Город без пробок показался каким-то опустевшим и почему-то игрушечным. До космодрома мы доехали быстро. Там нас уже ждали.

Водитель с раздражающим равнодушием передал меня с рук на руки помощнику пилота. Я все ждала, что кто-нибудь из них запросит ведомость доставки и потребует расписаться там, где галочка, но, к счастью, этого не случилось – моя гордость была частично спасена.

Поднимаясь по ступенькам трапа, я пыталась сконцентрироваться на эмоциях и почувствовать хоть что-то. Впервые за семнадцать лет я поднимаюсь на космический корабль и совсем скоро покину эту планету. Я ожидала трепета, восторга, возможно, легкого ужаса, но ничего такого не было. Ступеньки как ступеньки, корабль как корабль – в фильмах часто показывали внутреннее убранство таких летательных средств передвижения, так что удивляться и испытывать трепет не получалось – слишком буднично все выглядело. Даже темнота за окном не способствовала появлению романтического настроения.

Я разочарованно вздохнула. Ладно, когда засяду за шпионский роман, опишу все совсем иначе.

– Майя Данишевская? – поинтересовалась женщина средних лет с прилизанным в пучок волосами на макушке. Спрашивала она явно для порядка, а может, из вежливости, потому что ее блекло-серые, как будто выцветшие глаза уже просканировали мое лицо. Видимо, я была похожа на собственные фото или что там ей предоставил Алекс, потому что она осталась довольна результатом сверки.

– Да.

– Элеонора Фис. Я ваш помощник на время этого полета. Если что-то понадобится – обращайтесь.

Голос звучал четко и по-военному сухо. Я невольно выпрямила спину и подстроилась под ее интонации.

– Сколько времени займет дорога?

– Двадцать часов сорок три минуты. За два часа до прибытия я проведу инструктаж.

Я едва удержалась от того, чтобы по-гвардейски не щелкнуть каблуками. Остановило лишь отсутствие таковых. Сегодня я тоже была в кедах, единственных в моем гардеробе.

– Пожалуйста, займите место в своей каюте. Мы готовимся к взлету.

Что ж, каюта – это отлично. Будет где спрятаться и отдохнуть.

Вытянувшись на узкой кровати в небольшой, похожей на пенал комнате, я предусмотрительно пристегнулась ремнями, хотя современные правила безопасности этого вовсе не требовали. Прислушиваясь к усиливавшемуся реву мотора – мы набирали скорость перед гиперпрыжком, – я зажмурилась, а спустя мгновение расслабилась, амебой растекаясь по жесткому матрасу. Возможно, я зря так переживала? Корабль даже не досмотрели, хотя обычно проверяющие разве что не обнюхивали каждую щель. Видимо, Алекс с кем-то договорился на этот счет. Интересно, пилот – землянин или эриец? Впрочем, неважно. Главное, что все прошло гладко. Если и на Цинфе все будет так же легко, как сейчас, то я, возможно, даже получу удовольствие от поездки.

Улыбнувшись, я скосила глаза чуть вправо и тут же помрачнела. На прикроватной тумбочке, ехидно поблескивая черной лаковой поверхностью, лежал новенький нетбук как невинное напоминание того, что иллюзии – это, конечно, полезная штука, имеющая право на существование, но увлекаться ею не стоит. Вздохнув, я натянула одеяло до макушки и твердо решила поспать хотя бы пару часов. Была уверена, что не смогу вырубиться, но сказалась нервотрепка – почти сразу я провалилась в густую, дружелюбно распахнувшую свои объятия темноту.

Время в полете пронеслось незаметно. Я обнаружила в каюте встроенный душ и небольшой холодильник с бутылками минеральной воды и сухим пайком. Никакого кофе, чая или сладостей – все по-военному лаконично и продуманно.

Бо́льшую часть времени я спала или читала. В нетбуке, помимо двух контактов, обнаружилась неплохая подборка электронных книг на цинфийском. Алекс, как всегда, проявлял заботу, не забывая о деле. Со скукой мне было предложено бороться посредством изучения языка и погружения в местный менталитет. Признаться, я не имела ничего против.

Краем сознания я отметила ярлык на рабочем столе для выхода в Глобальную сеть. Значит, оказавшись на чужой планете, я не буду оторвана от мира. Смогу читать новости, как эрийские, так и цинфийские, наблюдать за развитием событий и отслеживать реакцию жителей на собственную персону. Неизвестно откуда взявшийся азарт постепенно вытеснил обуревавший меня страх.

И все же, когда в иллюминаторе появились нечеткие очертания Цинфа, я занервничала. Корабль снизил скорость: мы входили в частное космическое пространство чужой планеты, где любые гиперскачки были под запретом.

Затаив дыхание, я положила руку на стекло округлого оконца и с жадностью рассматривала голубоватую дымку, окутывающую планету, как туман, заботливо стелящийся у реки. Отсюда Цинф выглядел величественно и прекрасно: темно-синие, сверкающие, как драгоценность, толщи воды расползлись по большей части планеты и острыми гранями впились в коричневато-зеленые островки суши, похожие на зерна для посева, разбросанные неумелым фермером в той хаотичности, что рождает наиболее безумные и чарующие узоры.

– Майя Данишевская, вы готовы?

Я подпрыгнула, как мышь, испуганная криком первокурсницы в женском туалете, и настороженно уставилась на вошедшую без стука Элеонору. Возможно, она и стучала, но я, увлеченная открывшимся зрелищем, могла и не услышать.

– Готова? – переспросила я, надеясь, что голос не прозвучал слишком затравленно. Куда только подевались деловой настрой и проблески азарта?

– На маникюр, укладку и макияж у нас ровно два часа. Я предупреждала вас об этом, – строго напомнила мне она и сухо указала на кресло. – Не отнимайте мое время, его и так немного.

Я задумалась, был ли это завуалированный намек на то, что со мной придется повозиться, но почти сразу отмахнулась от этой мысли. Меня интересовал более любопытный вопрос.

– Моим… преображением займетесь вы?

– Предпочитаете попросить о помощи пилота?

– Нет, благодарю, – поспешно отказалась я, силясь уложить в голове образ суровой дамы с профессией стилиста. – В вас я не сомневаюсь – наверняка вы отлично справитесь с управлением кораблем, но вот познания пилота в моде вызывают некоторые опасения.

Элеонора чуть приподняла уголки губ, обозначив, что оценила мою попытку пошутить, но разговор не поддержала. Я осторожно опустилась в кресло и с любопытством покосилась на небольшой черный чемоданчик, который она все это время сжимала в руке, а сейчас положила на стол и раскрыла с такой сосредоточенностью, будто перед нами был ящик Пандоры.

– На Цинфе царит культ молодости и красоты. Макияж предпочитают делать максимально натуральный, с эффектом сияющей кожи и чуть влажных губ. Никаких темных оттенков, блесток и нарочитой яркости. Запомнили?

Я кивнула, а Элеонора, расставляя на столе многочисленные баночки, продолжила:

– Сегодня я помогу вам с образом, но в дальнейшем вам придется справляться с этим самой. – Она окинула меня оценивающим взглядом, и, видимо, мой бледный, лишенный макияжа и укладки внешний вид не внушил ей доверия. – В случае если не справитесь самостоятельно, обратитесь к личному помощнику. Помимо синхронного перевода он обязан выполнять ваши просьбы и поручения. Найти стилиста на Цинфе не составит труда.

Я перевела эту бесстрастную ремарку как «если у вас руки растут не из того места, будьте любезны, не замалчивайте это» и вздохнула. Руки у меня и правда росли не оттуда, откуда хотелось бы.

– Закройте глаза, я нанесу основу.

Я послушно зажмурилась и внимала наставлениям уже вслепую.

– Волосы традиционно считаются символом женственности. Некоторые молодые женщины делают короткие стрижки, проявляя свой бунтарский дух, но в целом это не одобряется. Нам повезло, что вам не придется наращивать волосы. Эта длина вполне подойдет.

У меня не получилось удержаться от колкости:

– Я старалась.

– Если бы старались, родились бы блондинкой, – отбрила Элеонора. – На Цинфе блонд неимоверно популярен.

Я развела руками и опасливо уточнила:

– Вы собираетесь изменить мой цвет волос?