В одно из воскресений, когда за главного на батарее оставался старшина Фесуненко, я подошел к нему и попросил отпустить ровно на два часа, дабы съездить к девушке на квартиру, узнать, почему она не подходит к телефону уже третий день. Может, с ней что-то нехорошее случилось.

  - Я не могу тебя отпустить ни на шаг, мне приказано не отпускать именно тебя. Если я этот приказ нарушу, я буду разжалован и уволен со службы, что я тогда делать буду? - сказал старшина.

  - Тогда пошлите другого солдата по моему поручению.

  - Зачем это тебе нужно? Ты хочешь сделать девушке неприятность? А вдруг, за ней начнут следить, а то и на допрос могут вызвать. Сиди пока, не рыпайся. Это тебе мой добрый совет.

  Я вынужден был смириться. Потянулись унылые, тревожные дни, дни ожидания неприятностей. Кто-то из солдат сказал, что аресты неблагонадежных производятся обычно ночью: подъезжает черный воронок с решеточной дверью, внутри сидят два солдата, в кабине водитель и офицер. Приходят, будят, надевают наручники, сажают в воронок и уезжают. Вот и вся музыка.

   Я стал ждать ночных гостей. Спят сослуживцы в казарме, сопят, храпят, а я ворочаюсь, прислушиваюсь. Если дежурный прошагает по коридору, я уже вскакиваю и начинаю одевать гимнастерку. Это было мучительно. Скорее бы уж пришли и арестовали, - пусть совершится то, что должно свершиться сейчас, без растяжки нервов, которые и так уже чересчур напряжены.

   Так прошли две недели. В начале третий недели, в понедельник на КП приехал начальник политотдела дивизии полковник Фролов.

  Капитан Самошкин ходил за ним, как цыпленок за курицей, приложив руку к головному убору. Бородавицын спрятался в своем кабинете и срочно принялся наводить порядок в столе. Старший лейтенант Слободан выстроил свой взвод и учил солдат распевать партийный гимн.

  - Позови мне этого солдата - писателя, я хочу на него посмотреть и поговорить с ним. Интересно посмотреть, что это за птица такая.

  - Вы в моем кабинете будете с ним беседовать, товарищ полковник? - спросил Самошкин.

  - В твоем, но без свидетелей. Он должен передо мной раскрыться.

  - Слушаюсь, товарищ полковник.

  Когда я вошел в кабинет, полковник чистил ногти маленькой пилкой, сдувая опилки с пальцев. Он старался казаться добродушным, и был максимально вежлив. Почти вся беседа прошла в форме диалога.

  - Откуда вы так хорошо знаете русский язык, вы ведь росли на Украине, не так ли?

  - Я много читаю.

  - Каких писателей вы любите больше всего?

  - Русских и зарубежных классиков 19 века.

  - Почему не читаете советских авторов?

  - Прочитаю классиков, возьмусь за советских авторов.

  - Почему вы думаете, что мир нельзя защитить с оружием в руках?

  - Оружие должно, когда-нибудь стрелять, какой же это мир? Вообще, я хотел бы услышать, что мы не только боремся за мир, но и сокращаем армию. Тем самым мы бы показали пример другим государствам.

  - Почему вы утверждаете, что сочинения Сталина лучше сочинений Ленина?

  - Сталин пишет проще, доступнее, у Ленина - каламбур.

  - Ваш дневник написан в антисоветском духе. Наши работники проверили вас детально. Я о вас теперь знаю больше, чем вы сами о себе знаете. Вы были самым первым комсомольцем в своем селе, а потом стали секретарем комсомольской организации, контакта со шпионами у вас не было и не могло быть. Откуда у вас такие мысли? Вы талантливый молодой человек и потому ваше поведение не похоже на поведение всех остальных солдат, направьте свои способности в советское русло и вы увидите, что от этого будет польза. Вы еще очень молоды, и вам ваш тяжкий грех перед советской властью проститься, потому что вы родились не при советской власти и не успели еще убедиться в преимуществах социализма, не видели нашей жизни во всей ее красе. Трудности, которые вы сейчас можете увидеть это результат того, что мы пережили разорительную войну. Сейчас мы восстановили города, возрождаем колхозы, активно строим социализм и тут же приступим к строительству коммунизма, может еще и вам самому придется жить в светлом будущем, тогда вы с ужасом будете вспоминать грехи своей молодости. Не делайте их больше, откажитесь от всего этого. А что касается произведений Ленина, то, я согласен, читаются они не так легко, но зато, какая глубина, какая глыба! Если быть внимательным, то погружаешься в море идей. А какие выражения! Шаг вперед --два назад, революция может победить и в одной, отдельно взятой стране, а потом уж во всех странах одновременно, или : капитализм - это империализм! здорово, не правда ли? Все ли вам понятно? Есть ли вопросы, просьбы?

  - Есть, товарищ полковник.

  - Давайте.

  - Меня не отпускают ни на шаг за пределы казармы, видимо, мое руководство думает, что в городе полно американских шпионов, с которыми я тут же, немедленно вступаю в контакт. Нельзя ли восстановиться в правах хотя бы раз в неделю выезжать в город. Я записан в библиотеку, должен им книги, в школе, которую мне запретили посещать, надо забрать документы. И потом, я теперь, как Тарас Шевченко, мне запретили читать и писать.

  - Кто запретил?

  - Мой командир, старший лейтенант Слободан.

  - Хорошо, мы это поправим. Идите, приведите себя в порядок, я отвезу вас сейчас в город. Сапоги начистите до блеска, хорошо?

  - Слушаюсь, товарищ полковник, - запел я, вскакивая.

  Пока я чистил свои сапоги, полковник Фролов беседовал с руководством батареи. Через десять минут я радостный и оживленный стоял возле машины полковника. Полковник вышел в сопровождении Самошкина, Бородавицына и Слободана.

  - Ваш солдат вернется вечером, он мне нужен, - сказал полковник, садясь в машину.