Херрис сразу же вооружил Натана официальным письмом, датированным 11 января 1814 года:
«В случае если гражданские или военные власти станут чинить вам препятствия или какие-либо утеснения. вы вправе показать это письмо в доказательство того, что действуете от имени британского правительства.
Подписано: Дж. Ч. Херрис».
Так начались взаимовыгодные отношения между Ротшильдом и правительством, в ходе которых он перевез не менее 11 миллионов фунтов.
Натан разработал разные способы доставки и в качестве своего главного агента использовал младшего брата Якоба, жившего в Париже, которому тогда было всего 18 лет. Иногда это была тщательно подготовленная контрабандная операция, когда переодетый женщиной Якоб переправлял монеты через французский фронт, спрятав их под одеждой. Чаще он со скидкой покупал у Веллингтона векселя ниже номинальной стоимости, которые погашал в казначействе по номиналу, обычно получая наличные гинеи, а затем перевозил через Ла-Манш Якобу. Затем Якоб эти деньги передавал в обеспечение французским банкирам в испанских, сицилийских и мальтийских банках, которые, в свою очередь, снабжали Веллингтона наличными. Эти транзакции в процессе обогатили немало банков, а больше всего – Ротшильдов.
Правительство не осталось неблагодарным. «В связи с деятельностью мистера Ротшильда, – писал Херрис, – я не хотел бы упустить эту возможность засвидетельствовать искусность и пыл, с которыми он оказал нам эту услугу, и в то же время настолько незаметно, что, по-видимому, это никак не сказалось на обстановке на бирже».
Ротшильд и Херрис вынуждены были работать над этой операцией в тесной связке и строгой тайне, что неизбежно породило многочисленные слухи о том, что Херрис неплохо на ней нажился. Сплетни снова поползли в 1827 году, когда премьер-министр Годрич предложил сделать Херриса канцлером казначейства. По причине своих связей «с неким выдающимся капиталистом, – писала одна газета, – он непригоден для занятия официальных постов». «Некий выдающийся капиталист», которого также называли «главным спекулянтом на денежных рынках Европы», нигде не назывался по имени, но все понимали, о ком идет речь. Возможно, что Ротшильд действительно помог Херрису с частным займом, как помогал и многим другим, в том числе и самому принцу-регенту[11], и что Херрис имел причины быть ему благодарным, однако нет никаких доказательств того, что он брал взятки у Ротшильда. Годрич заверил Херриса, что не верит ни слову из инсинуаций, и в должное время назначил его на пост.
В основе кредитной системы Ротшильда лежала тщательнейшим образом разработанная сеть информаторов. В первую очередь это были сами братья, разбросанные по Европе. Натан располагал агентами и курьерами по всему южному побережью и напротив голландских портов, и его служащими кишели поля боев в Европе. Кроме того, у него на плате состояли многие капитаны пакетботов, и зачастую он был лучше осведомлен о событиях на континенте, чем само правительство.
По одной легенде, Натан присутствовал в битве при Ватерлоо, предположительно чтобы быть поблизости на случай каких-то важных изменений. Другая молва гласит, что он первым получил известие о победе с почтовым голубем. И все сходятся в том, что потом он бегом бросился на биржу, чтобы обратить в деньги свое знание, опередив других; но вместо того, чтобы просто скупить все, что можно, он поначалу начал продавать и уже потом, когда цены упали, он совершил резкий разворот и стал скупать. Цены действительно упали, но не из-за махинаций Натана, а из-за новостей о задержке Веллингтона у Катр-Бра.
Сражение при Ватерлоо произошло 18 июня. Известия дошли до Натана через одного из его агентов в Дюнкерке 20 июня. Он сразу же сообщил обо всем премьер-министру лорду Ливерпулу, но тот считал, что новость слишком хороша, чтобы быть правдой, пока ее не подтвердила депеша от Веллингтона примерно тридцать часов спустя.
Натан же особенно не сомневался, радостно накинулся на рынок и скупил огромный пакет акций. Через несколько часов разлетелись новости из Ватерлоо, и цены взмыли вверх.
Натан был вовсе не прочь совершить удачный маневр за счет других игроков на бирже и, более того, испытывал некий озорной восторг, когда обманул ожидания рынка, но его блестящий ход после Ватерлоо объяснялся не дьявольской хитростью, а эффективной работой созданной им разведывательной сети. Отныне в Сити на Натана взирали с благоговением, как на какого-то чудотворца. И в сфере финансов, где так сильно полагаются на веру, сама уверенность в том, что человек умеет творить чудеса, дает ему возможность их сотворить.
После Ватерлоо Ротшильды стали банкирами Священного союза христианских государей, образованного Александром I для защиты политической стабильности в Европе; в Союз вошли Россия, Австрия, Пруссия и Британия[12]. Династия рассредоточилась по разным столицам, чтобы управлять денежными потоками. Якоб поселился в Париже, Соломон отправился в Вену, Карл – в Неаполь, Амшель остался дома во Франкфурте; но главным центром операций был лондонский Нью-Корт во главе с Натаном.
С окончанием войн приток английских денег в Европу не прекратился. В 1817 году Пруссия отчаянно нуждалась в 5-миллионом займе. Вильгельм фон Гумбольдт, прусский посол при Сент-Джеймсском дворе, призывал обратиться в Нью-Корт. «Ротшильд – самый предприимчивый делец в стране, – писал он. – Более того, это человек надежный, и здешнее правительство ведет с ним большие дела. Кроме того, насколько мне известно, он справедлив, безупречно честен и умен». Христиан фон Ротер, глава прусского казначейства, подтвердил это мнение: «В этой стране Ротшильд – самый уважаемый человек и здесь, в Лондоне, обладает громаднейшим влиянием на все финансовые дела. Кругом говорят, и, надо признаться, это небольшое преувеличение, что он всецело распоряжается обменным курсом в Сити. Его могущество как банкира неизмеримо».
Натан взял на себя дело с займом и обеспечил его под 72 процента. По словам Натана, это была «великолепная сделка», поскольку акции ни разу не упали ниже начальной цены в 1824 году и, более того, повысились до 100 процентов.
Это был первый крупный государственный заем, осуществленный Ротшильдами. За ним быстро последовали и другие. В 1819 году он от имени британского правительства открыл заем в 12 миллионов фунтов под 3 процента. Списки желающих на него подписаться были заполнены еще до того, как казначейство официально огласило свое намерение, и к открытию торгов намеченная сумма подписки была превышена на 40 миллионов. В 1821 году он организовал заем в 2 миллиона фунтов для правительства Неаполя; в 1823-м – полтора миллиона для Португалии, в 1824-м – 300 тысяч для Австрии, и так далее год за годом, иногда вместе с такими банкирскими домами, как «Бэрингс банк», но обычно в одиночку. Не все займы приносили прибыль, некоторые заканчивались крахом, но отныне иностранные казначейства, которые обращались за деньгами на лондонский рынок, практически неизбежно обращались к Ротшильду. Натан сделал кредит более мобильным и международным. До него в Лондоне недоверчиво смотрели на иностранные займы, так как к обычным рискам вложений прибавляли риски политических неурядиц. Более того, дивиденды обычно выплачивались за границей, в иностранной валюте, и на них воздействовали колебания валютного курса. Натан устроил так, что дивиденды выплачивались в Лондоне, в фунтах стерлингов, и само его имя служило гарантией. В 1823 году, например, он организовал заем в 2,5 миллиона фунтов для Неаполитанского королевства, которое считалось очень ненадежным должником, так как было охвачено сильными внутренними беспорядками и в нем стояла большая австрийская армия. Торги открылись на уровне 89,8 фунтов стерлингов. За несколько месяцев цена выросла до 96,75, а в какой-то момент даже достигла 108. Мало что в положении самого Неаполя могло объяснить этот взлет, и, по-видимому, им он был в большой степени обязан поддержке Натана.
