– Я тебе перезвоню, – скороговоркой бросила она в трубку и отключилась. Трясущимися руками откопала в сумочке носовой платок, уткнулась в него и разрыдалась, стараясь приглушить голос и не выть на всю улицу. Хотя прохожие все равно на нее поглядывали.

Через три минуты бурного плача заломило виски и слезный поток начал иссякать. Сигарета куда-то запропастилась, Ира в недоумении покрутила головой, не нашла и достала другую. Потом вытащила зеркальце и принялась стирать разводы туши под глазами.

«Нервы никакие!» – угрюмо подумала она. Несколько раз глубоко вздохнула и снова набрала Дюшин номер. Он сразу же ответил.

– Я свинья, – самоуничижительно поведала ему Ирина.

– Самокритика всегда была твоей сильной стороной, – хмыкнул он на том конце провода. – Я тебя умоляю, давай ты не будешь извиняться и вообще, так переживать. Я же все понимаю.

– Вот-вот. Именно поэтому мне еще стыднее, потому, что ты все понимаешь. Видел все с самого начала, а я даже ни разу не заступилась за тебя.

– Жена против мужа даже в суде может не свидетельствовать, – возразил он. – Тем более что ты совершенно не обязана отвечать за его слова и поступки. Это же он делал, а не ты!

– Но я-то позволяла!

– То, что ты принимала его сторону – это абсолютно нормально, – твердо сказал Дюша, ставя точку в этом вопросе. – Расскажи лучше, что случилось. Судя по всему, у тебя неприятности?

– Это с какой стороны посмотреть… Я все больше начинаю думать, что не такие уж это и неприятности… – философски отозвалась она. – Я от него ушла. Вчера. И собираюсь подать на развод. Это конечно не очень-то приятно, но, с другой стороны, я снова свободна, независима, и готова жить новой жизнью.

– Бедная ты моя сестренка, – вздохнул он, в голосе сквозило явное сочувствие. – Где ты сейчас?

– У Светки пока. До завтра, а потом не знаю еще… Расскажи, сам-то ты как?

– Интересно, ты в судьбу веришь?

– А что такое?

– Стечение обстоятельств. Бери свои вещи, хватай такси и приезжай ко мне.

– Э… То есть как? Прямо сейчас?

– Ага. Во-первых, насколько я знаю, у Светки сейчас новый мужик, и хоть она тебя очень-очень любит, но не думаю, что так уж сильно расстроится, если ты оставишь их наедине. А во-вторых я завтра улетаю.

– Как это? Куда?

– В Прагу. Месяца на четыре. Так что можешь спокойно пожить у меня.

– Ой!

Предложение было более чем щедрым – Дюша являлся владельцем милой двухкомнатной квартиры в центре города. Он купил ее шесть лет назад, сам сделал весь ремонт, не жалея ни сил, ни времени, ни денег, вникая в каждую мелочь. Он хотел, чтобы глядя вокруг он мог гордиться тем, что все это сделано его руками, во все вложена его душа, и ему это удалось. От природы обладая вкусом и чутьем, он сделал свое жилище необычайно стильным, но в то же время уютным. Здесь все было на своих местах, дышало покоем и умиротворением.

– Как в Прагу?

– Как-как… по контракту! Я этого предложения полгода ждал! – В его голосе послышалось ликование.

– Вот это да-а… – протянула она. – Я очень рада за тебя!

– Я и сам за себя страшно рад. И на радостях предлагаю тебе пожить в моей квартире.

– Дюш, а ты уверен? – осторожно спросила Ира. – Я же знаю, что для тебя квартира – это святое!

– Ты друг, тебе можно, – убежденно ответил он. – И вообще, ты же знаешь, я никому не позволял столько, сколько тебе. Даже называть меня Дюшей…

Что верно, то верно. Для всего остального рода человеческого он был только и исключительно Андреем. Андрей – Андрюша – Дюша. Ирка с детства слышала, что Дюшей его звала мама, и постепенно привыкла звать его так же. Но если так к нему обращался кто-то другой, Дюша тут же вставал на дыбы.

– Так что давай, – подвел он черту, – Мухой прилетай ко мне, а то я с утра отчаливаю, а мне так хочется с тобой поболтать!..

Света с Иваном все же расстроились, когда она сказала, что уедет уже сегодня вечером. Правда, глядя, как он обнимает ее подругу, прижимает ее к себе и задумчиво целует в макушку, Ира было уверена, что эта грусть у них быстро пройдет, тем более, что они договорились встретиться через пару дней.

Без пятнадцати полночь такси подвезло ее к Дюшиному подъезду – он уже стоял и ждал ее, чтобы помочь донести чемоданы. Выбравшись из машины, Ира первым делом с нечленораздельным счастливым писком бросилась ему на шею. Дюша поймал, закружил ее, расцеловал по старой привычке в обе щеки.

Таксист сидел и умильно улыбался, воспринимая эту сцену однозначно, как встречу двух влюбленных. Знал бы он, что один из них непонятно какой ориентации, а вторая вчера удрала от мужа…

Дюша подхватил чемоданы, и они вошли в дом.

***

– Сто лет у тебя не была! – вздохнула Ирина, входя в прихожую.

– Да уж. Вообще, ты одна из тех немногих людей, кого я рад видеть у себя дома!

– О-о-о! – Ира рассмеялась. – Я прямо выросла в собственных глазах!

Дюша улыбнулся, подавая ей шлепанцы.

– Смотри, головой в потолок не врубись.

Потом они сидели на кухне, пили какой-то неимоверно сладкий ликер (Дюша такие любил) и говорили о жизни.

– Не могу сказать, чтобы он мне когда-нибудь нравился, – сказал Дюша, когда они принялись на все лады обсуждать Виктора. – Но ты вся так светилась, что просто язык не поворачивался сказать тебе о нем что-то плохое.

– М-да… Знаешь, это странно… Я сегодня разговаривала со многими старыми друзьями, которые давно и хорошо меня знают, и все говорили примерно то же, что и ты сейчас. Получается, что Вик никому особо не нравился, но никто так и не рискнул мне высказать откровенно свое мнение. Разве только Светка… И то она все время старалась смягчить свои слова.

– Не вижу ничего странного. Виктор очень ревниво к тебе относился, это было видно невооруженным глазом. Говорить о нем плохо – значило нажить себе врага в его лице. Это окончилось бы тем, что ты бы поругалась с человеком, который тебе это сказал. Ты же тогда вообще адекватно ничего воспринимать не могла!

– Пожалуй, ты прав. Если бы мне тогда сказали о нем что-то плохое, я бы глотку перегрызла! И куда все делось?.. Теперь мне кажется, что все – наш брак, жизнь вместе, даже наша любовь – все было ошибкой…

– Обычное дело. Такое случается не только с тобой. Некоторые всю жизнь только и делают, что ошибаются. И потом… может все еще наладится?

– Не знаю… Он мне сегодня даже не позвонил, только прислал сообщение, что я сука, и все.

– Ну, сегодня это еще не показатель. Сегодня он злится. Дай ему недельку остыть, понять, что он тебя действительно потерял, а там посмотрим.

– Не знаю, – повторила Ирина. – Я, теперь, правда не знаю, что мне делать и чего я хочу.

– Ничего не делать, – посоветовал он. – За тобой никто не гонится. Не нужно искать ответы на вопросы в своем сердце, когда оно еще само не решило, что тебе надо. Когда придет время, ты все поймешь. Главное, не торопись и не ври себе.

– Спасибо, Дюш. Ты всегда умеешь найти слова, которые меня утешат. И все-таки еще раз прости меня. Я должна была сохранить нашу дружбу, а я даже особо не старалась. Позволила ему командовать моей жизнью…

– Не надо, Ир. Ты просто хотела быть счастливой. За это не должно быть стыдно…

***

Вторая подряд бессонная ночь, разговоры на кухне, сладкий тягучий ликер и дым сигарет, уходящий в тихо урчащую вытяжку…

Дюша постелил ей в гостиной, и Ира провалилась в сон. Она не слышала, как он встал с утра, как гремел посудой на кухне. Она проснулась только тогда, когда он зашел в комнату, чтобы забрать упакованный чемодан.

– Ты чего? – она резко села на кровати. – Сколько время?

– Я уезжаю, – негромко ответил Дюша, – не хотел тебя будить. Ты так сладко спала…

– Дюша, я с тобой! Провожу тебя в аэропорт! – подхватилась она.

– Ой, нет! – поморщился он. – Не люблю таких прощаний! Мне будет приятнее, если я услышу, как ты запрешь за мной дверь и знать, что я оставил свою квартиру в надежных руках. У нас, кстати, есть двадцать минут, чтобы выпить по чашечке кофе.