Она обхватила себя руками, сделала глубокий вдох. До чего же ужасный на ней наряд – даже грудь еле прикрывает!

– Сир…

– Ну что? – раздраженно бросил он, вперив в нее тяжелый взгляд эбонитовых глаз. Терпение его было явно на пределе.

– У меня нет дома, сир. И нет семьи. Ничего… – Лина закусила губу, чтобы сдержать дрожь. – Нельзя ли мне остаться во дворце? Я хорошая работница. Я могу делать что угодно. На кухне, в прачечной, в… – Она замолчала, пытаясь собраться с мыслями, которые в панике разбегались, как тараканы, и сообразить, какие еще дворцовые службы существуют. – Я еще умею шить и… и вышивать!

– У тебя должен быть дом. Откуда ты приехала?

Ни намека на сочувствие на красивом лице, но хотя бы выслушал ее. Сердце Лины бухало, как взбесившийся барабан.

– Я приехала из дома моего дяди, сир, но двери его для меня теперь закрыты.

Ей пришлось собрать последние силы, чтобы выдерживать его тяжелый, сверлящий взгляд и окончательно не скиснуть под грузом болезненных воспоминаний о том, как она стала практически рабыней в родном доме.

Эмир вздохнул и запустил пальцы в коротко стриженную шевелюру. При этом незамысловатом движении мускулы руки и груди напряглись. Лина даже не предполагала, насколько завораживающим может быть такое, казалось бы, обыденное зрелище. С другой стороны, она никогда не видела подобного эмиру мужчины – ни одетого, ни раздетого.

Он снова вздохнул и отвернулся. Мысли Лины замелькали с панической быстротой, страх и разочарование подстегнули воображение. Вот он уходит и оставляет ее на произвол судьбы. Единственный в мире человек, который может помочь ей…

Однако вместо того, чтобы пойти в ванную, подошел к гардеробу, распахнул его дверцы и вытащил рубашку.

– Вот. – Рубашка полетела к ней, словно белая птица. – Надевай и садись.

Пальцы Лины вцепились в тонкую, мягкую, без сомнения, очень дорогую ткань, как в спасательный круг. Да уж, для лидера нации только самое лучшее.

– Давай же! – Он нетерпеливо кивнул на рубашку в ее руках, потом на кровать.

На секунду она подумала, что он сядет на кровать, но он со вздохом опустился в большое кресло.

Лина торопливо натянула рубашку через голову, и та прикрыла ее почти до колен. Закатала рукава. Странно… Почему он предложил ей одеться? Безусловно, ей куда комфортнее, когда живот и грудь прикрыты, но мужчинам обычно нравится смотреть на обнаженное женское тело. А может, эмир не интересуется женщинами? Да нет, не может быть. Это было бы крайне досадно. И, кроме того, она не упустила вспышку страсти, мелькнувшую в его взгляде, когда он только увидел ее.

Она с любопытством посмотрела на человека, в руках которого оказалась ее судьба. Он очень кстати закрыл глаза, дав Лине возможность рассмотреть его внимательнее. Очень красив, но, очевидно, сильно утомлен. Об этом явно свидетельствовали залегшие под глазами тени, опущенные уголки резко очерченных губ, расслабленная поза. Совершенно обессилен.

Саид открыл глаза и увидел, как девушка метнулась в ванную. Что, черт побери, она задумала? Он хотел было подняться и последовать за ней, но не успел. Лина вынесла таз с водой и, грациозно опустившись на колени, поставила перед ним. Пытаясь игнорировать очередную вспышку желания, Саид напомнил себе, что не должен слепо следовать порывам страсти, но тут же отметил, что в его рубашке девушка выглядит еще соблазнительнее, чем в своем откровенном наряде. К тому же рубашка добавляла сцене интимности, словно Лина уже стала его любовницей, успев разделить с ним королевскую постель…

Саид решительно отбросил фривольные мысли.

– Что ты делаешь? – сердито осведомился он, заставив девушку отпрянуть.

– Хочу помочь вам разуться.

Она отодвинула таз, потянулась было к его ботинку, но тут же замерла, заметив его неудовольствие.

– Ну-ка, взгляни на меня, – потребовал он, в душе проклиная традицию своего народа, согласно которой простые смертные не должны поднимать глаз на правителя.

Фиалковые глаза незамедлительно взглянули на него. Красивые глаза – миндалевидные, широко расставленные.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать, сир. – Девушка нервно облизнула нижнюю губу.

Совсем еще девчонка, почти подросток, с досадой и сожалением подумалось ему. Нет, он не может принять ее предложение прислуживать ему и выполнять все, что он пожелает. Это было бы низко. А с другой стороны, как досадно! Эта очаровательная девушка заставляла его сердце биться чаще, от ее соблазнительного вида у него вскипала кровь в жилах. И кроме того, он потомок воинов, которые всегда получали то, что хотели, включая женщин.

– Можно, я помогу вам разуться?

– Ну хорошо, – кивнул он. Если уж ей так хочется быть полезной – пускай.

Он откинулся в кресле и вытянул вперед одну ногу. Девушка присела перед ним, расшнуровала ботинок и сняла его так осторожно, словно он был хрустальным.

Через несколько секунд ботинки и носки были сняты, Лина подвинула ближе таз и аккуратно погрузила ноги Саида в теплую воду, и он с удовольствием ощутил, как напряжение, сковавшее все его тело, потихоньку отступает.

– Спасибо, Лина.

Она вскинула на него удивленный взгляд – явно не ожидала благодарности.

– А теперь расскажи о себе.

Его просьба смутила ее. Девушка чуть помедлила, нервно облизнула губы, затем заговорила:

– Меня зовут Лина Рахман. Мой отец был главой Нарджифа.

Саид кивнул. Он знал этот отдаленный городок и встречался с ее отцом, когда в прошлом году объезжал провинции. Серьезный человек, приверженец традиций, но это не объясняет, почему он послал свою дочь в подарок его дяде – известному смолоду своим необузданным темпераментом и любовными похождениями.

– У тебя есть родственники?

– К сожалению, нет. Родителям не посчастливилось иметь сыновей. Я единственный ребенок.

Очевидно, она повторила то, что ей говорили сотни раз. Саид с удовольствием отметил, что на это раз она не опустила глаз в смущении.

– Отец послал тебя моему дяде? Старому эмиру?

– Нет! – Девушка помотала головой, и длинная прядь шелковистых темных волос упала ей на грудь. – Это его брат. Он и его жена.

Саид нахмурился.

– А твоя мать?

– Она умерла несколько лет назад. Если бы она была жива, они не посмели бы отослать меня.

Лина сняла с плеча небольшое полотенце и разложила у себя на коленях, потом осторожно подняла одну ногу Саида и осушила мягкой тканью. Все движения ее были ловкими и уверенными. Она принялась массировать его ступню, и он почувствовал, как по всему телу прошла волна тепла, усталые мышцы наконец-то расслабились.

– Ты делала такое и раньше, – заметил он.

– Да, для отца.

– Но не для дяди?

Лина заметно напряглась, уголки ее губ дрогнули и опустились.

– Нет. Это было бы неуместно. Тетя предупреждала меня, чтобы я не прикасалась к родственникам-мужчинам.

– А у тебя есть еще кто-то, кроме дяди?

– Двоюродные братья. Трое.

– И ты хотела бы прикоснуться к кому-то из них?

– Вот еще! Да я бы лучше прикоснулась к старому блохастому верблюду, страдающему диареей.

Саид с трудом сдержал улыбку. Усталость отступала. А его нежданный скромный «подарок» оказался не таким уж и скромным.

– Понятно. Значит, это они хотели прикоснуться к тебе.

Лина кивнула, ноздри ее дрогнули и раздулись, хорошенькое личико исказила гримаса отвращения.

– Они обвинили меня в том, что я их якобы искушаю, хотя я даже не смотрела на них. Я все гда старалась их избегать. Но и этого было недостаточно. Они сказали, что их преследует мой запах. Он остается, даже когда я выхожу из комнаты, и заставляет их следовать за мной.

От негодования Лина забыла о смущении и скромности, щеки ее пылали, глаза блестели. И как же хороша она даже в гневе! Саид понимал чувства ее кузенов, хотя и осуждал их. Сопротивляться ее притягательности было очень сложно.

Она молода и полностью в его власти, но он, в отличие от его дядюшки, не принимает в подарок людей и считается с их чувствами!