Так что Первая мировая может начаться гораздо раньше и не в Европе, а в Африке – за передел африканских колоний. У России, не обладающей африканскими колониями (а зачем, собственно, они нужны – у нас неосвоенных территорий и ресурсов навалом), остается достойная роль – когда все достаточно намутузят друг друга, вместе с САСШ прийти и вытащить за шкирки из свалки плачущих драчунов с расквашенными носами.
Но это все достаточно нескоро, в дальней перспективе, а в ближней тоже все не так просто. Рассчитывал провести медовый месяц здесь, на вилле, которую мне вроде как подарили на свадьбу. Тем более что Маше здесь очень понравилось, особенно красивый розарий в саду. За садом ухаживал садовник, он же и мажордом и слуга – все в одном лице. Жена его была горничной и кухаркой также по совместительству, супруги жили здесь же в небольшом домике у ворот. Территория охранялась королевскими гвардейцами, патруль которых частенько проезжал по дорожке вдоль забора. Дом был неплох, со вкусом обставлен, хотя мебель не такая дорогая, как была в Асмэре, – ну там же работа прославленных итальянских мебельщиков, сделанная из ценных пород дерева, а в Греции – работа местных мастеров из того, что есть под рукой – дуб и орех. Мне лично понравилось плавать в бассейне, а потом сидеть под тентом, любуясь на бухту с кораблями. И вот, когда эскадра ушла на стрельбы к турецким берегам (планировалась стрельба крупным калибром по береговым мишеням в скалах маленького необитаемого греческого островка у самых границ Оттоманской империи) появляется представитель греческого двора с бумагами на владение домом и участком земли. Я его радушно принял, подумав, что это – формальность, ан нет!
Оказывается, дом со всей обстановкой мне передается в собственность бесплатно, как король и сказал (и то только мне, без права его наследования, дарения и продажи), а вот земля с садом и строениями передается в собственность по баснословной цене! Нет, все честно – «царское слово тверже гороха», подарили мне дом, а он, оказывается, вовсе не на бесплатной земле стоит… И стоит она столько, сколько я заработал в Африке, ну чуть-чуть еще останется, чтобы подарки домой купить. Таких цен даже в Питере на Невском нет или на Миллионной в непосредственной близости к Зимнему дворцу. Спрашиваю, почему? Ответ – это земля королевской резиденции, выделенная королем под застройку для его ближайших вельмож. Мол, жить рядом с королем, под охраной – это дорогого стоит. Но не стоит это столько в захолустных Афинах, куда, кроме как морем из России не добраться, наверно, даже в Ницце дешевле, вот и куплю в Ницце особняк с садом. Сказал, что столько денег у меня нет и даже от рассрочки отказался, почувствовав, что меня в общем-то пытаются банально «развести» на спонсорскую помощь молодому греческому государству, недаром все соседние виллы пустые стоят, дураков нет сумасшедшие деньги платить за соседство с королем.
Сказал, что неделю подумаю, и забрал у него договор, а потом, если адмирал Авелан будет не против, пойду с эскадрой в Кронштадт, поскольку «Чесма» пойдет вместе со всей эскадрой на Балтику. Собственно, почему эскадра решила пойти пострелять по береговым целям практически под носом у турок? Цель похода эскадры в Морейский пролив к безымянному островку недалеко от Крита – показать мощь русских двенадцатидюймовок и выучку артиллеристов. Греки просили припугнуть басурман, так как в очередной раз обострились греко-турецкие отношения, они и будут периодически обостряться, вылившись в серию восстаний на Крите, которые в ближайшие годы[7] приведут к Балканским войнам, явившихся одним из факторов, подтолкнувших Европу к Мировой войне. Российские Морское и Военное министерства планируют захват проливов, для чего и реализуется с напряжением всех сил программа строительства броненосцев типа «Чесмы» – с удвоенным носовым залпом. Дальнейший распад Османской империи неизбежен, слишком много внутренних и внешних противоречий, сначала греки будут резать турок на Крите, потом турки будут резать греков в Измире (тогда Смирне). Вот только России бы держаться от этого подальше, нет, мы опять везде лезем, как будто внутри государства проблем нет и тишь, гладь и божья благодать. Так и в Первую мировую влезем воевать за чужие интересы и развалим империю. И никакие попаданцы этот процесс не остановят, так как запущен он давно, еще матушкой Екатериной, и стал плотью от плоти внешней политики Российской империи.
Я, конечно, сообщил в телеграмме Обручеву сразу по прибытии в Пирей текущую ситуацию, генерал просил написать доклад по всей кампании и о моих выводах по ней. Доклад отослать ему с дипломатической почтой, так как периодически крейсера уходят в Кронштадт и заменяются другими кораблями эскадры, офицеры получают плавательный ценз[8] и необходимый опыт. Один из пришедших недавно крейсеров привез орденские знаки для моего отряда, которые были нам даны еще до поступления на службу к негусу, за успешное выполнение задания по доставке послания императора Всероссийского и его подарков негусу, а также за бой с кочевниками в пустыне по дороге в Харар.
К докладу о войне, переговорах о мире и о текущей обстановке в Эфиопии я приложил списки потерь, упомянув и Титова, как «сбежавшего» в Массауа при расследовании недостачи денег. Деньги за трофеи (те, где вычли семьдесят процентов) были поделены, деньги Титова были после возврата половины в счет погашения казенной суммы, также разделены между участниками похода, то есть недостоин оказался интендант трофейных денег, так круг порешил. Об этом я также упомянул в рапорте. Еще отдельным рапортом испросил разрешение на ношение греческих и эфиопских орденов, что по телеграфу мне уже разрешили сделать к свадьбе, когда я уведомил Обручева о том, что женюсь на великой княжне абиссинской. Перед уходом эскадры отдал на уходящий крейсер пакет с докладом и рапортами вместе с уведомлением Менелика о смерти Лаврентьева и рапортом Букина о переходе в подданство Эфиопии. Тогда же контр-адмирал вручил мне орден Святого Владимира 3-й степени с мечами за поход и бой в пустыне еще до службы у негуса. Отдал мне как старшему начальнику и знак ордена Святого Георгия для Артамонова, с чем я его и поздравил, к радости старого денщика. Пришлось несколько разочаровать Ефремыча в том, что не быть ему дворецким на греческой вилле, слишком она дорогая для меня, но служить при мне с тем же жалованьем он все равно остается, если захочет.
Пока размышлял «за жизнь», кофе остыл, сижу, пялюсь в чашку, солнце уже поднялось высоко и стало припекать, пора сделать зарядку, поплавать в бассейне и, позавтракав, поехать с Машей в Афины, заодно и тройку чемоданов прикупить, а то ее платья в узел, что ли, увязывать, когда обратно на корабль поедем.
Сделав зарядку, поплавав в бассейне и приняв душ, пошел будить Машу и звать ее на завтрак. Только нагнулся, чтобы поцеловать ее, спящую, как она открыла глаза, обвила меня за шею руками и повалила на постель. В общем, все закончилось постельными боями к обоюдному удовольствию. Наконец, оседлав меня в позе наездницы, Маша потребовала от меня просить пощады, что я и сделал в обмен на завтрак. Птичка полетела в ванную комнату приводить себя в порядок и прихорашиваться, я же лежал расслабленный и думал, до чего же все хорошо и не надо никаких титулов и богатств – самую большую награду я уже получил. К сожалению, пока мы занимались любовью, время утренней прохлады прошло и на улице стало слишком жарко, чтобы ехать в Афины. Решили посидеть в тени, пока не спадет жара, и совершить вечерний променад.
Ближе к вечеру отправились в порт, благо недалеко. На рейде все те же корабли – дальше в море – «Владимир Мономах», пришедший из Нагасаки[9], но не взятый на стрельбы из-за старых орудий с изношенными стволами и посыльный минный крейсер «Лейтенант Ильин», который уйдет вперед эскадры в Петербург с дипломатической почтой и списанными с эскадры моряками (кто после болезни, а кто и по дисциплинарке). Проехали вдоль пирса (к дому был приписан экипаж, запряженный сивым мерином неопределенного возраста, полагаю, что достаточно преклонного, которым правил садовник-дворецкий. Сначала нас везде сопровождал Ефремыч с револьвером, потом, убедившись, что в Афинах безопасно, он все чаще стал оставаться дома. Вот и сегодня он отпросился, чтобы успеть привести в порядок мой дипломатический «прикид», почищенный и поглаженный, но кое-где требующий починки.
