Хочу секса, хочу игр, хочу его, но все эти моменты «конфет» меня пугают до одури. Даже девушек своих я стремился как можно скорее затащить в постель и ограничить наш досуг именно сексом. Но с ними было легче в этом плане. Потому что их я привык менять, если что-то шло не так, а его я не променяю ни на кого. Просто не хочу.

Он разворачивается и уходит.

Нет.

Если ты меня поуговариваешь, я пойду с тобой. Брошу всё это, захлопну крышку ноутбука, и всё остальное для меня в этом мире погаснет, прямо как экран. Джас, не уходи…

В безмолвии растворяются и его шаги. Он скрывается в соседней комнате и больше никаких звуков оттуда, я уже не слышу. Джаспер уснёт, а утром, как обычно, проснётся раньше меня, приготовит завтрак и… что же будет? Кофе в постель? Я такого не заслужил. Наверно, я сегодня не усну в ожидании нашего совместного утра.

***

Вопреки ожиданиям, уснул. Но лучше бы не засыпал, потому что сейчас просыпаюсь и даже глаз открывать не надо, чтобы понять, что на меня направлен его колкий взгляд. Джас всегда просыпался рано, сила привычки, и сегодня не исключение.

— Вижу что проснулся, ты хмуришься, — доносится до ушей этот ласковый и насколько же приятный голос. Раньше он не казался мне таким, так почему же сейчас я готов светиться радостью от каждого его слова?

Открываю глаза и тут же пытаюсь найти его рядом с собой. Кровать пуста, а Джаспер стоит надо мной, в его руках миска, из которой он по кусочку что-то кладёт себе в рот, пережёвывая.

— Давай, двигай к стене, — немного недовольно выдыхает он, желая примоститься рядом.

— Наше первое утро в одной постели, а ты уже приносишь завтрак, как это приятно, — пытаюсь быть милым я.

— Для завтрака громко сказано. Просто картошка во фритюрнице. И она не тебе, а нам, — Джас ставит миску сверху одеяла, а сам начинает мельтешить взглядом по моему лицу. Я уже не подросток, но мысль о предстоящем сексе будит то самое приятное чувство у меня в штанах, и противиться ему очень сложно. — И утро ведь не первое. Второе. Мы уже просыпались вместе. Не помнишь?

От этого воспоминания по телу пробегают мурашки. Как же не помнить, конечно, помню. Джаспер сволочь!

— Я бы тот раз предпочёл не считать, — прозвучало даже куда грубее, чем я рассчитывал.

— Почему? — недоумение в его голосе сводит меня с ума. И он ещё спрашивает «почему?»… Точно сволочь! — Наш первый секс. Как его можно не считать?

— Ты меня изнасиловал, — отвечаю я со всей обидой, которую держал на него за все эти два года с того самого дня.

— Если бы я тогда остановился, мы бы не лежали вот так сейчас вместе, — с лёгкостью говорит он, а я готов этот длинный кусочек картошки воткнуть ему прямо в глаз. — Да и против ты был недолго. Стоило вставить, и ты тут же успокоился, — продолжает он играть бровями, улыбаясь мне в лицо.

— Джаспер, ты в курсе, что я тебя ненавижу?

— Но тебе ведь всё понравилось!

— Не понравилось. Было больно и унизительно.

Он придвигается немного ближе ко мне, касаясь своим носом моей щеки, будто бы извиняясь. От подобного тепла я тут же закрываю глаза.

— Не понравилось даже тогда, когда ты смиренно принимал меня? Расслаблялся и мычал в ответ на каждый мой толчок? — говорит он своим чертовски нежным голосом. Не потерять бы голову раньше времени.

— Я… перестал сопротивляться только от того, что ты тогда сказал мне.

Ну всё, смущение на ближайшие полчаса гарантировано. И кто меня тянул затевать этот разговор? Никак не могу понять себя, отчего мысль о резиновом члене у меня в заднице не заставляет имитировать помидор, а разговор по душам побуждает желание зарыться в кучу одеял и молчать? Всему виной этот засранец, смотрящий на меня, как на жертву насильника. И даже тот факт, что насильником оказался сам он, ничуть Джаспера не смущает. Сука.

— В тот момент я реально был готов на всё, лишь бы усмирить тебя, — продолжает он застилать меня своими речами. Я бы отстранился, но его рука уже удерживает мой подбородок, не давая этого сделать. Второй он нежно поглаживает меня под футболкой. Что это между нами происходит? Джас ублажает меня? Без всяких там игр, обсуждений условий. Немыслимо. Такого ещё не было. Спонтанный секс был у нас разве что в самый первый раз, про который он вспомнил, а я бы, с удовольствием, забыл.

— Привязал бы меня сразу, что уж там! — вырывается из меня фраза, пропитанная злобой и отвращением.

— Нет… Я желал именно твоего расположения, а не тела. Знаешь что? В тот самый день я понял, что люблю тебя, — шепчет он, шумно выдыхая мне в лицо.

Всё негодование как рукой сняло. Я распахиваю глаза, с недоверием уставившись на него. Выглядит Джас таким уверенным, но и, в то же время, растерянным. Будто снова признаётся мне в любви, только вот я уже знаю, что он любит меня. Тем не менее, чувствую себя так, будто произнёс он эти слова впервые.

— Выходит, ты любил меня все эти два года?

— Да. А ты нет?

И тут я почувствовал некий стыд, хотя и стыдиться нечего. Щёки горят, но Джас это игнорирует. Он полностью сосредоточен именно на моих глазах и своей руке, которая всё ещё держит меня. Вот зараза, больно, следы ведь останутся.

А ведь я его не любил, в самом деле. Ненавидел. Со своей стороны придумывал игры, чтобы каким-то образом унизить его в сексе, чтобы он прочувствовал на себе мою месть. Только в последние месяцы я стал замечать, что с трепетом жду именно наших с ним встреч, его нежности, смешанной с властью надо мной.

— Нет… Не любил, — я решил не врать ему. Отвечаю чистую правду, а он не реагирует, ожидая продолжения. Манипулятор. — Тогда нет, Джас. Я тебя желал лишь подчинить, но никаких высоких чувств ты у меня не вызывал. До недавнего времени.

Снова делаю паузу, и он опять выжидающе смотрит на меня, надеясь на дальнейшие откровения. Но нет, хватит с тебя, Джаспер.

Спустя некоторое время он таки отпускает меня, отводя взгляд. Я выдержал. Его внимание снова занимает картошка, как и моё. В тишине слышны только звуки пережёвывания, но недолго им заполнять нашу комнату. Безмолвно подравшись за последнюю, мы отставляем миску прочь, взглянув друг на друга.

— Диктуй свои условия, — он разрезал тишину самыми что ни на есть нужными словами. Да, это то самое, чего я ждал.

— В ходе игры буду диктовать. Будешь называть меня своим повелителем, господином, хозяином, как нравится и делать всё, что я тебе скажу. И ничего не станешь делать, пока я не попрошу.

— В каких рамках «всё»? Я не могу согласиться, на то, чего не знаю.

Вот проныра, ломает весь настрой, сбивает интригу.

— Я хочу кое-что сделать с тобой. Особенное, — говорю я загадочно.

— Что, Ханс? — звучит взволнованно.

— Ну… ухо хочу тебе проколоть и вставить туда маленькую серёжку.

— Ты долбанутый? У нас был уговор делать только то, на что мы оба согласны, а ты серьёзно собирался ничего мне не сказать и вставить железку в ухо, которая, на секундочку, будет со мной всю жизнь?

Я идиот? Именно это я и планировал, но Джас уверенно донёс до меня, что я именно идиот. Он прав в какой-то мере. Я чуть не нарушил правила, которые мы сами и придумали. Но так хотелось.

— Значит, ты отказываешься? — досадно спрашиваю я, мысленно прощаясь с возможностью видеть на любимом ту самую маленькую змейку с зелёным камушком, которую я выбирал с особым трепетом именно для него.

— Слишком сложно, чтобы так сходу решить…

— А я уже всё подготовил, — я пока ещё не полностью разуверился в успехе и чтобы получить желаемое, следует ну немножечко на него надавить. Это и делаю, в буквальном смысле наваливаясь на него. Подлажу к его лицу так, чтобы наши губы едва касались, но это не поцелуй, нет. Я его уговариваю.

— Ты вообще в курсе, как это делать?