— Я пойду, она не выглядит опасной. Я должна выяснить, моя ли это мать!

—Я с тобой! Не спорь! — сказал Тимофей.

Лика одарила защитника благодарным взглядом. Их взоры скрестились, и девушка почувствовала всю глубину его тревоги за неё - чувства которое он прятал за невозмутимой высокомерной маской. Она кивнула и, не смотря больше ни на кого, направилась к матери.

Шла Лика быстро, чтобы не дать волю страху, сжимающему горло и сковывающему грудь.

Олимпиада посмотрела на неё покрасневшими глазами и снова улыбнулась голодным оскалом зверя. Лике стало дурно: она вспомнила свой сон накануне отлёта с Земли. Мать, превращающаяся в монстра, тогда испугала её не меньше, чем сейчас! Но поворачивать поздно, да и некуда!

— Я хочу спросить тебя, — начала девушка, встав так, чтобы мать не дотянулась до неё узловатыми пальцами. — Как тебе удалось выжить?

— Жалеешь меня? — засмеялась Липа. Смех походил на зловещее карканье старой вороны. — И я жалела, что выжила …такой. Но теперь всё иначе. Фосфериалы многому меня научили, я пересмотрела свою жизнь, в ней появились другие ценности.

— Кто?

— Фосфереалы, — грустно улыбнулась мать, не обнажая зубов, и от этого, выглядела почти как человек. Старая больная женщина, достойная уважения за испытанные страдания. — Это коренные жители Эфемерала. Той планеты, где мы сейчас находимся.

— Цивилизация? Здесь есть цивилизация? — подался вперёд Тимофей, видимо, по привычке загораживая Лику.

— Есть. Разумная жизнь, ради которой мы все здесь оказались. Они были очень добры к нам.

— Почему ты сразу не сказала? — задала вопрос Лика и вся сжалась в ожидании ответа. Она почувствует фальшь в словах матери, попытайся та солгать. Девушка поймала себя на мысли, что надеется на то, что это не Олимпиада.

— Я виновата перед тобой, дочка. Прости меня. Я любила тебя, хотя не до конца это понимала. Я не буду тебе обузой, обещаю, — Олимпиада заплакала и отвернулась. Так она и стояла с ровной спиной, осколком былой гордости. Женщина была пародией на прежнюю себя.

Лика почувствовала острую жалость и стыд. Существо говорило почти чистую правду. Существо было её матерью. А значит, девушка была обязана поддержать выжившую, показать, что не испытывает к ней отвращение. Это было лукавством, маленьким обманом, но долг дочери повелел задвинуть истинные эмоции подальше.

Девушка подошла ближе и сделала то, что всегда любила делать в детстве, когда заставала мать, увлечённую работой сидящей в кресле. Лика прислонилась к её спине, повиснув на шее, и тоже залилась слезами.

За всё время их разговора, Олимпиада солгала только однажды: кем бы ни были аборигены с певучим названием “фосфореалы”, но они не были добры к ней.

***

Мать осторожно, словно боялась спугнуть дочь, дотронулась шершавой ладонью до руки Лики.

— Я противна тебе, понимаю, — сказала женщина со вздохом и мягко высвободилась из объятий. — У нас теперь будет много времени. Но сейчас я должна скорее увести вас с Поверхности.

— Куда? — Тимофей встал рядом с Ликой.

— К границе. Там, где переход от светлой части планеты к тёмной. В приграничной зоне климат лучше, Инканда там почти не опасна.

— Кто это, мама?

— Это она, — Олимпиада показала вверх, на красное светило. Лика, прищурившись, проследила за рукой матери. Глазам стало нестерпимо больно смотреть на красный карлик, который казался так близко, что стоило пройти метров пятьсот и упрёшься в край мира.

— Скорее, пожалуйста. Приближается сезон Люмина. Скоро на Поверхности не будет ничего живого.

— Мама, мы не понимаем тебя, объясни толком, что за сезон такой?

— Нету времени на праздную болтовню, — поджав губы, ответила Липа.

— А кто ещё выжил? — задал вопрос подошедший к ним Виктор.

Олимпиада повернулась к нему и долго рассматривала его оценивающе, словно прикидывала, стоит ли отвечать.

— Говори! Своим молчанием ты вызываешь ещё больше подозрений, — сухо произнёс Тимофей.

Женщина перевела взгляд на старпома.

— Свердлин, наш врач. Роман выглядит не лучше меня, поверьте. Он ждёт нас вместе с фосфереалами на берегу Верхнего Океана.

— Слишком гладкий рассказ, всё как по нотам, на всё готов ответ, — ухмыльнулся Виктор.

— Подожди! — прервал его Тимофей. — Ответь сначала: ты пришла сюда одна? Без этих, как их…

— Фосфереалов. Нет, они сопровождали меня, но вынуждены были вернуться назад.

— Почему? — Тимофей периодически посматривал на Лику, та только кивала: мать говорила правду.

— Один из них впал в спячку. Так бывает, это их биологический цикл. Это как смерть, только обратимо. Сомния длится годами.

— Мама, они и вправду антропоморфны?

— Нет, совсем нет, — покачала головой Олимпиада и отвела глаза. Когда она вновь посмотрела на дочь, в них стояли слёзы радости. — Лучше. Амфибии.

Лика онемела и не верила, что всё, что с ней произошло после высадки, не было сном. Как в фильме, где герои попадают в самые невероятные ситуации, добиваются желанного, а потом оказывается что это было агонией умирающих, которые не пережили посадку или полёт.

— Тимофей, долго вы там будете болтать? Нам как бы тоже интересно! — выкрикнул Влад.

— За разговорами мы так надолго здесь застрянем! — поддержал его Дмитрий. Варя одобрительно кивнула.

— Виктор, держи е на прицеле, на всякий случай! На расстоянии пяти шагов. Сейчас примем решение и двинемся дальше. Скажи сразу, за что ты голосуешь?

— Я бы вернулся сначала на “Гамаюн”, проанализировал полученную информацию. И Систему бы спросил, каковы шансы вернуться обратно, если мы всё-таки решимся пойти за ней. Но если большинство считает иначе, я - как все.

— Понял. Лика, пойдём!

— Можно мне остаться здесь?

— Нет!

Лика хотела возразить и ответить колкостью, но, увидев, взгляд Тимофея, коротко бросила:

— Иду!

— Итак, нам предлагают знакомство с местными жителями, — начал Тимофей как только они вернулись к остальным. И последовательно, не упустив ни одной детали, пересказал разговор с выжившей. Лика подтвердила, что почти всё, что поведала им мать - правда.

— Она солгала лишь, что фосфереалы были добры к ним.

— Всего-то? Ну, это малость, — Влад сплюнул на землю и закашлялся.

— Однако, она жива и одета не в рваньё, — задумчиво сказал Анатолий. — Связи с “Гамаюн” всё равно нет. Если мы откажемся от приглашения сейчас, будет ли второй шанс?

— Фосфереалы… Что-то знакомое в этом названии, — Варя наморщила лоб и потёрла нос. — Эфемерал, Инканда — какие слова, будто на итальянском говоришь. Красиво, однако, всё равно странно. Какой у них язык?

— Я не спросила: времени было мало. Знаю только, что они амфибии.

— Кто? — спросил Влад, морщась.

— Земноводные, — пояснил Стас. До этого времени оба доктора держались отстранённо.

— И что это значит? Я плохо помню биологию? Змеи, что ли? — засмеялся Анатолий.

— Лягушки, — улыбнулся Костя. Варя брезгливо поморщилась.

— Итит твою за ногу! Я - за то, чтобы вернуться, — Влад повторно сплюнул на землю.

— И я, — подняв голову, сказал Стас.

— А я бы обязательно посмотрел на них, — мечтательно произнёс Костя.

Голоса разделились поровну. Не проголосовала только Варвара.

— Теперь ты. Получается, как ты решишь, так и поступим, — сказал ей Тимофей.

— Я… Я не могу… Вот так решать за всех.

— Придётся, Варя. Не бойся, чтобы ты не сказала, никто не осудит, — ободряюще улыбнулся ей Анатолий.

— Чёрта с два! Давай, детка говори “Нет” и уберёмся в родные пенаты, — Влад нервно ходил от одного к другому.

Варя перевела взгляд на Лику, ища поддержки. Девушка больше всего на свете сейчас хотела бы, чтобы подруга согласилась с ней, потому что мысль о повторном расставании с матерью, наотрез отказавшейся оставить новых друзей, была невыносима. Со временем, Лика уговорит её посетить “Гамаюн”, а там…Она найдёт как помочь матери, даже если та не захочет возвращаться. Фосфореалы словно околдовали её, перекроили характер, подменили одни черты другими, а может, это сделала планета, Эфемерал. Но когда между ней и Олимпиадой останутся тысячи и миллионы километров, мать снова станет собой.