Дистанционные модули, псевдоинтеллектуальные турели и автоматические станции. Мы не воюем с настоящими людьми из плоти и крови. Против нас железки и создания из банки. Такой вот расклад.

Когда убрали останки наших товарищей и подогнали транспорт, чтобы погрузить на утилизацию мехи, ко мне подошел офицер и сказал, что меня вызывает к себе Комендант..

“Надеюсь жепку мою не развальцуют за плечо меха погрызенное” думалось мне. “А то на плацу одно говорят, а в жизни всякая хрень ведь случается”.

Переживал я напрасно- командование решило представить меня к награде “За Отвагу”. Ну а мне для чего эти финтифлюшки? Я же не по зову сердца в армию пошел. Не моя это награда. Я отказался, но оказалось, что моего мнения и не спрашивали, а документы уже отправили в Имперскую канцелярию. Так что меня просто предупредили, чтобы не смел сдохнуть, прежде чем получу награду, иначе не комильфо получится. Вспомнив свои обидки я попросил при распределении засунуть меня, куда погорячее, ибо теперь это личное. Облезлые тварюшки противоестественны и подлежат немедленному уничтожению. А еще я лелеял надежду, что все таки смогу найти их самочек и они будут постройнее и милее. Буду няшить их и гладить между ушек…

Наши занятия продолжились, сократив строй на десять человек. Темп был взят реально пугающий, словно за оставшийся месяц нас собирались научить как завоевать мир.

День, ночь- стало совершенно не важно для нас. Во время занятий с нами дежурил заправщик и можно было немножко расслабиться, когда он заливает в машину новую порцию топлива.

Также начались тренировки с вооружением машины. Потроха там стояли реально необычные для моего мира. Во первых внутри кабины стояли датчики захвата движения зрачков- они реагировали на то, куда пилот смотрит и подавали этот обработанный сигнал сервоприводам на стволы, расположенные над плечами меха. А во вторых — там стояли реальные мясорубки, выпускающие из своего разгонного блока настоящую смерть даже бетонной стене. Благодаря такой системе Воробьев и мог расстрелять неоморфа буквально на лету.

При такой автоматике старые полигоны с мишенями были бесполезны для тренировки и поэтому мы много часов проводили за особым тренажером.

Здоровый железный блин, метров пятьдесят в диаметре, обсыпан вокруг противоосколочной насыпью. В центр помещался мех, а дальше начиналась карусель- в блине находилась кучу отверстий, где внутри стояли маленькие зеркальца, отражающие свет от фонаря. Рядом стоял датчик давления, показывающий попадание. В момент команды “Огонь” по всему блину, в любом порядке могли загораться огоньки цели. Задача пилота вовремя заметить и поразить левым или правым стволом.

Думаете просто? Да я чуть косоглазие не заработал! И еще нервно вздрагивал от любой вспышки света, вроде зажигания лампы в комнате. Рука сама ложилась на рычаг управления огнем. Слышал, что кто-то из наших настолько упахался, что когда пришел в кубрик и клацнул выключателем, то мгновенно снял тапок и шарахнул им в плафон. Как я говорю: Резкость есть- дети будут, эхехе!

Еще нас учили управляться со щитами. Автоматические турельки имели неприлично большую скорострельность и такой дождик немножко вреден для хрупких деталек наших игрушек. В таком случае целесообразнее испоганить кусочек железячки, чем наши нежные потрошка. Почему я сюсюкаю? Потому что, мы ласково называли щиты “бульдожками”. Эти трехтонные махины имели прямоугольный профиль и сечение, словно нос корабля, что обеспечивало идеальный рикошет. Ну и конечно обращались мы с ними ласково и нежно.

Когда в атаку три или четыре скорострелки, то приходилось впечатывать щит в землю, чтобы кинетическая энергия не сносила назад. Когда я увидел работу подобной установки, то первым делом подумал- можно ли ее приспособить как газонокосилку или лесозаготовилку? Стрижет то будь здоров!

Каждый из нас настолько сроднился со своей машиной, что чувствовал себя там словно в утробе матери. Приходило чувство уверенности и защищенности. Когда ты подключаешься к системам. возникает такое ощущение, словно тебя за плечи обнимает товарищ, вернее и надежнее которого не существует никого. Напади на нас сейчас та кучка неоморфов- от них не оставили бы и пятнышка.

Завершилось наше обучение совершенно неожиданно и скомкано. Просто приехали многоосные тягачи, бригада обеспечения по быстрому загрузила наши машины на платформы. Нам дали лишь полчаса времени, забрать личные вещи с кубриков.

Комендант встретил нас на краю погрузочной площадки. Он пожелал каждому из нас удачи, обнял и дальше лишь молча стоял и смотрел. Все слова сказаны были уже давно и понятны, зачем что-то еще?

Каждый из нас залез в кабину своего трейлера и отправился к месту дальнейшей службы.

Одна машина шла как отдельная боевая единица и придавалась в усиление для целого батальона. Поэтому все с нашего потока разошлись по своим местам новой службы. Слишком нас мало, чтобы объединять в одном подразделении настолько ценные средства…

POV

Полковник Соколов после долгого спора по видеоконференции со штабом, смог наконец-то выбить себе новое пополнение. Их пехотный батальон окопался по самые уши и сидел в глухой обороне. По всей линии фронта противник успел создать управляющий центр, для своих машин и сейчас позиции батальона подвергались массированному обстрелу автоматических орудий. После огненного ада, когда будут уничтожены все укрепления, последует волна неоморфов и зачистит все, что шевелиться.

Наушник в ухе доложил, что последний ДОТ уничтожен и атака прекратилась. Пехота была расположена на запасных позициях и не пострадала. Авиации нет, а это значит, что дальше последует вторая волна атаки.

Так и случилось: в далеке раздался звериный утробный вой, отдаленно напоминающий кошачий и полковник принялся раздавать команды

— Капля один, огонь по четвертому ориентиру

— Капля два, капля три, капля четыре- триста тридцать три. Огонь по готовности. Доложить как принял.

— Капля один принял.

— Капля два принял.

— Капля три принял.

— …Капля…Капля четыре принял! — раздался в наушнике незнакомый голос.

— Капля четыре, что с командиром подразделения?

— Убит. Конец связи- окончание фразы потонуло в бешеных звуках выстрелов тяжелого оружия.

Полковник тяжело поднялся со дна окопа, где сидел над расстеленной картой. Все, кто обычно присутствовал с ним, сейчас вели огонь из всех орудий. Каждый ствол на счету.

Поправил фуражку, одернул китель и подхватил автомат, стоящий рядом с правой рукой. Такой рефлекс есть абсолютно у каждого, кто смог выжить хотя бы в одной такой мясорубке- автомат всегда под рукой и это маленькая соломинка, что позволяет не трястись поджилкам от ужаса.

Если они смогут отбить нападение, то три четверти личного состава будет уничтожено, что значит стопроцентное поражение при следующей волне. Поэтому он тоже должен быть там. Вместе со всеми….

Бывалый вояка замер. Что-то изменилось в звуках боя. Тонко и неуловимо. Но ощутимо.

— Капля два, центру- вновь раздался голос в наушнике- в бой вступил мех! Повторяю! В бой вступил мех!

— Держите спину! Жопы рвите, но прикройте! У нас частоты связи разные, мы не сможем дать ему целеуказания!

— Принял центр- голос отключился

— Капа девять. Всем что осталось, по улитке четыре и восемь, огонь! — два самоходных крупнокалиберных миномета исчерпали практически весь боеприпас и сейчас полковник отдал приказ выпустить весь боекомплект, ради поддержки неизвестного меха. Без них, его сожрут и пилот машины прекрасно это понимал, но все равно вступил в бой.

Пробежав по траншее, оскальзываясь и падая, командир батальона побежал к передней кромке траншей, чтобы увидеть все собственными глазами.

Вдалеке глухо бумкнуло шесть раз и спустя три поворота траншеи и полковник смог добраться до позиции Капли два и лично наблюдать за нарезкой салата из свежего мяса.

Мех носился кругами по полю и отбивался от кучи противников. Он стал первоочередной целью и неоморфы даже оставили атаку позиций, чтобы достать неизвестного пилота. А тот футбольными ударами многотонных ног отпинывал слишком близко подобравшихся, фаршировал клинками все, что находилось спереди и отстреливался от любого, кто посмел подобраться сзади.