Они-то как думали? Что по пути смогут грабить местных жителей и за их счет пополнять запасы провианта и фуража. Но как-то из вида упустили тот факт, что испуганные полевые командиры халифа выжгут к чертям собачьим все подходы к городу. В результате наступать армии придется по совершенно выжженной пустыне. Утрированно, конечно. Но не сильно.

Наличие проводников из иудейской и христианской общин Яффы позволило Ярославу получить сведения обо всех колодцах и источниках на пути. Часть из них оказалась отравленной. Однако не все. Да и отравленные были легко возобновляемы. Ведь что там делали? Просто кидали трупы, полежавшие на жаре. И все. А значит, для приведения их в порядок требовалось трупы вытащить, воду отчерпать, и все. Свежая вода была бы уже вполне применима.

Само собой, не в чистом виде.

Ярослав отчетливо понимал, что вода – это жизнь. Плохая вода – жизнь недолгая и мучительная. Поэтому, кроме повозок-бочек, построил и передвижные фильтры, и специализированные полевые кухни с большими котлами для кипячения воды на марше.

Из-за чего, вкупе со строгим соблюдением правил гигиены, марш оказался в целом спокойным. А «боевой понос», характерный для большинства военных мероприятий эпохи, обходил их стороной. Да и количество копытных созданий в обозе оказалось очень скромным из-за правильной организации обоза и применения вполне современного вида фургонов, построенных под руководством Ярослава. Он ведь в Новом Риме очень тесно сотрудничал с ремесленниками, когда «рожал» стандартный войсковой фургон. И много чего знал, понимал и осознавал в этом деле. А потому мог вполне доходчиво объяснить заказ местным плотникам и кузнецам.

И вот – 3 марта, в полудне пути, когда Иерусалим уже маячил на горизонте, Ярославу пришлось столкнуться с армией арабских шейхов. Должно было получиться неожиданно. Однако, используя правильную систему охранения с дозорами и подвижными заставами, удалось избежать внезапности нападения. И когда авангард арабов в виде легкой конницы перевалил через ближайший холм, ордер армии был уже готов к бою. Повозки сведены воедино в качестве полевых укреплений. А все бойцы занимали свои места с оружием на изготовку.

Поняв, что с наскока атаковать не выйдет, арабские войска стали накапливаться. Как и в битве при Александрии, они оказались преимущественно пешими. Да, довольно славная легковооруженная конница присутствовала. Но в целом основу их вооруженных сил составляла легкая пехота. Как, впрочем, и в VII веке, во время их знаменитых завоеваний.

Ближе к вечеру, когда арабы завершили накопление, пришел черед для переговоров.

– Уходите! – были первые слова предводителя арабской армии.

– Согласен, – кивнул Ярослав, – уходите. Этот город – наша добыча.

– Халиф и его оплот в Иерусалиме под нашей защитой, – нахмурив брови, произнес шейх. – Мы не желаем с тобой воевать. Но не отступимся.

– Тогда зачем ты пришел? – наигранно удивился наш герой. – Иерусалим уже обещан мною Патриарху. Если армии, держащие халифа в заложниках, добровольно отойдут из Иерусалима и покинут Иудею, то я не стану с ними воевать. Моя цель – не война. Моя цель – возвращение Империи утерянного.

– Империи, – скривился шейх. Ибо для мусульман тех лет Византия помещалась в Дар-аль-Карб – в «Дом войны», с которым война должна была возобновляться при любой возможности. А мир если и заключался, то временный. Для ислама Империя была лютым, непримиримым злом, которое должно было быть уничтожено. А тут такие слова…

– Да, Империи. Ибо нет более совершенной формы правления на бренной земле, чем Империя.

– Как ты смеешь такое говорить?! – взвился другой переговорщик.

– Как ты смеешь разевать рот, чтобы оскорблять меня? – с милой улыбкой возразил Ярослав. – Или не твоя цель – предотвратить битву, в которой у вас нет шансов победить?

– Нас много, – мрачно заметил шейх-предводитель.

– В Александрии вас тоже было больше. И что? Обе армии разбиты, и Египет более вам не принадлежит. Думаете, что здесь будет как-то иначе?

– Там твоим воинам помогали стены.

– Ты там был?

– Нет.

– Тогда почем тебе знать, что именно помогало моим воинам? Или ты думаешь, что я зря принес в жертву Аресу всех пленных?

Шейх напрягся.

Он хоть и был мусульманином, но был хорошо знаком с языческим пантеоном семитов, который все еще практиковался в отдельных племенах. Также он знал, что семиты отождествляли греческого Ареса со своим Баалом, для которого были характерны жертвоприношения. Во всяком случае, знаменитая геенна огненная под Иерусалимом – это как раз было место, где совершались жертвоприношения Баалу. Иными словами, Ярослав от этих слов выступил в глазах шейха адептом Баала, который находился возле его места силы.

Хуже того – Баал откликался на зов своего адепта, принося ему победу за победой. Одна кровавее другой. О том, что Ярослав учинил в Волго-Донской степи, шейх уже знал. И теперь эта выходка консула Нового Рима предстала в глазах шейха совсем иначе. Теперь это была однозначная жертва Баалу. Огромная, массовая жертва, которая без всякого сомнения его очень сильно укрепила.

Побледневший шейх сглотнул предательски подошедший к горлу комок. Вытер пот со лба. И чуть дрожащим голосом произнес:

– Если ты не желаешь отступить, то я вынужден тебя атаковать.

– Твой выбор. Твоя судьба.

– Что?

– Я говорю, что путь до той звезды, что светит ярче остальных, смертью нам грозит, но дело того стоит. Один – бог войны – услышит в небе звон клинков стальных. Буря, лютый шторм нас только раззадорят[6]. Атакуй. Давай развлечем Высшие силы кровью. Они любят на нее смотреть.

– Ты безумен, – покачав головой, произнес шейх с молчаливого согласия остальных участников арабской делегации.

– Я честный, – возразил Ярослав. – Я не вру ни себе, ни людям, что несу свет всеблагого бога, добро и любовь. Чтобы потом с этими словами их резать, насиловать и убивать. Мне не нравятся ложь и лицемерие, каковыми вы пропитаны буквально насквозь.

У шейха от этих слов дернулась щека, но он промолчал.

– Арес, Один, Перун, Баал, Сет и прочее. У бога войны много имен и еще больше ипостасей. Но все они посвящены одному – войне. И очень глупо доставать оружие и жаждать крови, посвящая все эти непотребства словам любви и благодати. Вот истинный грех. Вот истинная скверна, отравляющая все вокруг. Или вы думаете, почему халифат погрузился в пучину гражданских войн и распрей? Ложь отравила ваше сердце. Ложь вела вас все эти годы. И ложь отправит вас к праотцам, на их суровый и безжалостный, но справедливый суд.

– Хватит! – воскликнул имам, присутствующий в делегации.

– Хватит так хватит. Нападайте. И умрите. Мне сегодня еще нужно Иерусалим осадить. Не вижу смысла менять свои планы из-за вас.

С этими словами Ярослав удалился.

Но арабская армия не спешила атаковать. Они ведь не дураки лезть на укрепленный лагерь. Пусть даже их и было больше. Шейх правильно сказал – в Александрии Ярославу немало помогли стены. И он не хотел, чтобы они снова ему помогли.

Но человек предполагает, а бог располагает.

Ярослав прекрасно знал, каким образом римские легионы провоцировали германцев и прочих варваров на атаку. Чтобы не самим продвигаться вперед, а принимать их разрушенный строй в обороне. Поэтому отряды фундиторов группами по десятку выдвигались вперед и обстреливали боевые порядки арабов. Да не простыми снарядами, а зажигательными, от чего там бардак начинался просто невероятный. Шутка ли? Раз – и у тебя под ногами земля загорелась. А вместе с ней и твои портки и прочая одежда.

Дали залп.

Отошли.

Выждали чуть-чуть.

Снова выступили вперед и дали залп.

И вновь – деру.

На третий заход арабская пехота не устояла и, не дожидаясь залпа, ринулась вперед. Показав себя иррегулярным сбродом, каковым она, по сути, и была. Ведь способность долго стоять под обстрелом – признак высокого уровня организации и дисциплины, что возможно только в профессиональной, регулярной армии.