Меня он как-то сторонился. Наверное, не знал, как обращаться с юной девицей.

   Они оба выросли в селе, в молодости по набору приехали строить канал имени Москвы и нашли друг друга...Как же они трудились! С пяти утра и до вечернего гимна из радиотарелки. Да...на таких, вот, земля и держится.

   Ну, а мне надо было выполнять задания как заочнице.

  Вот я и сидела с тетрадками за столом в дальней комнате и всего стеснялась. Сбегаю, куда попросят, но на глаза не лезла, в разговоры не вступала. Постелю коврик под яблоней и зубрю учебник. Считала денёчки до моего "освобождения из плена". Вот, и вышла мне боком моя деликатность.

   Когда муж позвонил и сказал, что возвращается, от волнения не могла спать всю ночь и, едва рассвело, побежала на станцию узнать, когда пройдет воинский состав.

   Но мы разминулись, и Олег подошёл к дому раньше меня.

  Отворил калитку, мать кинулась навстречу.

   - Сыночка, слава богу, вернулся! Какой ты усталый, похудел, лицо серое.

   - Где Саня?

   - Пошла тебя встречать?

   - Зачем? Я сам не знал точно, когда буду. Пойду ей навстречу.

   - Не надо, опять разминётесь. Садись, отдохни.

  Он поставил чемоданчик, снял фуражку, китель. Сел.

   - Ну, как вы тут?

   - Да ничего, но еле тебя дождались.

   - А что так?

  Мать пожала плечами:

   - Да как тебе сказать...

   - Говори как есть. Не подружились?

  Мать замялась:

   - Какая-то она чужая...Делать ничего не умеет: книги да ручка. Только отдыхать. Мне в огороде ни в чем не помогала, еду не готовила. Соседский парень пришёл за дрелью - так с ним щебетала, аж стыдно.

   По-моему, она легкомысленная...Неудачно ты женился, сынок...

   С удивлением Олег слушал претензии матери и приходил в замешательство:

  его Ляльку, как он меня называл, не только не полюбили, но вообще рады бы от неё избавиться.

   А мать продолжала настраивать Олега против меня.

   Он встал, надел китель, взял чемоданчик, пошёл к калитке, резко открыл её и зашагал по дороге.

   Мать опешила, заохала, побежала следом, схватила за ручку чемоданчик.

   - Сынок, умоляю тебя, вернись, что же ты обиделся, я хочу тебе добра! Сейчас отец придёт с работы, что я ему скажу?

   Олег не останавливался, мать семенила рядом. Так вдвоём они прошли почти половину расстояния до вокзала.

   Наконец сын резко повернулся.

   - Так, мама. Если я услышу ещё хоть одно плохое слово о Сане, ноги моей больше не будет в вашем доме.

   - Хорошо, сыночек, хорошо.

   И тут они увидели меня, счастливую, радостную от долгожданной встречи с любимым мужем.

   Я тогда ничего не поняла и домой, в нашу комнату "общежитскую", просто летела. Там я любила каждый гвоздик.

   Начались нескончаемые разговоры-рассказы, но ни слова о родителях. И чувствовалось, что Олег как будто в чём-то виноват передо мной. Впрочем, думать об этом было некогда - дел невпроворот.

   Об этом разговоре я узнала много позже, когда со свекровью у нас уже были установившиеся отношения, проверенные временем.

   Она сама мне рассказала, мол, "решила проверить чувства сыночка". Схитрила по-умному, это понятно. Так на словах я стала любимой невесткой, и моя свекровь могла выдать знакомым:

   - Олег за свою Саню готов всех поубивать.

  Ревновала ко мне до самой смерти и сына, и свёкра, с которым мы подружились.

   Женщины не заметили, как подошли к дачам. У поля маячил Корней. Он тут же осмотрел их лукошки и хмыкнул:

   - Ну, и где грибы? Одна мелочь. Видать, заболтались, сороки. Забыли, зачем ходили.

   - Кое-что нашли.

  Саня переложила свою горсть в Люсину корзинку.

   - Мне до пятницы готовить некому. А ты приготовь повкуснее для своего юмориста.

   И тут Людмила выступила:

   - Я постарше тебя, знаю, о чем говорю. Не будь такой дурочкой: мужик неделями один. Уведут, как пить дать, пока ты будешь огурцы поливать. Мы, женщины, считаем, что главное - слова мол, люблю-помираю, а нужны и неожиданные поступки. Где твоя дорожная сумка? Собирайся. Корней довезёт тебя до вокзала.